Я познакомился с Осио на Окинаве, в подпольном казино Наха, где он работал  питбоссом. В ту ночь я сидел за блэкджеком и зондировал взглядом потертый шестиколодный башмак. Половина карт уже вышла и из оставшейся половины по моим подсчётам две трети составляли карты от десяток и выше. Время повышать ставки.
Видимо, я опять шевелил губами и привлек внимание.
- Доброй ночи, гайдзин-сан! - питбосс  вежливо поклонился, подал дилеру знак смениться и продолжил:
- Это казино принадлежит Кёкурю-кай. Здесь нельзя считать карты.

Голос его звучал очень вежливо и одновременно очень твёрдо - так начальник заканчивает своё поручение назначением срока исполнения и словом "спасибо".
Я все понял правильно. Позади питбосса стояли двое убедительного сложения вышибал - оба почти в бойцовских стойках, в любой момент готовые вышвырнуть меня из заведения головой вперёд.
Я взглянул на свои наручные Tissot и присвистнул:
- Надо же! Засиделся!

Через неделю я увидел Осио на тренировках. Низкорослый, коренастый, как большинство окинавцев, он был смелым бойцом. Мы сошлись характерами и проводили много времени вне тренировочного зала, то работая по ночам, то безудержно заливаясь японским виски.

Это был непростой период моей жизни.
После наших с Костей передряг во Владивостоке, я, загнанный уголовным преследованием с одной стороны и одержимый доктринами Гурджиева - с другой, твердо вознамерился уехать в Индию или Тибет. Я поделился этим решением с Костей, на что он, сплюнув, выдал совершенно обескураживающий ответ:
- А ты представь, что ты уже в Тибете, - он топнул ногой, как бы проверяя прочность растрескавшегося асфальта, - через неделю ты привыкнешь к горному воздуху, через две тебя начнет воротить от молока яков и примитивной метафизики ламаистов. Через месяц ты проклянешь эту местность со спившимся и нищим населением и сбежишь оттуда, оставив веру в чудесную одухотворенность Востока.

В тот день я выбрал цивилизованную Азию. Родители помогли решить вопрос с визой, и через неделю я, собрав чемодан с самым необходимым, отчалил в Японию. Я оказался в числе тех немногочисленных докризисных иностранцев, въехавших в страну со статусом резидента. Специалист в области производства продуктов питания из водных биоресурсов.

Так погибла моя хандра. Подъем в шесть. Никаких тебе завтраков, никакого кофе. Чистишь зубы, бреешься и бежишь на стационарный автопаркинг за машиной. Одеваешься на ходу. В семь тридцать пробиваешь табель. Труд. Сознательный физический и умственный труд как нельзя лучше сочетались в должности пищевого технолога производственного кооператива. Труд с восьми до шести. Затем (и что может быть лучше?) два часа интенсивнейшей тренировки у  мастеров-островитян на родине карате. А под покровом ночи начиналась моя основная работа - поставка варено-мороженного камчатского краба. В этом деле мне помогал Осио, который близко общался с ребятами из клана Кёкурю-кай. Он имел доступ к кассе и брал беспроцентные ссуды, которыми часто кредитовал и меня.

Осио происходил из рода именитых врачей. Сам он был на четверть маньчжуром, о чем вскользь упомянул на одной вечеринке и больше никогда не возвращался к этой теме.
У него были короткие, угольно-чёрные, как у всех азиатов, волосы, торчащие ёжиком и прочные как рыболовная леска. Глаза его были для японца нехарактерно большими, располагались правильно и в купе с ровной, но выдающейся переносицей придавали его лицу общую схожесть с европейским. Когда он смотрел мне в глаза я очень тонко чувствовал этот чистый и пронзительный взгляд хищной птицы.
В жизни Осио был выдержан и не словоохотлив, а в движениях его всегда улавливались кошачья грация и пластичность. Он часто цитировал буддистский трактат Риндзайроку. Встретишь Будду - убей Будду, встретишь патриарха – убей патриарха, встретишь святого – убей святого... Мне была непонятна эта его напускная суровость, но я догадывался, что это было лишь пошлой данью его имиджу в клане. Признаюсь, что и я становился совсем другим в общении с Осио - резким и брутальным русским, каким я никогда и ни с кем не бывал. И лишь в моменты лютых попоек эти маски срывались прочь, но и искренних наших лиц уже не было видно в дыму алкогольного угара.

Камчатский краб на чёрном рынке Окинавы шёл на расхват. Партия полностью продавалась ещё на этапе загрузки в России. Я знал несколько способов ввоза краба в Японию, но единственным доступным мне был  самый "чёрный" - прямая доставка на небольшом транспортном судне, в то время как усиленный контроль японских властей распространялся на суда рыболовные. Дополнительным  риском была перевозка замороженной продукции в условиях субтропического климата Окинавы. Немногие дикие мореходы могли такое провернуть.

В их числе был безумный капитан Асэту, старый морской волк, избороздивший архипелаг под камбоджийским флагом и всегда охотно бравшийся за дело, которое  знал и любил. А эти моря он действительно знал ибо долгие годы ходил без спутникового контроля и разрешения на промысел - благо флаг третьей страны это позволял. Сколотив себе зубастую команду из таких же авантюристов, Асэту даже пробовал пиратствовать, но грабить в тихих водах архипелага оказалось некого.
Родом из приморской деревушки капитан Асэту знал многих рыбаков, отлично их понимал и, как ни странно, пользовался всеобщим уважением. Дошло до того, что рыбацкий профсоюз пригласил его на должность председателя, но в ситуацию вмешались головорезы из Кёкурю-кай, знавшие, что капитаном совершенно невозможно управлять. К тому же он был истинным вожаком, пользующимся поддержкой рыбаков. В ответ на провокационное предложение о покровительстве Асэту сказал члену клана: "Дзаккэнаё!" и тут же получил арматурой по седой голове. Через два месяца капитан вышел из больницы, так и не став профсоюзным боссом. Говорили, что удар повредил правую лобную долю мозга, и теперь Асэту совсем не понимал юмора. Ради справедливости признаюсь, что я и сам не понимал большинства японских шуток.

Как бы там ни было, в таком рисковом деле капитан Асэту был надежным партнёром, и я окончательно решил повысить ставки. До нужного объёма мне не хватало порядка $40 000, которые я и попросил у Осио под залог своей квартиры во Владивостоке.

С самого начала поставки все пошло не по плану. Мой бухгалтер в Гонконге ошибся цифрой и операцию отменили. Каждая такая отмена стоила мне в России больших денег. Эта ошибка вызвала эффект домино, но, хоть и с большой задержкой, груз все же вышел. Навстречу русским контрабандистам устремился безумный капитан Асэту. Встреча и погрузка прошли нормально, но уже в японских водах судно попало в сильный шторм, повредивший съемные рефагрегаты.
- В мелких водах волны шумят громче, - печально изрёк старый капитан, когда передавал мне груз, - Завтра пойдёт молва о том, что Асэту угодил в самое сердце шторма!

Всю партию пришлось промывать и перезамораживать. Я потерял всю маржу и тех клиентов, которым решился реализовать испорченный товар. Деньги Осио я все же вернул в обещанный срок. Вопросы возникли позже, когда один из клиентов, разгневанный владелец ресторана, обратился за помощью в Кёкурю-кай. Стало известно, что Осио косвенно участвовал в поставке и даже заработал на этом деньги. Его обязали внести долю в кассу и закрыть вопрос с рестораном.

Осио назначил мне встречу в небольшом кафе, где он обычно ужинал в компании двух ликейских джентльменов в неизменно строгих костюмах и галстуках.
В тот вечер они сдержанно обсуждали ситуацию со ставками на бычьих боях и при виде меня резонно замолчали. На столе уже стояли стаканы и графин с рисовым ликером авамори.
- Здравствуй. Присаживайся, - Осио указал на стул.
Я полагал, что Осио потребует разделить его допрасходы и это наперёд  вызывало во мне злость. А так как злиться в Японии не принято, я изо всех сил пытался натянуть лучшую на тот момент маску - улыбку. Но получился нервный оскал.
- Что с тобой? - спросил Осио, - Ты сердишься?
- А разве я сказал?
Надо было что-то быстро ответить. Осио всегда подавлял собеседника подобно мастеру джиу-джитсу на татами - неважно сверху или снизу, но именно он контролирует ход поединка.
- Глаза также красноречивы, как и губы, - спокойно произнёс Осио.
- Возможно твои тебя обманывают, Осио-сан, - во мне проснулся задира, - О чем ты хотел поговорить?
- Выпей, - он придвинул стакан, пронзив меня холодным взглядом спарринг-партнера. Прохватило, как перед дракой.

Ликёр против моего ожидания не был приторно сладким и приятно согрел нутро.
- Господа? - Осио приподнял густые брови.
Оба джентльмена разом встали и откланялись.

- Один мой дед был карателем, - задумчиво проговорил Осио, - Во времена Стального дождя его отряд штыками и мечами рубил головы мирным ликейцам, не желавшим совершить самоубийство во славу императора.
Я мельком взглянул на Осио. Черные глаза его горели. Похоже, графин на нашем столе был в тот вечер далеко не первым.
- Был сезон дождей, повсюду оглушающе рвались снаряды. Дед бродил по колено в грязи и крови, в болоте из трупов и нечистот, когда услышал плач школьницы, барахтавшейся где-то у него под ногами. Он уже занес было меч, но в последний момент разглядел её красоту и передумал. Так дед встретил свою жену, мою бабушку. Они выжили.         
Осио сделал большой глоток, подцепил палочками водоросль морского винограда, закусил и продолжил:
- Второй дед был военным медиком и служил под Харбином. В августе сорок пятого отдел был спешно эвакуирован в Японию, но дед остался уничтожать архивы и был захвачен русскими. Его этапировали в Хабаровск. В Маньчжурии у него осталась беременная жена.

Я смотрел в пол и размышлял к чему был весь этот непонятный мне пьяный треп. Было ли это предтечей к какому-то серьезному разговору? Возможно гораздо более серьезному, чем просто разговор о деньгах.
- Твой отец родился в Китае? - спросил я.
- Да. Но речь не о нем. Мой дед так и не вернулся из России. Он умер в Хабаровске в начале пятидесятых. Ушедших людей дни далеки - никто уже не узнает где покоится его прах.
Зная Осио, я воспринимал его слова о смерти серьезно.
- Должно быть обидно умереть в дали от родины и навсегда залечь в чужую землю, - продолжил он, наливая нам ещё авамори, - Ты никогда не думал об этом? - его глаза по-прежнему полыхали тёмным огнём, улыбался он одними губами. Я выдержал его взгляд с дружеской улыбкой.
- Осио, что-то случилось? - мне надоели эти восточные прелюдии.
Осио кивнул.
- Вчера на тебя пожаловались ещё двое. Сятэй приказал срочно решить проблему.
- Каким образом? - мой пульс пошёл галопом, и я с трудом продолжал улыбаться.
- Простым. Нужно вернуть деньги.
- Или?
Осио посмотрел на меня теперь уже по-дружески.
- Просто верни деньги.

Вернуть деньги я не мог по нескольким причинам. Скажу только, что самое их отсутствие было делом вторым.
Тем не менее, оставаться должником на Окинаве было крайне опасно. Поэтому я решил удалиться по-английски и спустя всего час после разговора с Осио уже несся на видавшем виды скайлайне со скоростью сто восемьдесят в аэропорт Наха.

Прощай, Окинава! Я возвращался домой.