Те, кто служил в армии, знают, что такое карантин. Для остальных поясню. Это неофициальное название курса молодого бойца в Советской Армии. Хуйня полная. То бишь в течении месяца тебя, свеженького, еще верящего в гуманизм и всяческое добро с дедморозами, форменным образом перековывают в тупорылое мурло, реагирующее только на инстинкты жрать, срать, бухать, дрочить.
Для этого выделяются особо лютые сержанты, с орлиным профилем и без чувства сострадания, под руководством которых ты бегаешь, прыгаешь, висишь, как использованный гондон на турнике и красиво ходишь строевым шагом с песней про Россию.
Карантин, куда я попал, находился в Горьковской области, в поселке с патриархальным названием Суроватиха. 
И, собственно, говоря, он ничем не отличался бы о других таких зоопарков, если бы не одно происшествие.
На третью неделю курса у нас произошло ЧП.
Шестеро узбекских новобранцев и примкнувший к ним ни то киргиз, ни то каракалпак, в буквальном смысле обосрались.
За день до этого они всем своим аулом что-то сосредоточенно жрали под одеялами. Уж не знаю что, и где они взяли это что-то, но результатом было то, что в течении всего следующего дня они рисовали коричневые иероглифы на стенках унитаза с такой частотой, что вода не успевала наливаться в бачок. Они реально корчились от колик, корчились, плакали, держались за измученные жопы двумя руками, звали шайтана, и молились Аллаху в перерывах между сраньем.
На свои исстрадавшиеся жопы они перевели около семи томов собрания сочинений Ленина из ленинской комнаты, а к вечеру всю эту золотую орду госпитализировали.
На утро командование, переполошившееся в испуге перед угрозой массового обсёра личного состава, в карантине, простите за тавтологию, объявили карантин.
Типа у наших среднеазиатских головорезов, которых госпитализировали, там нашли какую-то кишечную чумку и теперь, пиздец, ужас, смерть, карантин и полная изоляция.
В казарму пришел замполит капитан Одинцов, мудак, как и положено настоящему заполиту, начальник штаба майор Ершов и начальник медсанчасти старший лейтенант Фирюлин.
- Значит так- начал замполит- Вас, долбоебов, на секунду одних оставлять нельзя. Обязательно обосретесь. Сейчас всем вам нужно будет сдать анализ кала на говно. Акция проводится для выявления заболевших и изоляция оных в лечебное заведение с последующим исцелением и возвращение в строй, как боевую единицу.
После этого тоста, алаверды взял Фирюлин, и, как медик, выдал всем по маленькой баночке типа из-под зеленки, к баночке прилагалась палочка как от эскимо.
-Сейчас вы все, наберете говно в баночки при помощи выданных палочек. После чего говно каждый приносит мне и сдает лично во избежании путаницы говна среди военнослужащих. Время выполнения пятнадцать, тире, двадцать минут. Я вас ждать не буду, мне тещу на вокзал везти.
Если честно, мы были удивлены. Как это так? Взять и собрать говно? А если вот не хочется? Это же не посцать в конце концов., это более сложный процесс! Что делать-то? Одним словом, через десять минут говно собрали только пятеро из тридцати. Остальные тупили в туалете, держали в руках эти говнобаночки и палочки и грустно ходили от окна к двери и обратно. Я еще никогда не видел столько людей так страстно желающих обосраться.
В назначенный срок пришел Фирюлин и реально остервенел, увидев небольшое количество добытого говна.
-Блядь! Вы охуели, солдаты?- кричал старлей- Я вам по-русски сказал, пятнадцать минут! Даю еще столько же! Если кто говно не сдаст, может писать домой похоронку сам на себя! Сгноблю, блядь, в нарядах!
На всякий случай выдал всем еще по палочке.
И ушел. А мы стоим такие с двумя палочками и банками для говна, как с ложками. Этакие копро -сладкоежки перед выдачей порции.
Тут Валера Тюрин говорит:
- Вот же пиздец, какое горе. Пойду в туалет, посмотрю, может говно осталось чье-нибудь, Фирюлин тот еще мудак, если сказал, что сгнобит, значит сгнобит. Пошли со мной, стопудово чего-нибудь наберем.
-Вот еще- отвечаю- буду я в чужом говне ковыряться.
А сам думаю, как бы извернуться, ибо добывать требуемый анализ тупо совсем не хотелось.
Еще двое, Паша из Одессы и Гриня Акопян, соответственно понятно откуда, пошли к столовой, там собаки постоянно тусили в надежде на ништяки, они там говна собачьего набрали по банке и еще на палочке принесли. Мне правда не хватило.
-Охуеть ты гордый- не унимался Валера- В человечьем говне ковыряться тебе, значит, западло, а собачьего не досталось, так сразу и расстроился! Эстет хуев!
Но тут ко мне Гена, земляк мой подходит и зовет заговорщицки, пошли, мол, есть дело.
Короче, у Гены шоколадка была заныкана. "Аленка". Жалко, конечно, лучше бы ее сожрать, но тут не до изысков, когда тебе близкий пиздец корячится за отсутствия говна в посуде. Мы ее прямо в фольге спичками растопили и накапали в свои баночки.
А тут и Фирюлин прибегает:
- Ну, что?-орет с порога- Где мое говно? То есть ваше, конечно, говно? Не дай Бог, кто не насрал в баночку, пиздец вам! Я вас самих на анализы сдам в качестве говна!
А все такие ему баночки аккуратно сдают, нате, мол, товарищ старший лейтенант, нам для вас говна не жалко. Если надо еще, не стесняйтесь, обращайтесь в любое время.
Короче, самое удивительное, что результатов анализов мы так и не дождались.
Прошла неделя и нас выпилили из карантина в войска. А ведь интересно, нашли в шоколадке инфекцию или нет? Сейчас по телеку вон сколько разоблачительных передач про хуевые продукты, раньше хоть шоколад хороший был. Натуральный. От говна не отличишь, не то что сейчас.