Стол - полная чаша. За бутылкой тянешься, а рукав то в салат попадает, то в грибочки. Алексей старался поступать, как хищная птица: задрать руку повыше и пикировать на добычу. Ясным соколом. Иначе не получится не испачкаться.
- Я тебе так скажу, Лёшка! - Тесть был пьян, красен лицом, но говорил отчётливо. Закалка у человека. - Раньше по домострою жили. И всё правильно было на Руси!
Он отпил из рюмки, без тоста и прочих условностей. Да и как отпил - хлебнул лекарство для продолжения разговора.
Смазал связки.
- Потому - что? Ни разводов, ни блуда не было. Бабы дома сидели, вязали там. Детей нянчили, скотину доили. А сейчас? Вот ты мне скажи, кто у тебя дома хозяин?
"На работе я бы с кем-нибудь поспорил. А с Тимофеичем? Нет уж, ну его. Без штанов оставит, если обидится", - размышлял Алексей. Лениво, как замороженную водку в рюмке, перекатывал в голове мысли. Маслянисто думал.
- Ну, я - хозяин... Да и Ленка тоже. Сейчас по-другому всё.
- По-другому? Да всё так же! – Тимофеич сунул в рот огурец и начал его медленно жевать. Обстоятельно. Как хищник – жертву.
- Хороший ты пацан, Лёшка. Но - сопляк! - добрался тесть до конца своих рассуждений. До логического вывода. - Не в смысле возраста, это фигня, состаришься ещё. Жёсткости в тебе нет! Определённости! Стержня.
Он встал, расплескивая остатки водки на грудь. Постоял молча. Покачался. И внезапно опрокинул ближайшее блюдо с салатом, ткнув в него свободной рукой. Растопыренными пальцами с размаху. Потом уронил пустую рюмку, и уже обеими руками попытался удержаться за скатерть. На пол, жалобно звеня, полетели вилки.
- Нажрался Тимофеич, - сказала тёща, но в этот раз сильно ошиблась.
Тесть негромко захрипел и как-то замедленно упал назад. Лицо его, перемазанное майонезом, стало жутковатого багрового цвета. 

После похорон Алексей приехал домой первым. Ленка осталась до конца поминок, а он не стал. Сослался на головную боль. На самом деле, просто не было желания сидеть с двумя десятками пожилых мужиков. Всех слушать, всем кивать на банальное: "Какой человек был! Эх-х-х...".
Человек как человек. Толковый, конечно. Если бы не он, ни квартиры сейчас, ни должности не было. Но и такие - уходят. Дальше без них надо.
Алексей накидал в бокал льда и плеснул виски.
Вот дрянь же, - а привык! Поболтал немного, выпил. Задумался. А ведь прав, получается, покойник, хоть ты что делай. Всё верно. Нет в нём ни стержня, ни определенности. Жёсткости, опять же. До двадцати пяти болтался, как говно в проруби: институт - чтобы диплом, работа - чтобы пожрать. Спасибо, родители не гнали во взрослую жизнь. Но и не баловали никогда, не на что было.
Жизнь поменялась после знакомства с Ленкой. Вот у той всё в шоколаде с рождения. Всё, но своя проблема - тяжёлая астма мешала и жить, и работать. Всему, если честно, мешала. Она и замуж за ровню не вышла из-за этого: хрип и приступы никому нахер не сдались. Глаза еще эти выпученные...
Алексея передёрнуло и он повторил вискарик.
Только он и повёлся тогда. Всё честно - тесть ещё до свадьбы созвонился с друзьями, работа поменялась. Разительно. После свадьбы Тимофеич присматривался, но через полгода дал денег на квартиру. Через пять лет уже сам Алексей влез в кредит, сменили жильё на новое. Правда, оформлено всё на тёщу, были свои... тонкости. Так и вели, как быка. За кольцо в носу и за деньги - в стойло.
И захочешь уйти - но куда?
- Лешик? Я через час буду. Сейчас Смирнова напоим до кондиции, он иначе никак не уйдёт. Потом мать домой отвезу и приеду.
Замечательно. Приедет она.
Алексей захотел плюнуть на натертый какой-то дрянью паркет. Потом усовестился и передумал. Уборка-то один чёрт за его счёт, смысл гадить?
"Домострой, значит? Стержня нет? Да без внутреннего чего-то он бы и до двадцати не дожил. Полкласса почти сразу после школы или сели, или отошли гораздо дальше. В мир иной. А неглупые ребята были, хоть и не все, конечно".
- Окей, гугл. Домострой, - зачем-то сказал Алексей телефону. Тот попищал и высыпал кучу ссылок. Нет, сейчас вряд ли нужно. Читать западло, выключил.
На писк выглянул Шекспир - жирный скотиш-фолд с родословной длиной в тополь. Презрительно глянул щелками глаз и сгинул обратно. Кот и Алексей взаимно не переносили друг друга. Жена сама решила и завела, наплевав на астму. Теперь одной рукой баловня своего гладит, а другой баллончик "беротека" нащупывает. Он сам лучше бы собаку завёл. Шекспир, твою же мать... 
Так он и сидел до приезда жены, не час, а почти три, время от времени обновляя вискарь со льдом в бокале.
- Поминаешь? - Ленка была пьяная, но бодрая. Даже не покашливала по привычке. - Я в душ. А потом присоединюсь. Брютик в морозилку закинь, а то я устала...
В ванной что-то звякнуло, зашуршала вода.
"Устала... За троих работает, не иначе!", - зло подумал Алексей. Красный диплом юрфака жене не понадобился ни разу в жизни. Она же - больна-а-ая, какие тут офисы? Да и деньги всегда давал Тимофеич, пока муж зарабатывать не начал. 
- Сама закинь, бегемотина! - храбро крикнул Алексей, зная, что его не услышат. Герой. Орёл с куриной жопой.
Жена действительно была раза в два толще его. Жизнь сидячая. Лекарства, гормоны. Да и жрёт по семь раз в день, чём ещё заняться? Ни детей, ни работы. 
Когда Ленка вышла из ванной, завернутая в халат богатырского размера, Алексей уже накрутил себя до предела.
- Теплое пей! Я сказал, чтобы сама поставила, - в ответ на её вопросительный взгляд почти крикнул он. Ленка пожала плечами и пошла на кухню, шлепая распухшими ступнями.
"Это не баба. Это пингвин какой-то!".
Заслышавший хозяйку Шекспир неожиданно бодро побежал на кухню. Алексей проводил их обоих взглядом и всё-таки плюнул на пол. Тягучий шарик слюны повис на подбородке. Пришлось вытирать лицо и который раз думать: почему всё через задницу? Мысль проехалась по привычным рельсам и, словно наткнувшись на стрелку, соскочила на другое. Вот, к примеру, Достоевский с Раскольниковым, который с топором. Пять старушек - рубль. Ведь он же не за баблом шёл.
Именно, что себя испытать: тварь дрожащая или...
- А вот с собой разговаривать - это симптомчики! - сломала мысль Ленка. Она вернулась с бокалом шампанского и села в кресло напротив. Халат распахнулся и в глаза Алексею бросился гладко выбритый лобок. Жирный, складками, как и вся жена. Скрывший в этих барханах сала некогда вожделенное местечко.
- Запахнись, что ли... - проворчал Алексей, чувствуя, тем не менее, что в штанах начинает твердеть. - Ты как шлюха в гостях.
- О, ты водишь сюда шлюх? Не ожидала! Ты такой... правильный, - осклабилась жена и нарочно полезла расправлять пальцами складки кожи. Погладила себя, раздвинула плоть и запустила толстый палец с перстнем поглубже. Будь она на десять лет моложе и на пяток размеров худее, смотрелось бы смачно.
Наверное.
- Тьфу ты, дура! - снова плюнул Алексей. К сосредоточенно ласкавшей клитор Ленке подошёл Шекспир, вытянул морду, принюхиваясь, но фыркнул и отскочил. - Тебя даже кот трахать не станет.
- Ко-о-от... - протянула она, отпивая шампанское. Вторая рука ее беззвучно играла на клиторе что-то бравурное. С полным погружением. - Кот, может, и не-е-ет... А тебе придётся!
Мокрые волосы свисали на обвисшую грудь. Ленка отставила бокал и распахнула халат, чтобы не мешался. Мать-моржиха какая-то. В порыве поздней страсти.
- Сама себя пользуй, - попытался увильнуть Алексей. - Банан дать?
- В рот мне дай, Лёшик, - зарычала она, работая двумя руками. Вывернутые багровые губы с мякотью внутри казались застарелой раной. – Иди-ка сюда!
Алексей чувствовал, что сблюет. Сейчас. Прямо на неё. И в то же время мягкие домашние брюки едва не трещали от окаменевшего, пульсирующего члена. Он положил руку, надеясь успокоиться, но ощутил ровное биение. Там всё жило своей жизнью. И в ней, в этой жизни, было только одно желание.
Ленка сползла с кресла, неловко скинув халат, и рванула с него брюки. Впилась жадным ртом и, казалось, почти проглотила набухший, перевитый венами орган. Потом дёрнула головой и начала размашисто сосать.
"Какая же ты тварь...", - промелькнула мысль у Алексея. - "Жирная похотливая тварь! Да-а-а!!! Только не тормози, давай, давай!". Он выгнулся на кресле, то прижимая жену к себе, то отпуская на секунду, и - снова вдавливая её в себя. Мысли кончились. Что-то горячее стучало в голове и оно же, кажется, рвалось из живота через член наружу. Быстрее! Ещё быстрее! Плевать куда, ну, пусть в эту тварь. В дрожащую. Которую он, право, имеет!
Ленка запыхтела и прибавила скорость, став похожей на усердно кивающую надувную куклу. Алексей крепко зажмурился и где-то под веками почувствовал долгожданный взрыв. Разрядку. Салют в рот.
- Э-э-э... А я? - обиженно пропыхтела Ленка. Выплюнув прямо ему на живот тонкие сопли спермы, она быстро развернулась и привычно насадила себя на пока ещё твердый стержень.
"Так тварь я пьяная или смогу?", - подумал Алексей, держа её подпрыгивающее тело за груди. Те расползались под твёрдыми пальцами, как квашня. Ленка охала и мотала головой, едва не ударяясь об него затылком. Раскоряченные ноги, как два раздутых шланга бились о пол ступнями.
- Да-а-ааххх!!! - заорала она в голос. - Ещё, Витя, Витенька, сладкий мой, ещё! Я сегодня... папу похоронила, мне на-а-адо!
Алексей крепко сжал её соски, почти раздавил их в руках. Она резко откинулась назад, чуть не разбив ему нос - еле увернулся.
- А Витенька - это кто, моя курочка? - ледяным голосом спросил он.
Ленка молча сопела, почти раздавив его своей тушей. Чувствовалось, где-то глубоко внутри она дрожит. Тектонический сдвиг, как перед землетрясением.
- Лёшик... Конечно, Лёшик... Я оговорилась, - пробормотала она. - Забудь, мой сладкий, забудь.
Алексей с трудом приподнял её под зад, словно ворочал неподъемную статую, и свалил на пол. Ленка встала на четвереньки, ворча, словно собака.
Мучительно хотелось как следует пнуть эту тварь, но он сдержался. Сначала подробности.
- Так кто у нас Витенька? 
- Ну перестань... Я вспомнила про Виктора Сергеевича, вот и вырвалось.
Ага. Это и был тот самый Смирнов, которого требовалось проводить с поминок. Но он же, по слухам, интимно навещал иногда тёщу? Или - не только?
Тьфу ты, семейка.
- Значит, Виктор Сергеич и в маму, и в дочку горазд? - прямо спросил Алексей. Блевать хотелось ещё сильнее, да и в целом внутри было как-то пусто. Конечно, каждый зверь после соития печален, но - не настолько же.
- Лёшик, отвали, а? - Ленка тяжело поднялась с пола и стояла перед ним - белая, рыхлая, почти пугающая размерами. - Маме надо было сегодня... Такой стресс, ну, подумай сам. Отец-то давно уже её не того... Года три. Она себя старухой не хочет чувствовать.
- Да похрен мне твоя мама! - взорвался Алексей. - Пусть хоть под трамвай ложится, дура старая! Ты-то при чём? Тебя тоже три года не ебли?!
- Ну... Так получилось. Маму домой провожали и оно само так... Вышло. Втроём интересно, но мне мало было.
- И ты на мне догнаться решила, сучка? - уточнил Алексей. - Витеньки мало, подавай Лёшика?
Он встал с кресла и схватил её за щёки. Видимо, Ленка что-то прочитала в глазах, даже несмотря на расслабленность.
- Алёша!.. - невнятно начала она. Он крепче сжал её за щеки, мешая говорить. Сунул ей в рот большие пальцы и резко рванул в стороны, разрывая рот. Ленка замычала и попыталась оторвать его руки от себя, но он ударил коленом в живот. Потом ещё раз. Она упала на колени, осела вниз, как тесто. Одна щека была заметно порвана, по рукам Алексея текли струйки крови.
- Сдурел... - жалобно сказала Ленка, сплюнув на пол сгусток.
- Ещё нет, - напряжённо ответил он. - Ещё не всё.
Алексей, ломая пальцы, нажал ей на нижнюю челюсть, заставляя распахнуть рот. Вторую руку он сунул внутрь, нащупывая, хватая это склизкое, мерзкое, слишком много ему сказавшее не по делу. Он ухватил её язык тремя пальцами и резко дёрнул наружу, отрывая его от корня. Весь в крови, он почти с удивлением посмотрел на кусок плоти в руке, ещё бившийся, ещё не знающий, что мёртв.
- Шекспир! Скотина! Иди сюда. Кис-кис, мразь. Хозяйку жрать будешь?
Алексей бросил языком в выглянувшего кота. Тот в испуге присел. Не обращая внимания на глухо воющую жену, скорчившуюся на полу, Алексей пошёл мыть руки. Сходу кровью не захлебнется, а там он скорую вызовет.
Не убийца же, в самом деле.
"Стержня, значит, нет? Жёсткости? Брехня".