Шелест листвы. Пение птиц. Прохожие, неспеша прогуливающиеся по парку. Парки это отдых для Нью Йорка с его бешенным, хаотичным ритмом. Лето прощалось с жителями Нью Йорка, передавая бразды правления осени. Уходить лето не хотело. Казалось, оно просило осень – «Подожди. Дай еще денек!». И осень соглашалась, даря жителям, один за другим, теплый день. А жители, в благодарность за дивный подарок, гурьбой высыпали на улицы Нью Йорка, заполняя его парки и площадки радуясь свежести золотой красавицы осени, слушая джаз, исполняемый труппой бродячих музыкантов..

Джаз. Музыка любви и разлуки, радости и печали. Музыка жизни и смерти. Каждая партия сакса – чья то прожитая жизнь. Я лежал на скамейке в Вашингтон Парке напротив труппы бродячих музыкантов и, под звуки осеннего джаза, общался с деревьями. Я рассказывал им про людей, равнодушие, про Нью Йорк и его жителей. Мне казалось, что я всегда разбирался в людях. Я знал кому доверять, а кому нет. Я вычислял подлецов, скрывающихся под личиной порядочных людей. Лжецов я просчитывал на раз. Это было все там. Попав сюда я понял, что не знаю о людях ничего. Те, кто еще недавно жил со мной там, и которых я считал своими друзьями, отвернулись от меня и погрязли в зеленой пучине денежных знаков. Желтый Дьявол мастерски расставил сети. Люди, попавшие в них обречены. Желтый Дьявол вытаскивает из человека душу и отпускает назад плавать по бескрайним просторам Пяти Боро. Без души человек превращается в робота. Он подчинен власти денег. А Желтый Дьявол дарит души людей уличным музыкантам, пропускающим их через инструменты и слушает дивную музыку. Желтый Дьявол любит джаз. Люблю джаз и я. И я не попал в его сети. Я их мастерски обошел. А может быть я просто неинтересен Желтому Дьяволу. Наверное, я – козорага. Рыба которой невозможно питаться. Вылавливая козорагу, рыбак отчаянно матерится и, либо выбрасывает козорагу обратно в воду, надеясь, что ее поймает другой рыбак, либо, со всей силы, бьет ее о землю. Я выжил. Видно, меня просто отпустили обратно в воду. Я мерзкая рыба в океане большого города и я люблю джаз.

Все это я рассказывал деревьям, моим молчаливым друзьям. Но не рассказывать же все это людям? Прослушав все это они просто пожмут плечами и вызовут Неотложку. Да и разговаривать они со мной даже не попытаются. Люди любят успешных, а от таких неудачников, лузеров, как я, они просто будут шарахаться, не глядя в мою сторону.

Равнодушие. Главное отличие тех у кого забрал душу Желтый Дьявол. Увидев аварию на шоссе, равнодушные люди останавливаются не для того чтобы выйти и помочь людям. Нет. Они слегка останавливаются и очень медленно проезжают место проишествия, чтобы внимательно рассмотреть, что случилось. А вдруг кто то умер и они увидят обезображенное тело жертвы??? Они проезжают очень медленно место катастрофы, не обращая внимания на сигналы едущих сзади. Что поразительно, каждый кто едет позади машины замедляющей ход, сами замедляют ход, чтобы посмотреть. Равнодушные люди волнуются только о себе.

Деревья внимательно слушали меня. Они раскинули свои кроны в стороны, будто в недоумении разведя в стороны руки.

В этот момент яркий свет ударил мне в глаза. Казалось, что луч света направлен только на меня. Я, в полном оцепенении зажмурил глаза. Неподвижность не была вызвана страхом. Я был абсолютно спокоен. Но что то парализовало мое тело. Луч света исчез. Я открыл глаза. Тело вновь слушалось меня и я, поднявшись сел на скамейку.

- Ну что? Оклемался? – спросил меня чей то голос. Я обернулся. Рядом со мной, на скамейке сидел натуральный зеленый урод, похожий на ящерецу из рекламы Гейко.
У меня перехватило дыхание. Я не мог вымолвить не единого слова. «Кто это? Что это со мной? Это что инопланетянин?!!» - мысли, с бешенной скоростью, крутились в моей голове.
- Ну правильно думаешь! – ответил он прочитав мои мысли.
- Вы что пришли за мной? – я снова не смог произнести это вслух.
- Ага – зевая ответил он.
- Не дергайся! – прикрикнул он, увидев, что я хотел сбежать. Ноги снова парализовало.
- А зачем я вам нужен? –спросил я.
- А зачем ты им здесь на земле нужен? – спросил уже он, показав скрюченной рукой в сторону прохожих. Что удивительно, они не видели, или же, как положено настоящим равнодушным людям, просто не хотели видеть, с кем я разоговариваю.
- Идем с нами. У нас хорошо! – он показал пальцем на небо.
- И что такого хорошего у вас, Чего нет у нас? – спросил я.
- У нас нет бесчуственных людей. И, самое главное, у нас там нет денег. И жителям не нужно развиватьв себе самые мерзкие качества: ложь, обман, жадность, воровство, убийство, предательство. У нас каждый счастлив. Пошли с нами! – он хлопнул меня по плечу.
- Так что у вас там коммунизм? – с некой иронией спросил я.
- А что это такое? – удивился он.
- Это когда каждому по потребностям и с каждого по способностям. Несбыточная мечта – горько усмехаясь ответил я.
- Ну называй это коммунизмом, если хочешь. Мы это называем просто жизнью и все! – ответил он.
«А что действительно произошло в моей жизни здесь на земле?» - задумался я, - «Никто не знает мое имя и чем я занимался до того, как переехал жить сюда? У меня нет ни жены, ни детей. У меня даже нет родственников и друзей. Единственные мои друзья это деревья и бродячие музыканты. Я никому здесь не нужен!» - думал я обхватив голову руками.

- Вот вот! И я о том же! – он снова прочитал мои мысли, - Короче! Хватит телиться! Поехали! – он снова по дружески хлопнул меня по плечу.

- Ну что прощайте деревья, друзья мои. Я буду скучать по вам и по джазу! И вы прощайте стадо равнодушных потребителей! Я улетаю строить коммунизм! – крикнул я прохожим и в этот момент невообразимая сила потащила меня наверх.

Тело местного алкоголика эмигранта Ивана Забиякина, которого в Вашингтон Парке звали Иваном Грозным, обнаружил полицейский наряд, прибывший по анонимному звонку какого то местного прохожего, который был крайне обеспокоен, что бомж занял целую скамейку и не собирается с нее слезать.

Глаза Ивана были широко открыты, на лице его застыла широкая улыбка.

Dennis Liba (c)