Когда Аня сказала, что в школу приходили кинематографисты, я сразу заподозрил неладное. Но когда она сказала, что из всей школы выбрали именно её, я немного успокоился.
А как же иначе? Ребёнок получился удивительно смышлёный, бесконечно талантливый и всё то, что она не может, не умеет, или не хочет делать получается красиво и естественно.
Речь шла о кастинге. Роль мечты. Искали девочку, которая должна была сыграть дочь знаменитого писателя Д.

Всё, что от меня зависело я сделал. Объяснил, что надо говорить, а что не надо. Как нужно улыбаться, а как не нужно ни в коем случае. И как именно должны быть заплетены волосы я тоже знал.

И вот наступил день кастинга. Я так переволновался, что мы приехали на Ленфильм чуть раньше.
В фойе было не войти. Всюду сновали маленькие девочки. Десятки, а то и сотни толстых, худых, высоких и низкорослых девочек бегали по Ленфильму, а за ними носились их безумные мамаши с папашами, няни, братья и прочая нечисть. Родственники размахивали расчёсками и утюгами, пытаясь причесать и погладить своих, как им казалось, талантливых детей.
Когда мы вошли, на секунду наступила немая сцена и моя любимая дочь попала под перекрёстный огонь испепеляющих взглядов.
Ненависть витала в воздухе. Мне показалось, что ещё мгновенье и дети бросятся на нас, вцепятся когтями, разорвут на куски и высосут всю кровь из наших тел…

А где же А.А. младший?
Уж полдень близится, а знаменитого режиссёра нет!
Я понял, что спасения ждать неоткуда.

Мы забились в угол и смиренно ждали своей очереди.
Опустив взгляд вниз, я увидел маленькую девочку, сидящую на полу. Она жадно поедала бутерброд сквозь целлофановый пакет, впиваясь острыми зубками в кусочек плесневелого хлеба. Капельки ядовитой слюны капали на пол, оставляя на линолеуме тёмные дымящиеся отметины.

Как проходил кастинг мы не помним. Знаю одно, это длилось ровно две секунды. Аню поставили к стенке, прицелились и затвор щёлкнул два раза. После этого я схватил ребёнка в охапку и побежал. Под ногами что-то хрустело, спиной я чувствовал смрадное дыхание разъяренной толпы, чавканье и клацанье челюстей.

Спасение мы отметили праздничным обедом в ресторане напротив, оставив там годовой бюджет маленького государства.

Я понимал, что кастинг мы провалили. Что знаменитый режиссёр, перелистывая фотографии, вряд ли задержит взгляд на нашем фото. Не думаю, что его заинтересует девочка с перекошенным от ужаса лицом и с глазами полными отчаяния. Не для этого фильма точно. Да и к лучшему! Зачем ребёнку это? А если удачное фото? Потом пробы! Она блестяще их пройдёт, начнутся съёмки, безусловный успех, слава. К чёрту школу, папа, я буду сниматься в кино. Ладно бы в Электронике, или про меелафон. Но такое же теперь не снимают!
А круг общения?
Видел я этих киношников. Половина моих знакомых операторов не отражаются в зеркалах. Что уж говорить про монтажёров и реквизиторов.
Хорошо, что не получилось. Хотя, конечно жаль.
..
Я понимал, что шанс упущен. Что моя дочь обречена работать на сталелитейном заводе. Что приходя домой в крохотную однокомнатную квартиру, она, покормив детей и мужа алкоголика, не найдёт силы хотя бы позвонить престарелому папаше. Про стакан воды даже речи не идёт.
Обида и чувство вины съедало меня. Что я мог сделать? Достать из потайных карманов двустволку и расстрелять вурдалаков на кастинге?
Где мои серебряные пули, почему я их не взял?
Но это же несправедливо! Они не виноваты, что родились упырями! Такова генетика. С этим не поспоришь! Будем толерантны и терпимы.
…
Неделя другая и всё успокоится.
Я начал забывать про эту историю, к Ане вернулась речь, нервный тик практически прошёл.

Старый товарищ назначил мне рандеву (по работе чисто перетереть) в модном баре на Каменноостровском. Рядом с Ленфильмом. Мы мило трепались, строили планы завоевания галактики, рисовали на салфетке раскадровки и медиапланы, хихикали и дегустировали омерзительное крафтовое.

И тут я увидел его.
А.А. младший ужинал за соседним столиком. Он сидел к нам спиной, но бритый череп идеальной формы сложно перепутать.
Нет, мы не знакомы. Вернее знакомы на уровне я его знаю, а он меня нет. Даже учитывая, что несколько раз здоровались и бывали в одной компании. Так бывает в нашем местечке.
Представиться случай не представился.

Блестящий режиссёр ел. Перед ним был открытый ноутбук и возможно именно в этот момент он выбирал героиню.
Что делать? Подсесть и, между прочим, попросить обратить внимание на одну из фотографий? Но это совершенно неприемлемо и противоречит всем моим жизненным принципам и нравственным устоям. ”Никогда ни у кого ничего не просите”. Вот девиз, с которым я влачу своё жалкое существование.
Но ведь не за себя прошу, за дочь любимую! Надо, конечно, перебороть себя и унизиться. Пасть на колени и целовать лакированные ботиночки.
Я же никогда потом себе не прощу, если упущу такой шанс!

Пока я размышлял, режиссёр поднялся из-за стола, вытер губы салфеткой, смял её, швырнул в пустую тарелку и решительным движением захлопнул ноутбук.
Резкий и неожиданный звук абсолютно парализовал мою волю. Я застыл и онемел.
А.А.младший шёл прямо на меня. Наши глаза встретились и я пробормотал что-то типа “здрсти”.
Режиссёр брезгливо дёрнулся, как бы отвечая на моё приветствие. Что-то буркнул в ответ, какой-то набор звуков, одни согласные. “Гарпастум”, послышалось мне.
Через секунду он исчез.
…….

Я прочитал много разгромных рецензий на фильм, где трезвый серб играет нетрезвого полуармяноеврея. Я даже попытался посмотреть фильм целиком.
Рецензировать мне не хватит компетенции, но могу сказать твёрдо - там ещё на уровне кастинга не заладилось.