Он, к сожаленью, к этому привык.
И слушает, прикрыв от солнца веки,
На лавочке совсем седой старик,
Как с фактами играют человеки.

Меняя страны, время, города,
Народы разлучая и столетья,
Проходят люди, сроки и года,
Меняются слова и междометья.

Он слушает, как всё наоборот,
История, срываясь в лай собачий,
Вещает, что исчезнувший народ
Был не освободитель, а захватчик.

Он слушает, в запале передряг,
О том, как обесценилась Победа,
О том, как восхлавляется ГУЛАГ,
Что Сталин был хорошим людоедом.

Он слушает, укутавшись в пальто,
Как ходят по брусчатке строем марши,
В георгиевских лентах на авто,
Всё больше стало пафоса и фальши.

Он слушает, почти не видя снов,
Как дождь весенний топчется по крыше,
Как хорошо, что политрук Петров
Лет семьсят пять вот этого не слышит.

Он, к сожаленью, к этому привык,
К бравурным звукам вечного парада,
И засыпая, чувствует старик,
Как ноют в сердце раны Сталинграда.