Наклонился я в воду с бетонной причальной стенки, руки сполоснуть, а ключи от квартиры, из нагрудного кармана моей импортной красной, в крупную клетку, рубахи, -возьми да выскользни.
Бульк!
И на дно.
Рубашка, для тех полуголодных лет, хорошая была, сейчас таких уже не делают. Сверху фланелевая, красно-черная, а изнутри на стеганной, на манер пуховика подкладке. Карманы накладные на груди, теплая и удобная, в глаза бросалась своей эдакой скандинавской заграничностью.
Хорошая рубашка была, а носилец,- долбоеб. Причем малолетний.
«Ах ты!»,- скажет писатель, причем без тени иронии всматриваясь в глупую обескураженную рожу воспоминаний.
Тебе, спрашивается, родители, зачем ключи от квартиры дали?
Чтоб ты вот так ,по-идиотски, их в воду с причальной стенки лодочной станции парка Интернационалистов в воду ронял?
Родители, значит, на дачу поехали, рассчитывая, что ты будешь к школьным выпускным экзаменам готовиться, уроки зубрить…
А ты, глупец, значит, собираешься сидеть со своими школьными товарищами, глядя на воды мутной лужи и строить геройские планы как ключи доставать из глубин водной стихии?
Пока день был солнечный, ключам, значит, в воду не падалось, и ума застегнуть клапан кармашка на пуговицу не хватало. А хватало ума  только сидеть с пацанами на спинке скамейки с ногами и слушать магнитофон.
Что тогда играло то? Не помнишь?
А я-то помню…
«банда самосовцев в поисках спирта
Светит окошко продмага в ночи…
Сторожа спящего по стойке смирно
Кокнули и отобрали ключи…
…Сторож зарезанный тихо посвистывал дырочкой в правом боку…».

И положение-то твое кислое, потому как вечер субботы приблизился и уже темнеет, а родители до утра понедельника не появятся.
Ночевать то где будешь?
Отпал сам собой геройско-гвардейский план отправиться к знакомому знакомого и, получив от него нырятельную маску погрузиться на дно…
-Да тут не глубоко, не ссы!..
Ага…
Конечно…
Вода мутная, торфяная. Не видно ничего, и не глубоко вроде, а поди ж ты…
-Пацаны! А у кого есть…
-А  вот найти-б где нибудь фонаааарь, металлический светло-серый, на трех круглых пузатых батарейках…
- У меня в деревне был такой. «Салют» называется.
- Не, с ним под воду нельзя, зальет.
- Перемотать его щели изолентой.
Ни у кого нет изоленты, как впрочем, и фонаря. Темнеет быстро. И холодает у воды.
-В деревне, у бабушки - есть, а тут нет.
Видимо тогда у меня и возникло желание овладеть водолазной специальностью. Чтоб когда захочешь ключи со дна доставать.
-Ну ладно, я домой пошел, «родаки» уже ищут…
Ушли дружки.
Положеньице незавидное.
Выход найден! Гениальное по своей дурости решение быстро отправило к соседям по балкону на предпоследний этаж моего дома.
Феноменальная доброта и сверхчеловеческая отзывчивость, в полдвенадцатого ночи, соседей позволила им не послать нахуй придурковатого подростка, и разрешить перелезть с балкона на балкон в твердой решимости выломать балконный шпингалет и попасть под родительский кров.
Ах ты время Советское!
Ах ты юность минувшая.
Ах ты страна моя доверчивая и люди вы мои человеческие.
Вот, поди-ж ты сейчас, во время теперешнее, жидовское, проказой ублюдочной прочервленное и проточенное, зайди-ка к соседям вечерком.
Слазай-ка через балкончик!
Пустят они подростка, на ночь глядя, дверь балконную ломать? Да и слушать станут-ли?
А я бы стал? Нынешний?
- Ты что? А если он разобьется,кто отвечать будет?
Это голос жены бурчит.
- А долго он еще тут шуметь на балконе будет, всех людей вокруг перебудил…
Это еще, чей то голос.
-А не пошел бы он вообще нахуй со своими ночными идеями, сейчас ебанется еще вправду, отвертку ему и стамеску подавай, больше мне ,типа, делать нехуй…
Это уже мой голос, почему то звучит, мой теперешний голос.
-А это вообще кто?
И вот это голос нынешних соседей, соседей нашего времени, которые не то чтоб по имени и отчеству  своих соседей знали, а и в лицо их не припомнят при составлении фоторобота.

Как бы то ни было, а и стамеску  мне дали, и вероятнее всего я соседям вечернюю еблю обломал, и шпингалет внизу балкона оказался крепчайшего качества. Выломал я кусок бетона из нижнего приступка балконного, да домой спать залез.
И спросил меня отец грустно и задумчиво в понедельник, после пары ласковых лещей  выписанных, почему ж это я, «дурак сраный», на вечерней электричке к ним на дачу не приехал и не пожалел дверь-то балконную?
Как же мне , Батя, обьяснить то  тебе, отцу родному, что трудиться в юном возрасте на грядках, ездить в забитой электричке за сотню километров, пытаться дремать на желтых, покрытых лаком деревянных «электричкиных» скамейках, участвовать в этом действе с перевозкой пучков перевязанных разносортных реечек и «досточек»…(Если что, то тут обрыв фразы в связи с ее недосказанностью, потому как автор справедливо решил, что понимающему все ясно уже и так, а людям иной формации ничего и не объяснишь, как не пытайся…).
Так вот как же мне,родной мой человек с тяжелой ручищей, тебе обьяснить свое стойкое отрицание к созидательному дачному труду, свое полнейшее нежелание становиться человеком и хорошо учиться?
Как мне объяснить тебе свое неудержимое, прямо таки вызванное голосом бессовестности, стремление гулять, нихуя не делать, носить купленную маманей красную клетчатую рубашку и «джинцы» «Тверь» по улицам Купчино?
Да никак, нахуй.
Лещ - тыдыщ!

Построил батя дом, грядки говном удобрил, яблоки для компота вырастил, да и сам помер.
Одна мать-старушка по грядкам тем чапает, осеннюю распутицу после дождя галошами месит. Кругом старики на даче той, из тех, кто начинал с самого начала, или дети их, из тех, кто победнее да попорядочнее.
Продолжают игру в садоводство, накатывая дорогу образца второй мировой, на кредитных таратайках.
Так и не привилась у меня любовь к дачным постройкам и загородным коттеджам.
Завел, было дело, дом с банькой, пожил слегка счастливо, соловьев по ночам послушал, а потом все перееблось как то печально да тазом медным накрылось, вместе со счастьем и прежней семейной жизнью.
Проходил как то по берегу того озера. Собаки серут да велосипедисточки катаются.
Станция лодочная давно уж снесена, ни кирпичика не осталось.
Причальной стенки тоже нет.
Там у берега, где то ключи от счастливого детства на дне так и лежат.
А рубашку такую уже хрен купишь, это я вам точно говорю.
Таких - больше не делают.

История другая, вторая в смысле.
А в рубашке той  укладывал я  на спину в Cосновском лесопарке шестнадцатилетнюю кобылу. И, по-моему, целоваться я не умел.
Или умел?
Сейчас расскажу вам и про рубашку и про Сосновский лесопарк.

На прошлой неделе ехал тут по Васильевскому, уж не помню зачем, но вспомнился мне мой друг Тимоха.
А, вспомнил!
Мы тут частенько с однополчанами ролики друг дружке пересылаем про плохую подготовку частей и служб, типа кругом пидарье одно повылазило, сплошь с бороденками и в татуировках, вместо людей и солдат.
Так вот как раз и был отрывок про то, как Караченцев с Ярмольником разговаривает о том, что де разведчик должен уметь плыть как лягушка, стрелять как индеец…
А мы как раз с Тимофеем, приятелем моим того времени, тоже в этом фильме снимались, в конце восьмидесятых.
Мы тогда по улице шли, и случайно натолкнулись на группу людей в старинных костюмах, на дам с высокими красивыми прическами, в пышных платьях с кринолинами, на мужчин в белых форменных мундирах с золотыми эполетами и орденами.
Они стояли и лакали пиво из поллитровых баночек у ларька. Они направили нас на костюмерную базу Ленфильма, там шел набор статистов для сьемки в массовке.
Нас взяли сходу.
Платили неплохо так, знаете. По червонцу за два дня.
А на пять рублей в день жить было можно.
Мамка моя за день работы в школе, если на пересчет, то зарабатывала в день три двадцать.
Почему помню, потому, как в школу учительнице надо носить было и сдавать «на питание» красивую зеленую деньгу «трешницу».
А я ее потерял тогда в школе, дурак.
А на ту трешницу гарантированно давали обед в школьной столовке и вечером на «продленке» выставляли проволочный круглый ящик с кое где пропускавшими белые капли треугольными молочными пакетами. И черный хлеб.
Вся ценность пакета была в том, что если его выпить с одного уголка, то потом можно надуть и ногой хлопая раздавить.
Но так поступали идиоты. Те, кто молоко не любил и еду портил.
Нормальные розовощекие «поцыки» деловито разрезали пакет пополам и языком вылизывали из уголков потрясающие жирнющие сливки.
А хлеб и вправду был вкусный, душистый своим кисловатым вкусом и запахом. И котлеты в столовке были шикарные, я таких больше нигде не пробовал.
Сейчас, порой, в школу если попадаю, на выборы обычно, или на урок Мужества, детям за любовь к Родине побубнить и медалЯми побряцать, то обязательно в столовую иду.
Выпечка та же осталась, с повидлом ватрушки, а котлет нет.
Рецепт утерян видать. А тогда котлеточки знатные были…
И молоко вкусное.
И все это за трешник.
А за червонец можно было матери платок шерстяной купить. Чтоб пушистый был.
Я так и сделал тогда.
Как первый гонорар со сьемок получил,то взял и матери подарок принес.
Интересно, а ведь можно же было купить бутылку вина, вылакать ее с той, что на спине в Сосновском парке лежала, да  глаза  жмурила, и  уже тогда, прям на хвойных иголках отодрать ее, чтоб они, иголки те, на жопе толстой отпечатались.
Не догадался, блин.
Про то, что люди пьют, я ,конечно, знал. Все-таки в Купчино, в лихом районе вырос.
А вот подпоить кобылу с Озерков не догадался.

Но кобылам помимо алкоголя нужна еще была и музыка с «кассэтами» импортного производства. Через «мафон».
Только-только набрала популярность песня группы «Статус Кво», про «Ты в армии сейчас», и очень почетно было ходить с магнитофоном ,расположенном на сгибе согнутой руки и завернутом в целлофановый пакет.
Магнитофон стоил 18ть рублей, или что-то около этого. Еще пару дней поработать на съемках фильма и поизображать паровозного подмастерья, и долгожданный «Романтик» или «Электроника 323» у тебя на локте.
Меня сейчас  мысль кольнула и улыбнула.
Ведь «мафон»  если б тогда даже и был, то, скорее всего, у меня его  в том Сосновском лесопарке  и отняли гопники постарше. И возможно с побоями на лице, время было непростое.
И, думаю, что ничего б в плане ебли на холодной земле осени 89го не получилось бы тогда.
Потому как, в силу неопытности, позицию я тогда знал одну всего, на спине, а во вторых холодно уже было.
Вот если сейчас  бы это… Да с той кобылой… Упереть ее руками да башкой в сосну и отодрать хорошенько, чтоб наоралась да обоссалась под конец.
А тогда, видишь-ли, не мог.
Потому как излишне романтичный был. Воспитанный хорошо.
Вспомнить бы как звали ее…

Опять же, у меня тогда магнитофона не было, я ж маме подарок купил.
Кстати зря я переживаю, что магнитофона и романтичного сопровождения музыкой не было.
Эстрада была не та…Ой,не та…
Не было,так сказать,музыкальных кумиров… Способствующих для ебли в лесопарке.
Не было и все.
Был корейский певец Цой, и как тогда считали «его враг» Кинчев, пара каких то невнятных отщепенцев типа Гребенщикова, звучала опять же отовсюду  та песня про армию сейчас, исполняемая  мужичком с бабьим «малининским»хвостиком.
Под такое музыкальное сопровождение кого-то трезвого выебать весьма проблематично было.
Призывно глядели с плакатов кооперативных ларьков Сабрина и Саманта Фокс.
Но это ж разве кумиры?
Так.
Просто. Дрочили на них постоянно, на Фоксу особенно, и все.
Какие ж это музыкальные кумиры, если на них вот так…Дрочишь.

На Цоя, например, не подрочить было. И на Кинчева тоже. Какой-то замкнутый круг тогда был, не поверите.
Ведь под Сабрину не выебешь никого, ритмичная она больно была, «кассэт» с ней никто не покупал, а на плакатах она и так годилась.
А от Цоя кассеты были, да магнитофона не было, и сам Цой тоже не годился.
Так я тогда и не решил эту мудреную задачку.
А раз музыки нет, и земля холодная, то повалялись мы тогда в парке, на листве да хвое вечерней, иголки отряхнули, и разошлись по домам, пока метро не закрыли.
Добрался я до дома, включил в комнатке своей детской по радиотрансляции передачу «Ваш магнитофон», через наушники, да с тем и заснул видать.
На следующее утро опять на сьемки фильма пошел.
Как сейчас помню, фильм был из поздних советских, с набором великолепных актеров.
Гундарева, Боярский, Караченцев…И все они мимо ходят. А среди них ходила некая Ольга Кабо. Она тогда хорошенькая была.
Тогда на телеэкраны уже вовсю показывали фильмы с голыми сиськами, и у той Кабо они были белые и видимо очень мягкие, с какими то нездорово большими сосками.
Вот эту самую Оленьку Кабо я и представлял в голове как светлый образ, когда дрочил под вечернюю радиопередачу о зарубежных музыкальных исполнителях капиталистических стран.
Спасибо Оля. Не знаю, жива ли…

А на что тогда Тимоха потратил свой первый заработанный червонец я уж и не помню.
Фильм, по иронии, рабочее название имел «Чокнутые».
По случайности поздно,  как то  вечером увидел Тимофея во дворе, сидящим на лавочке.
Одетый в камуфляж глубокий больной старик. Руки-палочки, зубов нет.
Вышел он со своим братом собак выгуливать. Оба алкоголика.
Отсидел,помытарило.
Посидели, по доброму поговорили, повспоминали детство, сьемки в фильмах.
Как вот так получилось? Детство одно, а судьбы разные.
Может он тогда и пропил свой первый червонец?
Если успею, - спрошу.

А с историей третьей, видимо, сложнее будет.
И дольше.

В общем, не дай вам Судьба увидеть глаза чужого близкого человека.
Не дай вам Случай увидеть даже не лед, а просто пустоту глаз той, что была дороже всей жизни, дороже своих интересов, дороже своих желаний и своих целей.
Это не забыть никогда. Со временем это ощущение стирается, его затирают обрывки иных воспоминаний.
И иногда приходит, что-то наподобие равнодушия и прощения.
Но в час грозы, в час лютого одиночества, в час пустой тишины…
В этот момент придет стойкое ощущение того, что ты навечно один, и один до конца, читай навсегда.
Как это объяснить читателю?
Все понимают, что и раньше-то любой человек был один и сам за себя, один родился и один ушел. Это все понятно.
Когда то ему было теплее от того, что рядом с ним был кто-то сверхблизкий, тот чье мнение было важным.
Мужчина уходит от матери и больше никогда уже не сможет ощутить ее ласку и тепло, как бы этого не хотелось. Что-то уходит и что-то рвется.
Остается тепло и уважение.
Единение мужчина находит в другом, и с другой.
В этом жизнь, и в этом, чей-то Великий замысел.
Ах, как  страшны эти чужие глаза, и каким холодом наполняется все вокруг.
Каким половинчатым, отгрызенным, одноруким ощущает себя переживший это.
Со временем обгрызенный бок пережившего, его разодранный борт, заживет и зарубцуется, и покореженная лодка пойдет себе дальше, на закат…
Только идет уже одна, периодически меняя пассажиров и матросов. Ну, это если жизнь на флотский манер укладывать.
А что женщина, спросите вы?
В команде женщине, увы, не бывать. Она не член команды. Она лишь пассажир, как бы ни притворялась иным, и как бы ни хотелось иного вам.
Сойдет и она в приглянувшемся порту, по ошибке ли или по глупости, но сойдет.
И взял бы ты ее обратно на борт, и подставил бы щеки вновь подувшему ветру, но билет на этот пароход, билет под названием ДОВЕРИЕ, продается только один раз.
Именно поэтому моя подлатанная посудина потихоньку пробирается к закату одна, пусть и с приятной во всех отношениях командой притворяющихся пассажиров.
Иного не дано.
Надежные люди в жизни случаются, но в большинстве своем, - курвятся и продают. Ненадежные тоже продают, но надежные делают это больнее.

Писать небольшие рассказы тяжело, но приятно.
Выворачивать исподнее перед шайкой бесов глупо, но весело.
Бить обидчиков и подлецов, расшибать им морды, - это обязательно, а сидеть в тюрьме за это нет.
Не верить никому, и даже пытаться не верить - сложно и наивно, но хочется.
Идти по жизни дальше, откинув воспоминания про боль, обиду и  бесконечное горе от пережитого очень хочется, но из памяти об этом не выкинуть строк.
Приказывать себе отвлечься, осмотреться в отсеках, начать жизнь заново, открыть новую страницу, оставить прошлое позади,- хочется, но это, в моем случае,- не удается.
Конечно, все течет и все меняется, и вроде бы уже давно набран и малый и средний ход…
Скрипим, но идем…

Ехал я по набережной, значит.
Стоит и голосует девка, огненно рыжая. Тогда еще голосовать можно было, и за рулем чучмеки не ездили.
Я был свободен, со службы изгнан, сухощав, кредитоспособен, ну и, в общем, вполне был бы хорош, но в груди была страшная кровавая рана.
Снаружи мышцы, а внутри драные ошметки и кровавые сопли от прошлого с перцем и специями, и вот с этим багажом я причаливаю то к одной, то к другой барышне. И нигде мне покоя не найти, ни с одной ни с другой и не с третьей.
Девки были в тот период у меня красивые, что, правда, то, правда. Журнальные, развратные, согласные.
Определить, шлюхи они или полушлюхи я и сейчас, на вид, не сумею.
Время их такими сделало, или природа женская такова, что ставят они свободу распоряжаться пиздой ради удовольствия сиюминутного, а там трава не расти,- не знаю.
Я какой-то старой формации, видимо ,остался, раз испытываю иллюзии по поводу того, что «женщина-злой-зверь» свою слюнявую щель открывать должна тому, кто для нее подвиг совершит. Или хотя бы завоюет ее поступком.
Не болтовней, а поступком.
Портфель там подтащит, дров наколет. В общем, просто так баба отдавать свое расположение не должна. Плюс мы, нынешние, хоть и в раскованное время живем, но традиции воспитания закладывались, в  Советских семьях.
У моих сверстников, как и у меня, матери были.
Если где то и могла происходить какая-то грязная история с изменой, то мы про нее и догадываться не могли, тем более это никто не обсуждал и геройством не считал. Это позор был и грязь.
Слово «блядь» пригвождало раз и навсегда.
Ну а на сегодняшний день я Советской власти не имею, а вот окружающая действительность имеет место быть.
Конечно, мне б хотелось, чтоб чужие и легкодоступные бляди, ходили обтянутые и открытые во всех приличных и неприличных местах, а своя носила бы скромные «десантские» штаны и теплую куртку закрывающую почки, но это мечта несбыточная.
Видимо, природа женского поголовья такова , выставлять себя напоказ, привлекая чужие взгляды и желания. Вероятно, в этом есть какой-то смысл.
По своей армейской логике я понять и оправдать, равно, как и принять, этого не могу.
Ну да время такое, и события в моей судьбе развились так, что на эту сторону отношений я закрыл глаза и предоставил возможность всем разбираться в своей жизни, так как они этого хотят. Хотят  полушлюхи притворяться шлюхами и прочим, да и шут с ним.
Живу и ладно,ебу и славно…
Жаль только, что давно не видел тех, кто хотя бы постарался притвориться порядочными и скромными.
А ведь видел таких, когда то, было такое.
Некрашеных, ухоженных, одетых неброско. Где они сейчас…

Пора бы мне в эту третью историю впихнуть трех прожитых девок.
Надо же…
Хотел про одну, а придется про трех.
Три лица,три оценки, да три промелькнувших добрых зазубрин на память.
Первую я встретил еще на службе.
Она как то необычно появилась в моей жизни.
Да может это и не жизнь была вовсе.
Как да что там, уж и не вспомню.
Помню, поцеловал я ее в парке Александровской лавры.
Поцелуй в зрелом возрасте много значит. У семейных людей поцелуй, значил многое.
Семейные целуются редко. Замечали?
А это сигнал, причем громкий.
Сперва женщина начинает валять дурака, псевдостесняясь «на людях», исполняя скромность .
Хотя, как мы знаем, при случае, и «подпив», практически любая способна  отсосать, где то в машине или туалете ночного клуба.
Пока муж дома ждет.
Главное ковырнуть, что-то внутри у нее, добраться до глубоко спрятанной и скрываемой скользкой  гнили.
Да и подпоить, конечно.
Ну, это после.
А до этого ведь были ваши первые встречи и расставания.
Ведь помните же вы, как пел Розенбаум, про ночи в садиках?
И поцелуи у всех на виду, с выставлением своего счастья напоказ?
Было?
Конечно было, когда то…
И видимо у всех.
А потом замечаешь, что как то «филонит» слегка, женщина ваша… С чего бы это? Не замечали?
Губы красит с перерывами раз в пару минут, а целоваться, как то не особо рвется?
В этом состоянии никто, не муж, ни царь, и не герой, не в состоянии добиться от нее внятного ответа, для кого она красит губы.
Ну то, что не для мужа, -это, со временем, станет понятно. Главное, чтоб не забыл «отлистать капусты» на тот блеск.
Отвечая, что для себя и самооценки, тоже тут лукавит женщина.
Ответ, как и следы этого блеска, вы найдете на залупе того, кто ей за этот блеск никогда не заплатит, и на стоматолога денег не выдаст, в лучшем случае купит бухла у барной стойки и вызовет такси.
Скверно все это, и очень гадливо.
Особенно когда система координат в семье выстроена таким образом, что семейный мужик оставляет себя и свои потребности «на потом», забывая и о своих болячках, о своих проблемах, и необходимости похода к стоматологу для своей матери.
Лишь бы та, с которой когда то целовался под летним дождичком, не морщила капризно ебальце, да про смазанный блеск не пиздела.
И ведь никто из целующихся по паркам да скамейкам про это не думает, до поры. 
Таков он опыт ,поцелуя семейного, с оценкой пахнет ли изо рта, и чтоб блеск на губах не размазывать, и не слюнявить попусту.
Мужчина редко задумывается о таких вещах. А в семье подскажут, уж по-свойски так сообщат, чтоб не слюнявил особо, ибо эстетичность нынче не та…
Повторюсь, в зрелом возрасте поцелуй с женщиной, особенно новой и  чужой, вещь очень и очень трепетная.
Своя ебла мозги и берегла помаду, а чужая смеялась и жмурилась , и ее волосы, развеваясь на ветру,  приятно щекотали  мне лицо.
И была чужая женщина опером. По наркоте. Причем весьма симпатичным.
Много тут не расскажешь, но был  загородный дом, и было вино, и первый раз я ехал по кольцевой автодороге, за рулем крепко выпив.
Что первично было? Да не знаю.
Толи уже надорванная семейная жизнь, толи еще не осознаваемое, но уже чувствующееся на подсознательном уровне отчуждение.
Разговоры о детях и их отсутствии, все попытки заглянуть назад. На сделанные аборты и совершенные ошибки.
Все эти самокопания и мысли про наказание кем то сверху ,за что-то совершенное в молодости. Притягивание за уши прошедших событий и их оценка на фоне самооправдания.
Пугания церковников и советчики всяких мастей, поездки по гадалкам и монастырям.
Все эти надежды.
Все эти ебаные врачи, анализы и процедуры медицинского деторождения…
И не забудь Алеша, дороги Смоленщины…
В смысле того, что тебе зарабатывать на жизнь еще надо, и на врачей, и себе, и жилкомсервисам поставляющим водичку горяченькую для сортира.
Это все было под крышей дома…Внутри.
А в окружающем мирке были все эти ебаные наркосбытчики, с их ебаными мусорскими и бандитскими крышами. Больные СПИДом и гепатитом ублюдки, торопливо снующие у дорожных знаков в поисках «закладок».
И все это в свете ночных фар на областных дорогах.
Вот…Такие дела…А ты говоришь… Волосы тебе щеки щекотали…
В общем, помимо вполне обычных походов к проституткам, и случайных случек, появились отношения.
И отношения доверительные.
Все в этом мире как то себя уравновешивает, если где то прибыло, то где то убыло.
Просто у каждого появилась своя жизнь, но если у меня это как-то осознавалось эдаким баловством и ничего не значащей игрой, то с противоположной стороны моих семейных отношений  уже все летело во все тяжкие.

Не могу себе ответить на вопрос, если прикинуть трезво.
Видел ли я, что семьи уже нет? Ведь были отношения, была система координат, ошибочное представление себя в семье главным. Была определенная нежность, были совместные дела и проблемы, забота о родителях, праздники и надежды.
Была стойкая убежденность, что установленный порядок вещей навсегда, до самой смерти. Была любовь, и было уважение, с чьей стороны больше уже не суть важно.
Потом уже, видимо, это стало неважным.

Потом все становится на места, хотим мы этого или нет.
Мы, каждый, получили кусок своей личной жизни, и я считал, что мне можно, а ей нет.
Еще лет пяток назад я этого бы в страшном сне не сказал.
А тут…Повзрослел чтоли?
И вот.
Была в другой жизни откинутая назад голова, и волосы были чужие и ароматные,по щекам, были молодые прикрытые глаза, и были губы.
И была бесшабашная волнующая и будоражащая кровь страсть.
И была потом  дорога, на которой внезапно пришло осознание неверности поступка. Я вдруг осознал, что еду по ночной автомагистрали пьяный после встречи с женщиной, которая еще недавно была для меня никем, и, по сути, и осталась никем, и никогда не станет кем то. А еду я домой, но еду уже совсем другим, каким никогда ранее не был. И это вообще не я…
Бывает в жизни такое, чего не может произойти никогда.
Про последующее я уже много писал, и много пытался себе обьяснить.

В сухом остатке после случившейся беды со мной в семье, я привозил эту женщину в свой опустевший дом, пытался  в постели, что-то изображать, но счастлив не был.
Пытался во время ебли спрашивать какую-то банальщину, подсмотренную в дешевых западных фильмах, по типу,- « Назови мое имя… как меня зовут…».
Зачем?
Да не знаю я…
Видимо хотел быть как все, раз уж по своему не получилось.
Она посмотрела мне в глаза и сказала,- «Я еще не готова…».
Что она этим хотела сказать тогда?
Может в этих диалогах есть какой то смысл, который я не улавливаю до сих пор в силу отсутствия понимания психологии этого момента?
Лучше б спросила,-«Ты не ебАнулся?», или  не долбоеб ли я…Все было б понятнее.
Так или иначе, не пошло у нас. Из-за какого то пустяка я наорал на нее, прицепившись к тому,что она в кровати начала краситься вместо умывания и зарядки.
Не…Ну ведь правда дурак,бля…

В довершении всего она в начале служебной карьеры, как и все, в общем-то, училась в одной группе  вместе с будущими сотрудниками подразделений осуществляющих наружное наблюдение.
В дальнейшем каждый из них рос в своем направлении, она стала толковым опером, а они специалистами своего дела.
Вот между своими друзьями и моей личностью та женщина и оказалась.
Когда я начал размахивать кулаками, бить ментов, и меня плотно взяла наружка, и молодые сопляки начали фотографировать меня на улице, то используя ее, они получали по мне необходимую информацию, выясняли адреса, держали меня под контролем.
А она, в свою очередь, рассказывала мне о них.
Очень была грязная ситуация, и никто в ней кроме меня не виноват.
Кстати, говоря, о женщинах той наружной службы, можно остановиться и еще на одной. Огненно-рыжей ведьме.
Она была немного раньше и мимолетнее.
Мы «наружили» группу упырей и гадов, и она была нам прИдана вместе с аппаратурой поиска …Да не важно с какой аппаратурой. Главное мы с ней пару дней плотно катались в машине и соприкасались ладошками и ляжками.
Это сближает.
Дала сразу, и по всякому, и без долгих разговоров. Они, бабы те, по-своему несчастны и по-своему счастливы.
Мужья у них обычно работают там же где и жены, в этой же сфере. В отделе только другом обычно.
Рыжая пришла со ФОЭП, вместе с мужем, а, как известно,- более гнилой организации, чем эсполнение приказаний не существует.
Я потерялся тогда в женщине той, уж больно хищной красотой она была наполнена, но продолжения случившегося я не хотел уже сам.
Скажем так, - я просто холкой почуял опасность.
Я понял, что меня рассчитали, что в отношении меня она уже настроила долгоиграющих планов. 
Я что то мямлил после отличного секса про то, что ничего не могу ей дать сновательного, потому ,что у меня стойкая и надежная жена и семья. Понятное дело я увидел гнев разгневанной ведьмы.
Вот правда!
Как в кино. Позовите, говорит, Вия…!
А жизнь полна таких внезапных и странных случайностей, что только из за одних только случайных совпадений дат и мест, при неожиданных встречах, ум за разум может зайти.
События на службе,в карьере,в семье и отношениях закрутились в тугой мускульный узел, и разорвать эту судорогу мог только холодный металл.
И я ошибся. Ошибся в мелочи.
И на фоне этого, попал в «обмолот» ,разбил ебальник одной лукавой улыбающейся нахально гадине, разбил по мужски и крепко.
Памятуя о старинных традициях лупить  в открытую человека, оскорбившего твою честь, я совершил еще одну ошибку, не учел гнилой мусорской сущности, и спасло меня от «посадки» за переломы и выдавленный глаз лишь то, что я тоже был в погонах спецслужбы.
К сожалению, тому гаду понятия о чести были незнакомы, да и само понятие чего-либо относящегося к мужскому поведению тоже. Играл он в хоккей, драться пытался тоже по хоккейному, натягивая противнику на голову одежду, но как показала практика,-
« иногда в хоккей играют ненастоящие мужчины».
И когда этих ненастоящих бьют, то визжат они как хриплые телки
Долго он о судьбе своей скотской переживать не стал, и недолго думая, написал письмо с жалобой ни кому нибудь, а директору самой мощной спецслужбы региона. Там он понаписал всякой чуши и вранья, да так красиво написал, что переполошил весь город. А когда город переполошен, то решения идут очень жесткие.
Хотя чего я вру то?
Обычные решения, вроде как говно смыть. Равнодушно и по сценарию…
Вот меня и смыли.
И сошелся я с женщиной-опером, и сошелся быстро, и разлетелся быстро, кусками.
И каждому моему куску была уготована участь актера из сериала «Ментовские войны». И пошло,и глупо, и смешно.
Задание на «наружку» подписывают  обычно на 180 суток, и если обьектом разработки является опер, то предполагается , что собственных уэсбэшных оперов он знает в лицо. Поэтому наружат его обычно вызванной бригадой из соседнего региона. В моем случае московских дергать поленились и прислали псковских. А те в метро кататься не приучены, да и ждали то от меня, что я начну делать, что-то им понятное и привычное, например наркобарыг крышевать или еще что.
Откуда мне знать, что там у них в задании указано было. Работали эти сопляки топорно и были сильно заметны, особенно когда фотографировали меня.
Искали причину, чтоб закрыть меня на пару месяцев в холодную, чтоб не кинулся добивать я обидчиков своих. А я близок был к этому, если честно.
Все внутри кричало и выходило наружу кровавой рвотой.
А женщина звонила мне домой и плакала в трубку,зная что обкладывают меня и мой дом со всех сторон молодые скобари.
И поехал я в Москву к одному, когда то всесильному дяде, пиджак слюнявить.
И ушел я от «наружки» в метро и успел уехать на поезде, не покупая билета. Все мне казалось ,что кашлянет из москвы грозный голос, и отьебутся от меня все эти.
Только лишь казалось, и казалось неверно.
Об этом я как то писал в «Иллюзиях».
Но чуда не свершилось,окрика хватило ,чтоб только убрать меня подальше, и забыть как мятый листок подтерший  чью то жопу за забором сельского клуба.
А когда возвращался я в Питер, то в зале ожидания аэропорта, вдруг, оказался лицом к лицу с очкастым уэсбэшным опером, чья жена была ебана в жопу с прихватыванием в кулак ее рыжих и кудрявых волос. Это к слову о случайностях и совпадениях.
Вполне возможно он летел куда то по своим делам, и никакой тайной подоплеки в этой встрече не было.
Но я рассудил так, что начальникам смывавшим меня в туалет командовать искать меня в Москве смысла не было.
Добраться «скобарям» до Москвы было нерентабельно, изза незначительности моей персоны, и околачивать кое-чем груши пока я напизжусь ( напиздюсь,напизжюсь и.т.д.) с генералами тоже дело бестолковое.
Как только пришла информация, что я засветился на приеме, то в Москву послали первого подвернувшегося под руку для контроля. И вот тебе ирония судьбы, или с легким паром.
Так я думал в условиях разогнанной психики и нервного возбуждения. Наверное я был тогда даже не слегка помешан.
На самом деле я был никому не нужен, как тот листок описанный мной и обосранный кем то чуть выше.
Но те минуты в аэропорту мне здорово пощекотали нервы.
Начиналась эта история о женщине, которая появилась в моей жизни, ласкала мне взор вытатуированной на лобке зеленой лягушкой, запала мне в душу своим хрупким женским профилем.
Женщина эта была, как мне казалось, ценным призовым трофеем, и я приезжал к ее матери и хотел просить отпустить ее жть дочку со мной и рожать мне детей…
А мать тогда отмалчивалась.
А рыжая, оказывается, бежала после случки со мной к наркобарыге и уже как две недели была с задержкой от него. Я долго копался в себе по поводу ее резкого исчезновения, отключенного номера, с год пытался ее отыскать, но она позвонила через три года сама и сказала, что хотела бы снова встречаться со мной, но у нее есть маленькая трехлетняя дочка и она ушла от мужа. Предложила, как когда то поездить по ночному городу и попереводить  с английского мои любимые песни, слово в слово.
Но я был уже несвободен и не смог переступить через доверие.
А еще через пару лет мне позвонил начальник отдела полиции одного из районов и попросил приехать,обьяснив ,что у него сидит агент,который расшифровал свою связь со мной и требует встречи со мной как с курирующим старшим товарищем. Я конечно не стал спрашивать ни о чем, но и говорить что прошлая моя жизнь разлетелась к хуям так давно, что никаких сил не хватит вспомнить и сосчитать.

Приехал.
А за столом сидит та самая…С лягушкой на пизде.
Высохшая, изможденная, лет 60ти на вид старушка.
Когда я видел ее в последний раз и она танцевала для меня, то ей было 22 года и огонб ее волос был похож на солнце.
А прошло совсем немного времени, и наркотики превратили ее в старуху Изергиль.
Только одно я смог из себя выдавить.
Нет, не то…Что то типа, а ведь я хотел тебя к себе жить забрать…Ведь я сколько то лет винил себя, что я старый 37 летний козел на тот момент был слишком груб…
Где то сболтнул лишнее…
Что напугал ее своим желанием сразу жениться и создать семью с детьми, а девочка ,типа, ко мне еще не привыкла…

Так думал я.
А на самом деле, наверху, Великий Игрок, скидывал мне одну за другой карты. Карты с дамами. Рыжими дамами.
И эта карта , оказывается, оказалась как и все просто хитрой прожженной блядью, расчетливой многостаночницей, которая милостиво исчезла с моего горизонта, чтоб не разбить окончательно мою и так разобранную рукой злого мастера по шпангоутам утлую посудину жизни.
Выплыла на горизонте, вдоволь наплававшись, хлебнув соленой водички…
Выбирая между мной, и каким то барыгой, она выбрала свадебный лимузин, бизнес перепродажи прекурсоров для нарколаборатории, легкую жизнь (до поры), и кастинг на телепередачу где живут на островах.
Почему она в ходе своего задержания за содержание притона, грабеж и хранение наркотиков, вдруг вспомнила обо мне, назвала меня своим куратором, -это история мне не понятная.
У меня же хватило сказать только банальное и глупое,-«Ебанная тетя!Как ты постарела…».

Так уж получилось, что в одну историю я воткнул сразу трех. Три острые сабли полоснувшие меня. Три добрые зазубрины на память.
Но не о них была эта третья история.


Эта история о женщине, с ароматными волосами и мягкими губами, которая плакала в телефон, а потом выпив коньяку, поставила на мне крест и вышла замуж за другого.