Виталику было плохо после вчерашнего возлияния. Алкоголь давно и прочно вошёл в его жизнь, как и в жизнь множества других оперов, следователей и участковых. Но последнее время он стал сильно частить – без стакана спокойно уснуть не получалось.
В голове, как карусель кружилась картинка прожитого дня…
Перед работой Стендаль забежал в «Лиру» - небольшую уютную закусочную, хозяйку которой хорошо знал и у которой всегда можно было взять бухло «под тады». Забегаловка находилась в двух кварталах от Конторы, и страждующие похмелиться сотрудники часто сталкивались в ней лбами.
Хозяйка злачного места – бывшая работница советского общепита тётя Аня, с ментами и жуликами предпочитала дружить и часто наливала в долг - в обмен на мелкие услуги, для чего вела специальный журнал.
Любой сотрудник «органов» всегда мог получить сто грамм и пончик под запись в журнале, куда кропотливая Нюрка заносила даже номер удостоверения.
Нюрка твёрдо знала, что день мента или чекиста – 20 число каждого месяца, и в этот день все долги возвращались в кассу.
Злостные неплательщики вносились в чёрный список и Нюрка докладывала о них прямым начальникам, которые тоже не обделяли вниманием столь достойное заведение.
Однажды, один из «земельных» оперов по кличке «Бук», из расположенного неподалёку ОВД, обнаружил непомерно раздутую сумму долга на собственном лицевом счёте.
Проникнув в помещение тошниловки в обеденный перерыв незамеченным, он достал из кармана магазинную «чекушку» и сел в засаду. Через 20 минут к стойке подошёл его верный товарищ, «семейник» по кабинету – опер по кличке «Сима».
Представившись фамилией «Бука» и записав на его счёт долг, он заказал себе 150 грамм водки и тарелку борща – но к трапезе приступить не успел – был немедленно изобличен и задержан. Разборкам двух заслуженных сотрудников милиции позавидовали даже видавшие виды жулики – был и развод по-итальянски с битьем посуды и дележом долга, и мировая, распитая тут же за счёт заведения.
Дело в том, что напарники, как и верные супруги, со временем становятся похожими друг на друга – одинаковые лобные залысины, одинаковый рост, одинаковый взгляд, одинаковые дешёвые джинсы и затертые свитера.
Не обходили вниманием «Лиру» и местные жулики - между строк с фамилиями сотрудников-должников красовались строчки с кличками – «Соска», «Синий», «Шрам» - и сумма долга в рублях. При встрече непримиримых оппонентов в кафе негласно соблюдалось «водное перемирие» - волки позорные и бродяги всех мастей спокойно пили водку за соседними столиками, пожелав друг другу крепкого здоровья. Бодун – объединяет…

Стендаль взял бутылку водки – планируя половинку выпить сразу, а половину взять на вынос и разместился в самом дальнем углу закусочной – народа почти не было, а популярности он совсем не алкал.
Чуть дрожащими руками Виталик налил себе 100 грамм и жадно выпил… Эх…
Отпускает… Мир начинал приобретать краски…
- Виталий Николаевич? – кто-то тронул Стендаля за плечо. Он обернулся.
- О, Губа – улыбнулся Виталий, какими судьбами? – перед ним стоял подследственный Губанов, - ты что, сбежал?
- Амнистировали, гражданин начальник, - вот справка об освобождении – Губа протянул бумагу Стендалю.
- Брр, да они охуели – выдохнул Стендаль, пробежав по листку глазами, - как тебя выпустили… а мне тебя назад сажать?
- Я присяду?
- Ну, если не в падлу с мусором пить – то даже налью – Стендаль протянул Губе пластиковый стакан.
- Не впадлу…
- Ну, за встречу – опер и ЗК выпили.
- Слушай, начальник, всё спросить хочу, кто нас тогда, на хате с Тайсоном вломил? – ЗК взглянул на серое лицо опера, - Беляш?
- Слушай, Губа… ты совсем дурак? – захмелевший опер искоса посмотрел на жулика, - кто тебе скажет?
- Я понял… тогда у меня к тебе дело…
- Отомстить хочешь?
- Нальешь ещё?
- Да пожалуйста – икнул Стендаль и протянул бутылку.
- Беляш «черняшкой» у себя в «адресе» «банчит» – прошептал оперу Губа.
- Закупишься? – спросил опер.
- Легко… сдам барыгу… - зло улыбнулся Губа, обнажив гнилые жёлтые зубы.
- Тогда пей – изрядно захмелевшим голосом сказал Стендаль, - в его желудке вчерашнее бухло встретилось с сегодняшним и его развезло…

****
- Дежурный, слушаю
- Алло, это милиция?
- Милиция – недовольно буркнул в трубку спецназовец, ожидая от заявителя очередной подлости в виде заявления...
- Это Аня, хозяйка закусочной, «Лиры», что напротив вас…
- Что вы хотели?
- Виталик Поляков ваш сотрудник? Стендаль который?
- Наш. А что?
- Он пьяный под столом лежит. Вы придите, пистолет у него заберите, а то я оружия боюсь…
- Понял, сейчас придём – выдохнул дежурный, - хорошо, не по «02» позвонила, сказал он мимо трубки – тётя Аня – наш человек!

****
Несмотря на обеденное время в «Лире» было не многолюдно – пара работяг стояло за столиками, распивали заслуженные «граммы».
- Андрей Вадимович, здравствуйте – поприветствовал Губа Басту.
-… какая встреча, Губа – немного ошалел от неожиданности Баста, - а ты откуда здесь?
- Да вот, сторожу, чтобы не украли – показал он на пистолет Стендаля, выпавший из наплечной кабуры, но пристегнутый револьверным ремешком к брючному ремню к владельцу.
- Всё по инструкции – подумал Еврей.
Хозяин пистолета мирно спал под столом. Поднять с пола стокилограммовое тело бывшего спецназовца у Губы сил не хватило – Стендаля штормило, и он постоянно выпадал за борт.
- Ты чо, охренел, деградант хуев – заревел Баста на Стендаля.
- Му… - ответило тело.
- Еврей, посмотри, «ксива» цела?
- Цела вроде.
Баста врезал Стендалю оплеуху.
- Ой, - очнулось тело и указало перстом на Губу – он, поговорите с ним, - и упало в отключку снова.
- Еврей, хватай, в машину его, ствол, запасной магазин и ксиву – себе, ой бля – выл Баста, что стоишь – помогай – заревел он на Губу.

****
- Ты совсем охуел? – Баста смотрел на протрезвевшего Стендаля с таким видом, будто бы перед ним сидел не друг, и не подчинённый, а какое-то мерзкое насекомое, - на работу не вышел, нажрался, как свинья…
- Я это… я же с агентом встречался – виновато мямлил Стендаль…
- Виталь, я тебе не как начальник, я тебе как друг говорю. Глянь на меня…
- Ну, - Стендаль поднял глаза.
- Ты понимаешь, что ты деградируешь? У нас на глазах. У всех нас, у меня, у Жида, хорошо Нюрка Папе не позвонила… Дежурному спасибо скажи…
- Но я с человеком встречался… он готов идти на закупку…
- Встретился? Хорошо, жив остался – из твоего же ствола тебя и не положили прямо там, мудак ты…
- я…
- Головка ты от патефона. Жид, скажи ему…
Еврей кивнул, добавить ему было нечего…
- У тебя семья, Виталь… сын. Жена. Хочешь от водки сдохнуть, идиот? Кто с ними останется, кому они нужны?
Стендаль смотрел на плакат Егора Летова и молчал. Сказать ему было нечего…
- к кому ездим на поминки? – продолжал Баста, - к таким, как ты бля… влудил стакан – и за руль, ещё один – и в петлю. Остановись.
- Я понимаю, Андрей…
- Ни хрена ты не понимаешь… - выдохнул Баста. Пистолет я в оружейку сдал, удостоверение у меня в сейфе полежит. На, лист бумаги, пиши по собственному.
- За что, Андрюха? – Стендаль с недоумением посмотрел на шефа.
- А ты без даты пиши… я его в сейф положу. Если что – задним числом на хуй… потому, что ты уже собой не руководишь, допился…
Стендаль взял лист бумаги, начал писать.
- бросишь пить – подарю на память – выдавил из себя Баста, - он понимал, что вряд ли Виталик бросит синьку, но подставляться из-за него не хотел…, - переходим ко второму вопросу – закупка у Балашова… где закупщик? – он опять посмотрел на Стендаля.

****
- Ну что, готов? – Баста похлопал Губу по плечу, - вот деньги, они помечены. Заходишь, берёшь наркотик, передаёшь Балашову деньги. Возвращаешься – выдаёшь нам наркотик. Вот и всё…
- Готов… - Губа улыбнулся.
- Вот тебе техника – Баста протянул диктофон, отжатый у майора ФСБ Ахмедова, - он маленький, вот сюда кладу, в карман. Он включен.
- Ну я пошёл? – спросил Губа
- Вали, мы тут подождём.
Губа побрёл к дому Балашовых. Опера остались в машине, запаркованной в рощице неподалёку.
- Как ты, Виталь?
- Нормально всё, - сказал Стендаль, потягивая джин-тоник, - трясёт немного, мне бы водки…
- Обойдешься, - ухмыльнулся Андрюха, сейчас закупимся, Еврей оформит – хоть упейся… а пока – терпи.
-… вот и милый мой идзе, та в заляпанном пальте, да с соплёй на барадзе – пропел по белорусски Еврей, указывая на дорогу, по которой к машине бежал Губа. .
- Быстро чего-то – удивился Баста.
- Купил? – спросил Еврей у закупщика
- Ага.
- Лезь в машину. Много «забанчил»?
- На все деньги – 10 «чеков».
- Замечательно… Балашов дома?
- Да, мать ещё.
- Запись нормально получилась – включил диктофон Баста – полторы минуты, ннормально, - ну, мы пошли…
- Я с вами… мне надо Беляшу показаться
- Зачем?
- Надо, вы обещали.
- Пошли.

Дверь в хибару Беляша была открыта, сам хозяин курил на кухне и смотрел сериал про ментов.
- Мало ему ментов в жизни – успел подумать Еврей, прежде чем Стендаль выбил табуретку из под задницы начинающего наркобарона.
Ничего не ожидавший Беляш упал на пол, где на него навалился Баста. Сбытчику застегнули наручники за спиной, и досмотрели. Из заднего кармана брюк торжествующий Баста вытащил меченые купюры.
Беляш поднял голову и увидел закупщика – Губу. Сиделец торжествовал, видя поверженную причину своей посадки.
- Губа… ты офигел? Ты чего творишь? – прохрипели он, - ты же мне кент…
- Сегодня кент, а завтра – мент – заржал довольный закупщик, - ты меня, я – тебя… понял, урод?
- Пошёл в машину – скомандовал Стендаль Губе, - бегом!
Губа, довольный удачной местью, выскочил из дома на улицу.

- Ыыы – завыла мать Беляша Роза, - уууу, - и упала на колени, - Андрей Вадимович, не губи… Христом – богом молю, отпусти сына… - цыганка стала целовать оперу ноги.
Андрей с омерзением оттолкнул её, - пошла отсюда, мразина… будет сидеть сынок твой, банчить нехуй.
- Я всё отдам, всё – отпусти его – вот, вот ещё черняшка – вытащила она из подола цветастой юбки пять чеков, я денег дам… у меня есть, доллары… нельзя ему в тюрьму, убьют его там – визжала цыганка.
- Еврей, Стендаль – заберите этого, - он показал рукой на сына, выйдите – скомандовал Баста.
Опера подняли с пола Беляша и потащили его на улицу. Усадив тело к стене хибары, Еврей прикурил Мишке сигарету и вставил сбытчику в зубы – кури пока и помолчи.
Через несколько минут к операм вышел Баста, - ну ка, заткните его – он указал на задержанного, сделайте так, чтобы он ничего не слышал.
Стендаль поднял с земли ржавое ведро и водрузил на голову Мишке – молчи сиди – и сделал предупредительный удар по кумполу.
- Такой расклад, братва – зашептал Баста, - сейчас переписываем сбыт на мать, на Розу. В осмотр вписываем добровольную выдачу – ещё пять чеков – это ещё одна палка. Цена вопроса – пятьсот долларов. Всё согласны?
- Конечно, оживился Стендаль
- Мне что, материал переделывать? – недовольно пробурчал Еврей.
- Карточка по выдаче твоя. Пойдёт?
- Пойдёт – обречённо вздохнул Еврей, - но она то не банчила?
- Банчила, Вадюха, банчила – она сыну наркотик передала, а он – Губе. Но на записи – сын, - Баста сверкнул диктофоном – бац, и записи – нет. Не получилась запись… Короче, Роза «черняшку» продала.
- Стендаль, дашь сто баксов Губе, чтобы он «переобулся» – ему мать продала, решишь с ним?
- Да без базара – радовался Стендаль, - этот за сотку не то что чужую мать посадит, но и свою, родную.
- Давай тогда, Розу везём в Контору, туда своих понятых, пару девчонок из «педа» вызовем. И здесь в осмотр потом впишем, - вперёд, орлы…
- Свободен – Еврей снял с Беляша наручники и приподнял ведро с головы, - сидишь дома, свалишь – найдём – уроем… понял?
- Да… пробормотал ничего не понимающий наркобарон.
- А вот твоя Панама, – ударил кулаком по ведру на голове у Миши пьяный Стендаль.
- Да, Еврей, и Ирке набери – скажи материал «с лицами» привезём – пусть возбуждается…

****
- На, Жидёнок, твоя доля… Баста протянул Еврею сто долларов.
- Нахуй – покачал головой Еврей
- Бери, дурак, это твоя месячная зарплата… - удивился Баста.
- Знаешь, у меня несостоявшийся тесть был, Михалыч, - очень хороший человек, умный татарин, - так он сказал, что шальные бабки счастья не приносят, - Еврей выбил из пачки «Бонда» сигарету и закурил.
- Дурак, а ещё Еврей… ты про совесть?
- Я свою совесть в командном училище вместе с ворованной у старшины тушёнкой сожрал – поперхнулся дымом Еврей, - считай, я за сто баксов только что купил сам у себя спокойный, здоровый сон…
- Так никто и не видел, кроме нас, - а мы все в теме… - озирнулся по сторонам Баста
- Он видит, Андрей, Он!!! – Еврей поднял палец к небу.
- Ты что, уверовал, что-ли, Вадюх? Перекрестись…
- Я? Знаешь, если бы Бог действительно существовал, я бы набил ему морду за всё, что здесь происходит… - процитировал Еврей Ремарка.
- Может, ты патриот? За родину типа? – улыбнулся Стендаль, - тебе рассказать почём «чехам» наше командование продавало наших же пацанов в Чечне? И тебя Родина продаст, всегда продаст. Ты для неё мясо, грязь... Или ты здесь с преступностью борешься? – нет, ты палки рубишь… вот сейчас ты палку срубил – бабку старую ради отчётности на нары отправил.
- Я знаю, Виталь, патриотизм – это триппер мозга, только – не ссать, а думать больно…
- Послушай, Андрюха… Еврей замялся, - ты знаешь, я никого никому не сдам. Если бы я был стукачом, я бы с вами не был. Правильно? – он вопросительно посмотрел на Басту
- Да.
- Так вот, это деньги матерей, чьи дети умерли, из за таких как Балашовы. За эти бабки людей грабили и убивали. Такие деньги мне на хуй не нужны, хотите – пропьём. Считай, я – спонсирую. Но в руки эти деньги не возьму.
- Ты ебнутый… - хором резюмировали коллеги
- Ага, на всю голову… - улыбнулся Еврей… - карма, - он опять упёр палец в небо.