Когда меня не станет на земле,
Прибьют дощечку ржавыми гвоздями:
«Здесь жил поэт, бухая и с блядями,
Как поросёнок, в собственном жилье».

Я жил в Москве, с улыбкой простеца,
Средь москвичей кручёных и верчёных;
И с ними пил – из гладких и гранёных, –
Как Кузнецов из черепа отца.

Я жил в Крыму, где всяк бывает пьян,
В той части, где является он плоским…
Но я рождён на торжище московском,
Переведи меня через майдан.

Я помню часть зимы и ту весну,
Когда, от пьяной радости неистов,
Я наблюдал, как толпы оптимистов
Вернулись с полуостровом в страну.

И где сейчас, скажи, тот оптимизм?
Хотя чего? – я помню, как, едины,
Из них, считай, что больше половины, –
Вот так же приближали коммунизм.

С тех пор, склоняя голову свою
Пред волеизъявлением народа,
Я не люблю любое время года,
В которое болею или пью.

Народ, – неумудренный по годам,
(Однако, поумнее, чем соседний) –
Пусть я плохой пророк и проповедник –
Переведи меня через майдан.

Мне больно слушать, как среди блядей,
В беде, с остервенением, по пьяни,
Мой сын поёт сегодня на майдане,
Хоть не дал Бог мне собственных детей.