- 6 -

                                    Санкт-Петербург. Улица Нахимова.
                                    Квартира губернатора для частных встреч.
                                    Воскресенье. Вечер.

  «Ну, и где ты, птица-говорун? Все глаза намозолил перед парламентскими слушаниями, не дай Бог забудут упомянуть о твоем проекте культурного развития области», - раздраженно подумал Петр Валерьянович Навроцкий, знаменитый питерский губернатор, в который раз бросая взгляд на часы. – «А когда нужно по-настоящему, так и нет тебя...»
  Внешне, а может быть, и чем-то внутренне, флегматичный пятидесятилетний Навроцкий напоминал великого мыслителя Сократа. Сидя в глубоком бархатном кресле посреди своего кабинета, он пребывал сейчас абсолютно один в этой огромной и роскошной квартире, настолько хорошо изолированной от внешнего мира, что даже малейшие звуки с улицы не долетали сюда - на последний, двадцатый этаж современного элитного небоскреба.
  Несмотря на то, что заместитель опаздывал всего лишь на десять минут, губернатор уже успел испытать острое чувство одиночества, как это часто случается с теми, кто привык постоянно находиться на виду.
  «Вот же бестолочь...»
  Чтобы отвлечься, Петр Валерьянович принялся в который раз рассматривать украшавшие стены его кабинета картины, каковые - в виде небольшой коллекции - были подарены ему на юбилей друзьями.
  Это была отдельная серия работ Никаса Сафронина, модного столичного живописца, которую мэтр посвятил недавней российской истории периода «лихих девяностых». Зная о тяге губернатора к историческим и библейским сюжетам, а также учитывая сентиментальность Петра Валерьяновича, картины было решено заказать в смешанном стиле - на стыке безжалостного соцреализма с постмодернизмом и классической живописью.
  Так, знаменитая сцена с пронзающим змея Георгием Победоносцем превратилась в великолепное и зрелищное полотно «Лёня Макинтош сокрушает Ваню Люберецкого», сюжет «Поклонение волхвов» послужил основой шедевру «Дед Хасан говорит с «ореховскими»», а бессмертный эпизод Репина «Иван Грозный убивает своего сына» обрел второе дыхание в эффектном и ярком триптихе «Шакро-Молодой «гасит» беспредельщика».
  Впрочем, художник не обошел стороной и блистательную историю родного для губернатора Санкт-Петербурга. Написанное маслом гигантское полотно «Малышев-Гонсалес продает «Хезболле» ракетные комплексы» являлось современной версией известного рисунка «Ленин на субботнике» и поражало глубокой исторической точностью: лицо самого Саши Малышева, равно как и лица других персонажей, тащивших на своих плечах ракету «земля-воздух» - Геннадия Петрова, Виктора Бута и Монзера Аль-Кассара, имели полное портретное сходство с их реальными прототипами.
  «Где же вы теперь, славные храбрецы и благородные витязи, легендарные герои девяностых?», - уже привычно подумал губернатор. – «Разве могли мы знать тогда, что будем вспоминать вас как людей добрых и совестливых, ранимых и сентиментальных на фоне этих, новых, что пришли сегодня на ваше место - в «гэбешных» погонах, с западными паспортами и нефтяными миллиардами. Эх, великая и непостижимая госпожа Российская История...»
  Он сокрушенно покачал головой.
  В этот момент лежащий на полу рядом с креслом «Верту» завибрировал, выводя хозяина из глубоких и тягостных размышлений.
- Алло, - произнес губернатор вежливо.
- Петр Валерьяныч? - послышался в трубке елейный голос Грызлина.
- Я слушаю.
  Скорее всего, разговор этот слушал кто-то ещё, поэтому Навроцкий говорил медленно и степенно, чтобы случайно не сказануть лишнего.
- Говорите, Владлен Архипович.
- Пётр Валерьяныч, я сейчас тут рядом, на Васильевском, за продуктами для котиков своих ездил. Если вы на месте, я бы забежал - есть парочка рабочих вопросов, чтобы завтра на утреннем совещании не поднимать. А то дел и так невпроворот, особенно в эти дни, после визита Государя...
- Разумеется, Владлен Архипович. Всегда рад принять. Заезжайте.
- Вот, спасибо! Вот, удружили, Ваше превосходительство! Через десять минут буду.
  Грызлин отключился.
  «Владлен Архипович», - с усмешкой подумал губернатор. – «Гуня ты, урод толстожопый... Кабы не «чекисты» на прослушке, я б и имя твоё забыл давно, чмо ты болотное...»
  Настроение у него заметно улучшилось.
  «Вдвоем всегда легче, чем одному - и в радости, и уж тем более в печали». С Владленом их связывали не только текущие служебные и деловые отношения, но и давняя дружба - ещё с конца далеких «восьмидесятых».
  «Хотя можно ли назвать дружбой симбиоз двух негодяев - законченных подлецов, сукиных сынов и уголовников?» - мысленно усмехнулся губернатор. – «Однако пусть об этом порассуждает История...»
  Через четверть часа снизу позвонил охранник: приехал Грызлин.

  *    *    *

- Привет, Петруха! Пока до тебя доедешь - поседеешь, - Владлен был как всегда развязен и говорлив. - Антипрослушку включи... Пожрать есть чего-нибудь?
  Хлопнув губернатора по плечу, он сбросил туфли и устремился прямиком на кухню. Навроцкий неспешно двинулся следом.
- Включено уж всё давно. А насчёт еды не знаю - сам час назад приехал, - достигнув своей просторной сорокаметровой кухни, Петр Валерьянович присел в соломенный шезлонг и стал наблюдать, как Грызлин деловито копается в одном из холодильников. - Ты откуда такой дикий?
- Откуда... В казино был у Мансура. «Слился» по полной, - Владлен нашарил, наконец, в недрах необъятного «Менегини» банку икры, батон и кусок масла и, усевшись за стол, принялся готовить себе огромные бутерброды. - Поставь чаю, Петька, будь другом...
  Губернатор со вздохом поднялся, снял с магнита на стене миниатюрный пульт, и тотчас напротив, возле окна едва слышно зашумел электрочайник.
- Чего делать будем, Гуня? - спросил он, возвращаясь в шезлонг. - Сегодня «Штирлиц» опять из Москвы звонил, спрашивал, как у нас продвигается.
- А ты? - с набитым ртом спросил Владлен.
- А что я... Всё ж нормально пока. Так, мол, и так, сказал, работаем, подтягивается народ...
- Твою мать...
  Грызлин вскочил с места и понесся к чайнику.
- Пить хочу не могу... В натуре...
  Наполнив стакан простой горячей водой, он вернулся на место. Навроцкий молча наблюдал.
- Я все эти дни думаю, - хмуро заговорил Грызлин, продолжая жевать. - И так ситуацию повернул и эдак... Короче, Петька... Обрываться нам надо. С концами. Всё, кирдык, дотанцевались.
- В смысле? - челюсть у губернатора слегка отвисла, а сам он перестал моргать. - Как - обрываться? Ты о чем?
- О том, братан, о том самом, - Владлен снова встал и зашагал по кухне. Волнуясь, он часто, сам того не замечая, переходил на жаргон городских окраин, откуда был родом и где когда-то начинал свою политическую карьеру - в сплоченных рядах «тамбовской братвы» в качестве бухгалтера.
- Смотри сюда... Мы чалимся здесь давно, позиции у нас типа крепкие. Государь к тебе душевно, ну и вся эта босота местная шестерит, понятное дело. Лавэ откатываем, с мусорами всё тип-топ, быдлота городская бывает, конечно, и забыкует иногда, но в меру... Всё просто замечательно. Казалось бы... И тут вдруг налетает какой-то «штирлиц», сует нас «в молотки» по полной, и ты считаешь, это нормально?
- Ну, я вообще-то...
- Не, Петька. Ты, в натуре, как был деревянным, так и остался, и никакой Гарвард тебе не поможет. Ты сам прикинь: тебя, губера столичного, пусть даже не московского, а чисто питерского, «штирлицы» откровенно опускают - в пресс суют ради какой-то их реально левой ботвы! Типа «особо секретный проект государственного значения»! И ты приколись, я же начинаю мутить, я же налетаю жестоко на Ревзлина, кричу ему, вы чё, волки, творите, вы чё в натуре вертикаль, волки, расшатываете?!
- Не ори...
- Да хрена ли - не ори?! Ведь он же молчит, скотина! - горячился Владлен. - Ты пойми, Петька, такую канитель, что москвичи задумали, живым на память не оставляют. Там, на приёме, будет человек под двести людского «материала» - сплошные «випы» и «звезды», и если что-то пойдет не так, то кого, ты думаешь, виноватым сделают? Но даже если «в ёлку» всё случится, если главный «штирлиц» - я имею в виду Грачёва - отожмется типа как обещал, то - что? Всё равно мы с тобой «под замес» попадаем, пусть не сразу, а немного погодя...
- М-да-а, тут ты прав, Гуня, - выдохнул губернатор. - Если бы Кремль нас за своих считал, хрена бы дали они меня полковнику сожрать. Скорее всего, и Государю «начешут», мол, не справился Навроцкий, не хватило ему широты государственного видения. Везде же москвичи сейчас... Только мы одни тут местные, питерские воюем, спасибо Государю, ценит своих земляков...
- Ценил!
  Грызлин перестал ходить и присел на корточки рядом с шезлонгом приятеля.
- Я тебе чисто откровенно говорю, Петруха. Всё, кранты, сваливать надо. Сделаем, конечно, тему для Грачёва, чтобы не искал нас потом, и сразу же - вжик! - и куда подальше. Я думаю, он правильно поймёт: чего нас искать, если мы – «офф-сет»?
- Да, но как...
- А чего – «как»? Денег у нас больше, чем у Ротшильдов. Ты - официальный инвестор Великобритании, паспорт вот-вот дадут, у меня - гражданство итальянское, да плюс гринкард штатовский где-то валяется... Активы-то все - там, дома. Вырулим нахрен отсюда, и пусть себе дальше возятся...
- Да, но Государь... – Сокрушенно покачал головой Навроцкий.
- Что - Государь?!
- Да пойми ты. Не могу я так, Гуня... Он же мне лично поручил, лично обратился человек великий, доверие своё высказал. А ты говоришь - взять и смыться. Грачёв-то, может, и забьёт, искать не станет, но «задвинуть» самодержца - ты уж прости, братан, не по-пацански это...
- Ладно, о'кей, не по-пацански, - согласился Грызлин. - Тогда предлагаю нормально - пока ещё есть неделя в запасе - зарубайся в Москву, делай что хочешь, но попадай к Нему на личный прием.
- И что?
- Да как - что, в ноги падай! Гони, что болеешь, что «флягу сорвало», что руки дрожат... Типа сам приехал, честно, мол, Родину подставлять не хочу, типа ищите пока замену мне, а я тут с делами разгребу и сгину в западных широтах...
- Широты не бывают западными, Гунь. Только северные или южные...
- Не, ну ты умничай, конечно. Мне-то что... Я же простой зам. Свалю - и мама дорогая. А тебя выпотрошат как соломенную утку, да ещё и на тюрьму подымут. Причем, не абы за что, а за - коррупцию! Прикинь, Петька, негров в пустыне за кражу песка сажают, а ты будешь в России сидеть - за коррупцию...
  Грызлин негромко рассмеялся.
- Они же вон, совсем недавно самого Лушкова отпустили. Я ещё думал, ну всё, каюк пасечнику, на старости лет отправят дурака «зону» топтать за Ленкины миллиарды... Ан нет, смилостивился Государь - пожалел, отпустил старую гниду. Прямиком на Кенсингтон Палас Гарденс...
- И всё-таки интересно, - задумчиво произнес губернатор, глядя в пустоту. - Что они там такое задумали на приёме устроить?
- А тебе не всё равно? - пожал плечами Грызлин. - Лучше подумай, куда мы Сонечку нашу денем. Или что, за собой в «дивный новый мир» её потащим? Вместе с жёнами, секретаршами и тёщами...
  Он опять рассмеялся.
- Послушай, Гуня, - неожиданно совсем другим - живым и добрым голосом спросил Навроцкий. - А помнишь, как тыщу лет назад мы с тобой мечтали?
- Что? Мечтали? - удивился тот. - Ну, помню...
- Тогда, в ту ночь, когда Дюшу грохнули, и мы сидели в «Космосе», поминали брателлу нашего... Ты ещё сказал, помню, не ссы, Петька, сделаем лавэ, купим остров, свой настоящий тропический остров... Сядем в самолёт и улетим отсюда к эдакой матери. Было такое?
- Ну, было, наверное, - улыбнулся Грызлин. - Всего не упомнишь. А ты это к чему?
- Да, просто... - Навроцкий на мгновение задумался. - Просто, может быть, как раз сейчас - и пора? Я имею в виду - к матери той самой эдакой, на остров... И чтобы никого - ни вороватых рож в костюмах, ни шлюх на «бентли» с синими «маячками», ни пьяни всей этой паскудной на улицах... И будем там только мы с тобой, Гунявый, а ещё будет там наш народ: племя маленьких, смуглых и очень красивых женщин...
  Друзья, переглянувшись, рассмеялись.
- В общем, я тебя услышал, - снова стал серьезным губернатор. - До завтра обмозгую, да будем что-то решать. Может, и правда, на неделе в Москву сгоняю. Ревзлин как раз из Лондона вернется, взмолюсь ему по старой дружбе. Выбьет, глядишь, мне встречу с Самим...
- Нормально, братан. Всё чётко прикинул, - одобрительно кивнул Грызлин. - Я вот что думаю, Валерьяныч...
  «Не на-адо жалеть дней прожитых однажды...» - вкрадчиво запел «мобильник» в кармане заместителя.
- Пять сек, - кивнув товарищу, Владлен торопливо выхватил трубку:
- У аппарата.
  Несколько секунд он с улыбкой вслушивался в поток чьей-то оживленной речи, судя по всему, женской, затем сказал:
- Так я как раз у Пети. И, кстати, буквально минуту назад мы с ним о тебе вспоминали...
  Грызлин поднял глаза на губернатора и беззвучно произнес:
- Соня...
- Ну, что ты, милая, - тут же заговорил он в трубку, - что ты... Самым что ни есть хорошим словом поминаем тебя, Сонечка... Грустим, что уже целую неделю не танцевали мы наше прекрасное «танго втроем»... Да. Да! Мы тоже очень соскучились, милая... Вот и я говорю, приезжай, только мы не в Купчино, а в той, что на Васильевском, помнишь? Улица Нахимова...
- Она сейчас приедет, - шепотом сказал он Навроцкому.
  Тот вздохнул и заулыбался.
- Всё, ждём! - энергично кивал в телефон Грызлин. - Уже готовимся, дорогая, чао!
  Отключив «трубу», довольный он сунул её в карман.
- Вот, видишь, Петька, как всё хорошо складывается. Сейчас наше солнышко приедет, «Феррари» - машина быстрая... Закончим неделю на позитиве, а с понедельника - финишная прямая! Ну, чего скис, Валерьяныч?
- Да я как-то не знаю... - Задумчиво, словно сомневаясь, губернатор посмотрел на Грызлина. - Может, просто тупо спать лечь? Отдохнуть, поваляться, не видеть никого...
- Ладно, не ной. Неделя трудовая впереди, а он ноет...
  Владлен поднялся и, покинув кухню, устремился в темные недра квартиры.
- Надо бы ополоснуться, кстати. Что-то я не припомню, где тут у тебя душевая...
- Ты это... Слышь, Гуня, - окликнул его губернатор. - Женщину пригасил, а топливо-то привёз?
- Чего?! - изумился Грызлин, сразу забывая про душ и возвращаясь на кухню. - Ты, кажется, что-то проквакал, удод высокогорный?
- Так я, собственно, это... - Растерялся Навроцкий. - Спросил просто...
- Дятел, - заулыбался Грызлин. - Ну, реально, конченый дятел...
  Он медленно, двумя пальцами вынул из нагрудного кармана толстый прозрачный пакет с белым порошком и покачал им перед носом у губернатора.
- Да конечно же, привез, братуха... Как, вообще, можно было о таком спрашивать?! К другу, к братану своему лучшему в гости еду, и без «топлива»... Реально, никакой Гарвард тебе не поможет, чисто откровенно - дятел.
  Похоже, неделя действительно завершалась «на позитиве».