- Витя – реально гений!
Я смотрел на нее и думал только об одном. Такая хорошая девочка: смазливая, энергичная, вроде бы не глупая… Выбери она иную профессию, возможно, преуспела бы. Но зачем-то решила стать актрисой и лишь в силу возраста ей пока сложно было признаться самой себе, что это совсем не ее.
Или ее, но исключительно для ролей не второго, а последнего плана. Скоро тридцать, а она не сдается. Верит в судьбу, в себя. В это своего Витю, еще одного непризнанного гения.
Я уже почти не помнил, как мы познакомились. То ли на чьем-то дне рождения, то ли после какого-то мероприятия. Точно, это была выставка, куда меня затащила бывшая девушка. Чтобы исчезнуть именно там навсегда из моей жизни.
Я сидел на подоконнике и пил вино, прямо из горлышка. Особо не грустил, как мне казалось. Но меня нашли и стали утешать, а я и не сопротивлялся.
И теперь расплачиваюсь за ту поддержку ее исповедями.
- Тебе неинтересно?
Глаза у моей актрисы были огромными. Они еще были расставлены чуть шире, чем нужно – и от этого взгляд ее становился особенным. Она могла бы стать звездой, ей для этого надо было просто смотреть в камеру и все. Но ей не везло. У нее так и не появился свой режиссер, который бы поверил в эту магию.
Зато у нее были я и этот Витя.
Странное дело, она пила, а я нет. Почему-то не мог притронуться к рюмке или бокалу в ее присутствии, словно боялся после этого увидеть в ней или себе что-то такое, чего не видел трезвый.
Она вытащила оливку из своего мартини, покрутила ее на свет так, точно на черную пластмассовую шпажку была нанизана она сама, со всеми своими горестями и надеждами – и отправила в рот.
Я хорошо знал, что меня сейчас ждет. Это был почти ритуал – когда она узнала, что я еще и писатель, ей захотелось, чтобы я написал о ее жизни роман.
Я отказывался, но продолжал слушать.
- Ты знаешь, что может сделать из хорошей актрисы режиссер?
- Догадываюсь, что может сделать из нее продюсер, - сказал я в ответ и получил шлепок по колену.
Меня попросили замолчать и не пошлить. А я ведь даже не начинал.
- Я как глина, - прошептала она.
Я почему-то представил гончарный круг. И в голове моей звучал только один глагол, подходящий этому слову.
Мять.
- Знаешь, что делает со мной Витя?
Она уже была пьяна. Не так, чтобы заметно, лишь для тех, кто ее хорошо знал.
- Он супергример, просто супер! Он может нарисовать из моего лицо кого угодно. Шарлиз Терон, Наталью Портман, любую из наших.
На моем лице было что-то написано, раз она сунула в него свой телефон.
- Посмотри. На, посмотри, если не веришь!
Удивляясь, что я до сих пор не послал ее подальше из своей жизни, я посмотрел на экран. И не поверил.
Это была не она, даже близко не было ничего общего. И тело было словно тоже не ее. Осанка, плечи, поворот головы. Если бы ни одно и то же платье, которое я хорошо знал, я бы не поверил. Решил бы, что это монтаж.
- Что он так орет? – раздраженно спросила она. – Мужчина, может сделать потише?!
- Кто орет? – переспросил я.
- Да радио это древнее. Кузьмин или кто еще там.
- Это Юрий Антонов, - сказал я чуть раздраженнее чем следовало.
- Какая разница. Бардов еще бы включили…
Я отодвинул ее руку с телефоном подальше от себя.
- Он крут. Очень крут.
- Кто, Антонов твой?
- И Антонов тоже, - согласился я. – Витек твой.
Наверное, она уже окончательно вывела меня из себя. Иначе я бы не спросил:
- А чего он не женится на тебе?
И тут она испугалась. Я даже пожалел, что спросил.
- Понимаешь, что-то не так.
- Не так?
- Да! Он в последнее время очень странный!
- Странный?
- Да! Он совершенно изменился?
- Изменился?
Иногда я думаю, что могу разговорить любую женщину. Простой метод, но как же четко это работает.
Она пододвинулась ко мне и зашептала в ухо. Это неожиданно оказалось настолько приятно, что я чуть было даже не перестал ее слышать.
- Раньше у нас был суперсекс. Он гримировал меня в ту, кого я хотела сыграть. Хочешь – Пугачеву, хочешь – Хайек. Клеопатра или Офелия. И я словно становилась ей после такого грима. Могла отхлестать его, а могла подчиниться и ползать за ним по полу, унижаясь.
Кажется, я понял, о ком в каждом из случаев шла речь и решил не уточнять.
- Мы орали так, что потом я думала, соседи нас убьют.
- Ну и супер, - сказал я и добавил для убедительности: - Супер, супер!
Мне опять становилось скучно. Давно женатый человек после сорока. Все уже видел, если не в жизни, то в кино. Чем она хотела меня удивить?
- А потом он стал меня гримировать в одну и ту же женщину, - произнесла она и мне вдруг снова стало интересно.
- Знакомую тебе?
- Нет.
- Актрису?
- Нет!
Она замолчала, а потом добавила:
- Но она мне кого-то напоминает!
- Покажи.
Мне это лицо тоже показалось знакомым. Я его где-то видел, мог видеть. Или придумывал себе это.
- Он сам изменился?
- Я не знаю. То есть, да. Он более ласковый стал со мной и какой-то задумчивый. Думаешь, любовница появилась?
Конечно, я подумал именно об этом. Но не стал ей говорить.
- А ты не просила его себя загримировать для какой-то конкретной роли? Может, он образ так ищет?
Не просила. Бедная глупая девочка. У которой вскоре останусь только я.
Мне эта мысль очень не понравилась. Я думал, а она заказывала себе новый мартини. Пила его, а я продолжал думать.
И вдруг понял.
- Ну-ка дай, - сказал я и забрал ее телефон.
Скопировал кое-что, потому нашел одну программу.
- Эта она, - и в ее голосе был страх пополам с удивлением. – Где ты ее нашел? Как?
- Да не реви ты, - произнес я и вытер ей глаза бумажной салфеткой. – Витя твой тот еще подарочек, но тебя пока точно не бросит.
И тут я понял, что ошибся. Это было не радио. В кафе играла музыка с диска, и Антонов сейчас был более чем уместен.
А потом я понял, что если бы не он, я вообще бы ни о чем не догадался.
- Если ты,.. - сказал я с иллюзией угрозы в голосе, - хоть еще раз… про Антонова что-то плохое…
- Я не понимаю, - она совсем растерялась. – При чем тут Антонов?
Я заставил ее дослушать песню до конца, особенно припев.
Потом затянул ее сам.
- Гляжусь в тебя, как в зеркало… Понимаешь?
Она не понимала. Они вообще мало что понимают, эти дети, не слушавшие советскую классику.
- Вот его фото, - сказал я и показал ее телефон. – А вот программа, которая трансформирует их и показывает, как человек выглядел бы, если бы он был другого пола.
И тут она заплакала.
От счастья или от горя – я даже не хотел в этом разбираться.
Поэтому махнул официанту и попросил принести счет.