- Жми давай! Сам, сам! Пошел, пошел-пошел!
Штанга падает на стойки с характерным лязгом и грохотом. Чугунные «блины» чуть дрожат и позвякивают.
- Ну, ничего так, сойдет, - одобрительно кивает Дюша.
Дюша огромен, брутален и страшен. Его стриженная «под ноль» башка почти упирается в бетонный потолок нашей подвальной «качалки». Как и склад с контрафактной водкой над нами, она принадлежит Дюше и его команде - Гудрону, Пыре и Бивню.
Эти достойные джентльмены - мои друзья детства и начинающие бандиты. Дюша, будучи бригадиром, разрешает мне тренироваться в их подвале - бесплатно и практически в любое время. На районе об этом знают и относятся ко мне с уважительной опаской. Время стрёмное, на улицах постреливают, и я особо не развенчиваю дворовые слухи. Да и мой внешний вид не сильно отличается от бандитского.
Но Дюша, зная прекрасно, что душа у меня – мятущегося интеллигента, не устает предупреждать, чтобы я даже не вздумал брать на его складе ни подмигивающего «Распутина», ни «Смирноффа» в плоской фляжке, ни «Кремлевской», ни всего прочего.
«Не потому, что жалко - говна как раз не жалко. Но ослепнешь и книжки свои читать больше не сможешь!» - пугает он меня регулярно.
Дюша - бывший силовой троеборец, Бивень с Гудроном самбисты, а резкий и нервный Пыря в прошлом боксер в легком весе, «мухач». На вид Пыря совершенно плюгавенький, непредставительный, что его сильно удручает и он всячески стремится исправить положение - активно качает мышцы. Он ревниво следит за моими успехами в зале и время от времени интересуется, зачем это все мне, если все равно не «работаю» с ними.
Я делаю в жиме последний подход, уступаю скамью флегматичному Бивню.
Пыря, отработав серию по обклеенному скотчем мешку с опилками, оборачивается к Дюше и снова заводит разговор про меня:
- Не, ну а че он тут трется-то без дела? А? Нам людей не хватает, а он тут из себя строит святого!
Дюша пожимает плечами. Потом на всякий случай уточняет:
- Точно не поедешь? Смотри, это сейчас тема новая и вход тебе свободный, а тянуть будешь и потом захочешь войти в дела - поздно будет.
Пацаны завтра с раннего утра собираются нагрянуть в один из аэропортов и попробовать подломить под себя частных извозчиков. Таксёры - народ опасный, и хотя «пехоты» набрано достаточно, ребята заметно мандражируют. Мои «габариты» им не помешают.
- Ты же знаешь - мне завтра на вручение диплома. Как такое пропустить…
- Да знаю я, - ухмыляется Дюша. - Ты вон этим попробуй растолкуй.
Пыря оживляется:
- Ага, вот ты мне объясни, зачем вообще на филфак этот свой попёрся? Чего там забыл-то?
Я не собираюсь ему рассказывать про годы учебы в самом настоящем девичьем «цветнике». Ненатурально вздыхаю и развожу руками:
- Да я просто ничего больше не умею, а книжки читать привык с детства, вот и поступил.
- Ну шел бы на завод лучше, если к нам не хочешь, - не унимается Пыря. - Руками-то работать лучше. Почетнее!
Последнее он добавляет с вызовом, но чувствуется, что и сам себе не особо верит.
- Руками у меня не особо получается. Руки-то у меня золотые, да растут из жопы, - признаюсь я.
- А ты пробовал? - не унимается Пыря. - Где ты пробовал-то?
Разумеется, я пробовал.
В армии, например. И мне запомнилось, и всему дружному военному коллективу. После первых же хозработ взводный страшно выл, рычал, тыкал в меня пальцем, поворачивался к сержантам и требовал сгноить меня как можно скорее. «Использовать этого мудака строго по специальности – на самых грязных и бесполезных работах!»
- На жизнь чем зарабатывать будешь? - подключается к беседе Гудрон. Кличку свою он получил еще в первом классе за привычку лазить по стройкам в поисках свежего гудрона и жевать его вместо жвачки. Все, конечно, в этом были грешны, но Гудрон питал к черной субстанции неукротимую страсть. Он и сейчас активно работает челюстью, жует, чавкает, но это уже иностранная жвачка с неприличным названием «риглисперминт». Гудрону нравится ее реклама, где байкера тормозят полицейские.
- Буду работать по специальности, - отвечаю и память услужливо выкатывает картинку с орущим на меня взводным. - В смысле, буду людей учить.
- Каких людей? - удивляется Гудрон. – Люди дела делают.
- Иностранцев, - поясняю ему и всей компании. - Русскому языку. Великому и могучему.
Бандиты переглядываются и качают бритыми головами.
- Ну жаль, что в бригаду не хочешь… Тогда удачи, братан! - Дюша протягивает широченную ладонь. - Обращайся, если что!
На подготовительный факультет я решаю заявиться сразу после получения диплома.
Одеваюсь во все самое лучшее, что у меня имеется. Все правильного пацанского цвета - черное. Кроссовки, слаксы, футболка. На улице с утра моросит, поэтому короткая кожанка дополняет наряд. Стрижка - разумеется, полтора миллиметра. Иначе и представить нельзя, чтобы одеваться или стричься. То есть можно, но не нужно.
Факультет находится неподалеку от метро «Профсоюзная», на улице Крижановского. Пока я иду по ней и пытаюсь понять, в честь какого из Кржижановских - революционера или писателя - названа улица, мимо дребезжит трамвай, подкатывает к остановке. Из вагона вываливается толпа раскосых ребят с рюкзаками, все на одно лицо. Они опасливо косятся на меня, сбиваются в стайку поплотнее и семенят вниз по улице, оглядываясь время от времени. То, что я иду именно за ними, их настораживает. Вряд ли они могут предположить, что я без пяти минут преподаватель. Может, даже в их группу приду.
Если меня примут, конечно.
Насчет улицы я решаю, что все же в честь члена правительства названа. Вряд ли писатель Сигизмунд Кржижановский сумел обойти партийного человека.
Интересно, как иностранцы, когда только приезжают на учебу в Москву, пытаются выговорить адрес своего места учебы. У китайцев, например, звука «р» вообще нет, а «ж» звучит весьма отдаленно на русское похожим.
Ирония судьбы - первый их русский адрес, и такой вот. Будто сама жизнь готовит к сложностям, трудностям и опасностям.
Преследуя иностранных учащихся, подхожу к факультету. Китайцы - я слышу по их речи, что это именно они - поспешно направляются к одному из торцов красного кирпичного здания.
- Минуточку, уважаемые! - подаю голос и взмахиваю рукой.
Отмечаю, что невольно копирую манеру общения Дюши. Эффективную, надо сказать.
Уважаемые вздрагивают и останавливаются. Стекла очков тревожно поблескивают.
Подхожу ближе.
- Скажите, пожалуйста, как эта улица называется?
- Кылыжы жано сыкэ! – напряженно отвечает один из них, наверное, старший.
- Понял, спасибо!
Студенты ныряют внутрь, прячутся от меня за деревянной дверью. Я остаюсь снаружи, разглядывая место будущей работы.