Как будто вчера. Подобное никогда со мной не происходило.
Не знаю даже, с чего начать, так что мой рассказ может показаться вам слегка нелинейным.
С чего бы начать?
Пожалуй, с того самого дня лета дветысячи восьмого года, когда мне пришлось встретить эту суку. Эта грязную девку. Не знаю, что бросилось мне в глаза, когда я впервые, проходя мимо магазина в центральной части деревни, увидел эти бледные худые ноги, сальные белёсые волосы, и загаженное вечернее платье.
Отвратительное зрелище. Мерзко и жалко. Как мёртвая псина, в грудь которой всё еще тыкаются носом щенки.
Она стояла там с видом, будто кто-то вот-вот должен был за ней подъехать. Кто-то, кто вообще не знал о её существовании. Судя по всему.
Откуда она? С этой ли планеты? Может, из глубины геенны огненной? Кто знает.

Гомер явно не о ней писал свою Илиаду.

В тот день солнце светило особенно ярко. Пот стекал по её подбородку, скатываясь до маленькой груди, которая была лишь видимостью. Как маска демократии в нашем государстве. Дешёвая карнавальная маска.
Почему на ней это грязное платье? Знать это или не знать. Что было бы более бессмысленно? Или, как пишут на этих идиотских браслетах: «Как бы поступил Иисус?»
Уверен, Иисус бы ничего не сделал. Этот еврей мог ходить по воде. Мог воскрешать Лазаря. Сотни и тысячи раз. Бедный Лазарь. Но этой твари не поможет и пуля в лоб. Казалось, она влачила бы своё существование и после того, как асфальт окрасится цветом её мозгов.

Зайдя в магазин, пересчитай мелочь. Определи вид мороженого, которое хотел купить. Попробуй отыскать своё любимое. Если его нет, быстро ищи альтернативу. Если нет и её, разворачивайся и уходи. В нас, никчёмных дальних родственниках приматов, меня всегда удивляла одна делать. Та самая альтернатива. Даже когда её совсем нет, мы придумываем её сами. Не хочешь сдаваться судьбе и идти на работу? У тебя всегда есть под рукой одноразовый станок. Чистота его лезвия не играет значения. Глупо и безбожно. В этом весь я.
Приходилось пренебречь короткими рукавами, чтобы не задавали лишних вопросов.
Когда вопрос касается инстинкта самосохранения, люди бывают до крайности надоедливы.

Мороженое попадает в мою руку, а мелочь со звоном падает на пол. Эта старая кашёлка опять всё рассыпала. Старость не в радость, как говорил один небезызвестный персонаж.

Солнце бьёт в глаза.

Она всё еще стоит там.

Кажется, её сейчас вырвет. Только представьте себе картину, странного вида молодая особа в вечернем платье. Склонилась и извергает из себя массы зловонных и грязных подробностей своей жизни. Из-за крутого сгиба, видно её трусики. Точнее, их не видно совсем. Зато видно розовую пиздёнку.
Да уж, Гомер не написал бы об этом в Одиссее. В Элладе нет места шлюхам.

Заклеймил я её «Белоснежкой». Из-за комьев перхоти, сыпавшихся у неё с головы при каждом содрогании. Волшебно. Прямо как в декабре. Новогодняя ёлочка, а под ней ведро с блевотой.


Из-за угла показывается усатое лицо. Можно ли называть лица усатыми? Даже если бы это было запрещено, я бы продолжал это делать. Я не нарушал правила, я их игнорировал. Слова Доктора прозвучали в моей голове так отчётливо. Люблю его.
Усатое лицо. Довольное и улыбающееся. Лицо деревенского человека, не обременённого знаниями даже о третьей ступени той самой пирамиды. Чего уж говорить  о самореализации, как думаете?
Его имя было Артём. Артемий был особенно любопытен мне. Блаженный. Ебанутый малый. Мне всегда казалось, что он что-то скрывает. Прячет. Но если он и мог что-то прятать, то это была порнуха на компьютере. Зная его родителей, могу с уверенностью говорить, что они могли устроить ему пытку на дыбе за такое. Спросите, откуда в деревне дыба? А её и не было. Я шучу. НЕ воспринимайте мои слова всерьёз, идиоты. Кто вообще в здравом уме станет верить человеку, описывающего процесс извержения пищевого вулкана остатками блядской обеденной лавы.
Думаю, этот парень хотел что-то сказать мне. Опять какую-то глупость. Иного он не мог придумать.
Я пытался научить его говорить более лаконично. Складно. Понятно.
Сопоставимо со сношением банки с тушёнкой. Глупо и чревато последствиями.
Последствия не заставили себя долго ждать. Артемий, который не смог пережить такой культурный шок, начал со спущенными штанами носиться по всему селу. Безумные крики. Гримаса радости. И одновременно – страха. Сложно представить более тупую ситуацию.

--Привэт.

Его голос звучит будто бы со дна колодца. Колодца, в который скидывались нечистоты. Чавкающий и раздражающий.

--Да, здарова, Артемий. Чего тебе? Опять пришёл подрочить перед магазином, я угадал?

Раз уж  я ввязался в эту игру, глупо было уходить из казино без хоть какого-либо выигрыша. Хоть и самого мизерного. Казино Рояль. Опять эти карнавальные маски.

--Мэ…у…Нэт.

Мой взгляд давит его. Тёмка не любил, когда на него смотрят. Пугался. Как зверёк, которого прижали к стенке.
Обычно это заставляло его уходить. Этот разговор мне наскучил, не успев начаться.

Блаженный глядел на мою Белоснежку.

Ей было плевать. Чего ради, ей обращать внимание на деревенского дурачка, если она проигнорила меня? Удар по самолюбию. Можете ударить меня. В школе мне часто доставалось. Я привык терпеть боль. Терпеть издевательства и удары. Но не удары по самому дорогому, что у меня есть. Мой личный сорт онанизма.

Артёмка подошёл к ней. С любопытством гляжу. Или не гляжу вовсе. Мне не интересно.
Но одним глазком можно. Чуть-чуть.

Наша принцесса обратила на блаженного своё внимание. Они стояли друг напротив друга. Взгляд её был пустым. Зелёные глаза. Такие были у многих, но её казались какими-то мёртвыми. Будто у рыбы, которую бросили на берег пьяные рыбаки. Позабыли о рыбке. Накатили. Жизнь удалась, не правда ли?

С краешка её губ вела оранжево-жёлтая ниточка. Напоминание о недавнем. Везувий. Помпеи. Обблёванная трава напротив магазина. Милое зрелище.

Тёмке, которого обычно заставляли рыдать даже пара косых взглядов, казалось бы, полностью обновили IOS. Стоит и смотрит. Адекватный на вид. Странно.

Достаёт из штанов свой член. Здоровенный кожаный прибор. С венами.  Красноватой уздечкой на головке. Мне даже стало как-то не по себе. У основания его болта росла довольно обширная кустина. Волосы. Отвратительно выглядело.
Может, пристроить уже к имеющейся луже еще одну? Ручаюсь, моя будет побольше.

--Бля, мороженое же  тает!

Мой вскрик будто выстрел сигнального пистолета. Заставляет Белоснежку бежать свой марафон.
Она хватает Темохена за пинтус и начинает неистово и с особым жестоким остервенением надрачивать ему.
НА лице отсталого ужас и удовольствие. Выглядит скорее жалко. Все его эмоции выглядели жалко, и это не моё к нему отношению. Я стараюсь  быть объективным.

Что делать?

Вздох.

Куда бежать?

Выдох.

Уебать Тёмыча?

Вдох.

Или – её?

Выдох.

Мысли приходят в порядок. Меня этому учил один знакомый бич с моего района. Его хвали Боб. Глупое имя для глупого бича. Но даже у глупца можно чему-то научиться. Дыхательная гимнастика. Спорт связок и физкультура лёгких.

Заталкиваю Белоснежку в сарай рядом стоящего дома. Дом давно разрушен. Сарай же стоит. Что это, если не та самая шутка старика-Будды? Всё это лишь в твоём сознании. Вокруг пустота. Сознание Будды. Не морочь мне мозги, толстяк, я знаю, что я делаю. IknowwhatIdo.

Срываю с неё это платье. Она уже никогда не пойдёт в нём на свой выпускной.

Худые бледные плечи и худосочная задница. Плевать. Не. Имеет. Значения.

Следом за мной, вырывается и Тёмыч. Обескураженный и растерянный, как дикий павиан. Захотелось ударить его. Ревность. К отсталому? Идиотизм, ничего подобного.Нет, я слишком высокого мнения о себе.
Внедряюсь и осваиваюсь. Провожу зачистку. Исследование местности. Грунт  -- мягкий. Влажность – умеренная. Отчёт отправлен.

Она лежала на грязном полу сарая. Глядела на чёрную стену напротив нас. Часто дышала, как охотничья собака. Та самая, псы которой душат своим весом уток, если они всё еще были живы после выстрела охотника. Расчётливые создания.

Тёмка глядела на нас и плакал. Шмыгал носом. Что-то мычал.

Мне было не до него. Вообще ни до чего.

Громко рыча и вонзаясь в эту блядь, словно я рунический ритуальный клинок Иштар, входящий в мягкую плоть живота. Пара ударов. Пара десятков ударов. Никто их не считает, жертва всё равно мертва.

Хватаю её за волосы. Тяну. Ноль реакции. Молчит.

Чего ты добиваешься, тварь?! Зачем стояла у магазина?! Ждала меня?! Отвечай, блядь!

Она молчала.

А чего ты, собственно, ожидал, еблан?


То самое ведро с блевотой. Под ёлочкой. Иголки её в перхоти. Чудесная новогодняя инсталляция.

Кончаю.

Не стану уподобляться авторам тупых спермотаксикозных романов, в которых по пять абзацев описывают мужской оргазм. Мне хватит и одного слова. 

--Охх, бля…

Выдавливаю из себя это вместе с семенем. В глазах потемнело. Боль. Затылок. Сумерки сознания.
Краем взгляда улавливаю тень. Камень в руке.
Понятно.

Заметка на будущее: не водиться с ебанушками, и накидать люлей Тёмке.
…я так и не поел мороженого.