На похоронах  было только три человека  -  я, и, неизвестно откуда взявшийся, бомжеватый Валеркин друг с подругой. Когда двери крематория захлопнулись за гробом, я поспешила вон. От урны с пеплом заблаговременно отказалась – не платить же мне за эту аляповатую вазу! Да и зачем она мне?
За спиной раздалось змеиное шипение: - «Сучка!  Сгубила мужика и хоть бы слезинку проронила…»
Резко обернувшись, я пристально посмотрела на говорящую женщину. Она испуганно смолкла, прикрыв рот ладошкой.  Её глаза мгновенно наполнилась страхом. Насладившись  испугом и многозначительно хмыкнув,  я пошла дальше…

                                                    *  *  *

Смерть Валерки словно окрылила меня. Надо начинать новую жизнь! Нашарив в кармане пару бумажных купюр, положила денег на счет в интернете.
Дома заботливо вытерла пыль с клавиатуры и с замызганного экрана монитора. С некоторым волнением нажала кнопку пуска – компьютер я не включала очень давно,  даже не помню когда.  Всё как-то не до него было. 
На удивление,  всё работало! Только почтовый ящик попросил восстановить пароль. Почта была завалена письмами. В основном спам  и непонятные послания от неизвестных лиц.
Внимание привлекло письмо с заголовком «Люблю, целую, жду, надеюсь...».
Что это? Ах да, переписка с каким-то старпёром с сайта знакомств.… Как же давно это было.… Ответить что ли?
Ответила…

                                                *  *  *

И вот  теперь, как следствие этой переписки, стою в вагоне поезда, мчащего меня в Москву. Лбом прижалась к холодному стеклу. Мимо летят серые пейзажи унылой и мрачной страны под названием Россия. Я  крошечная частичка это страны, такая же серая, мрачная и неухоженная. А вдруг, та неизвестность, что ждёт меня впереди, поможет вспыхнуть ярким и ослепительным светом? Москва же всё-таки.… Ну а если нет, то покручусь-поверчусь в столице, да слиняю обратно. Терять-то мне особо нечего…
Такие дурацкие мысли лезли в голову на протяжении всего пути.
Вот уже грязные московские окраины. Маловразумительная СМСка в телефоне: «Встр. вокзале». Ох уж это прошлое поколение, привыкшее к телеграфному стилю общения…

                                                    *  *  *

Ну а сейчас, пожалуй, пришла пора познакомить вас с этим самым динозавром, к которому я  еду.
Встречайте: Владимир Кузнецов. Шестьдесят четыре года. (Да, старпёр, но что делать, другого не нашлось). С его слов,  является потомком какого-то древнего рода, чем он необычайно кичится. Трижды  был женат. Куча детей - как взрослых, так и не очень. Обладатель члена длиной в двадцать сантиметров.  Я прикинула на линейке – не то чтобы очень много, но прилично. Даже слегка боязно -  как такой размер будет входить в меня? Перед поездкой, я специально измерила фаллоимитатором  глубину своего влагалища. Получилось семнадцать сантиметров.  Великоват немного член у старичка, но ничего, авось, как-нибудь обойдётся…
Между прочим, меня всё время удивляет то, что многие мужики, едва только познакомятся, начинают бесцеремонно хвастаться размерами своего члена. Можно подумать, женщину только это и привлекает. Придурки! Мой старичок не был исключением, не смотря на своё, якобы, какое-то дворянское происхождение. Интеллигент, бля!  Ладно, поживем, посмотрим…

                                                      *  *  *

Поезд с шипением остановился. С платформы радостно скалился в мою сторону высокий худощавый старик с неопрятными грязно-седыми космами. На фотографиях, которые он присылал, вид был вроде бы поприличнее. Одет со стариковской придурью: потёртый, поносного цвета камзол, сшитый в талию, светло-серые брюки с  грязными пятнами в районе ширинки и старомодные тупорылые ботинки. На морщинистой шее инородным телом болтался  жиденький галстучек в полоску, с криво завязанным узлом.
С распростёртыми объятиями  потенциальный любовник бросился на меня и как-то судорожно, со всхлипом, чмокнул в щёку. Пахло от него  табачным перегаром,  дешёвым одеколоном и старческой затхлостью.  Затем он  сделал широкий шаг назад, церемониально поклонился и  поцеловал мою руку.
«Наверное, так было принято в его стародавние времена» - подумала я. Хотя, насколько мне было известно, ни в какие времена у дворян не было принято целовать руку даме на улице. Делалось это только в помещении. Но, мой престарелый светский лев, очевидно, не знал таких тонкостей…
- А сейчас поедем в гостиницу, моя прелесть! -  неожиданно каркнул старик  высоким и  странно-хрипатым голосом.
Я насторожилась: -  «Ну вот, опять какой-то извращенец  попался. Их среди благородного сословия до чёртиков. Сразу в гостиницу тащит! А ещё хуже  - маньяк! Будет насиловать  и мучить в номере…!»
Словно прочитав мои мысли, он продолжил каркать:
- Я снял для тебя номер в гостинице неподалёку. Ты там сейчас отдохнёшь, а вечером я приеду, за тобой. С сюрпризом…
«Что ещё за сюрприз? – как-то вяло подумалось мне,  – А наплевать, главное крышу над головой устроил и, похоже, без него там буду. Это уже лучше…»
Распрощались мы со старцем в холле гостиницы, после того как толстая тётка-портье, с похабной ухмылкой, бросила  на стойку ключ от номера.  Под её ядовитым взглядом я подхватила пожитки и бросилась к лифту. Нажав нужную кнопку, спохватилась, что не попрощалась со своим визави.  Уже в закрывающихся дверях успела только неловко помахать рукой, с висящей на ней увесистой сумочкой. Последнее, что увидела –  по  идиотски  блаженная улыбка на старческой физиономии.
В номере без сил упала на кровать и почти мгновенно уснула. Двое суток в вонючем плацкартном вагоне дали себя знать.

                                                *  *  *

Разбудил меня требовательный стук в дверь. На пороге стоял мой старичок. Без приглашения, он  бесцеремонно и  решительно промаршировал в номер. Меня такие манеры немного покоробили, но я только вздохнула: «Что ж, кто за номер-то платит, тот и ведёт себя как хозяин…».
Когда он прошёл в середину комнаты, я, увидев его в полный рост, выпучила глаза от изумления.  На нём красовался всё тот же наряд, но  светлые брюки  были заправлены в высокие сапоги с блестящими голенищами! Честно говоря, я немного испугалась.  Согласитесь,  в наше время, так обуваться может только сумасшедший!
Мне думалось, что вечером мы пойдём в ресторан, и одет он будет в какой-нибудь старомодный нафталиновый фрак с манишкой и галстуком-бабочкой. Я даже мысленно прикидывала, какой из моих нарядов подойдёт в качестве вечернего платья, а тут сапоги!  Да уж, сюрприз…
Довольный произведённым эффектом, мой старичуля  молодцевато крутнутся на каблуках:
- Одевайся, милочка, в какие-нибудь брюки или спортивные штаны, и вперед! Нас ждут великие дела! Да,  и вещички все забираем с собой…
Я поняла, что ресторан обломился. С вещами,  да ещё в джинсах, туда не ходят.  Между прочим, у меня от голода уже сосало под ложечкой – в этот день я позавтракала только жиденьким вагонным чаем с печенюшкой.  Едва не заплакав, наспех собрала свои пожитки и уныло поплелась за стариком, бодро топающему по коридору сапожищами.
Провожаемые прокурорским взглядом всё той же мерзкой тётки на «ресепшен», мы вышли  на крыльцо гостинцы. И  тут я обомлела! Совсем рядом, на газоне, была привязана к дереву огромная лошадь. Как в кино, она  фыркала, рыла копытом землю и мотала головой.
Старик гордо подвёл меня к ней:
- Вот мой сюрприз! На этом вороном коне я тебя, моя принцесса, отвезу в свой дворец!
Вообще-то,  в этой жизни я ничего не боюсь, кроме дождевых червей, но, в тот момент, немного оробела. Вблизи, чёрная лошадь, оказавшаяся  вороным конём, была ещё огромней! Прямо какое-то лоснящееся чудовище! Это чудовище топало громадными копытами и косилось на меня гигантским злым глазом, со сверкающим, как у негров, белком. В придачу, от этого коня,  почему-то, пахло мужским сортиром. Ничего себе сюрпризик!
А дальше началась комедия.  Старик больно схватил меня, едва не уписывающуюся от страха, за одну ногу под коленом и стал поднимать вверх, при этом уговаривая перекинуть вторую ногу через задницу коня. Наконец, с десятой или двадцатой попытки, с огромным трудом, удалось взгромоздиться на суконную попонку, привязанную сзади седла.  Судорожно вцепившись в  какую-то твёрдую часть лошадиной амуниции, я боялась пошевелиться и посмотреть вниз.
Старпёр,  по-старчески неуклюже, запрыгнул на коня, при этом больно задев меня по локтю своим сапожищем.
Привстав в седле, он что-то гортанно скомандовал на лошадином языке и  живое тело, на котором я восседала, вдруг колыхнулось, вздрогнуло и стало с силой подбрасывать меня.  Испугавшись слететь вниз, я изо всех сил вцепилась в камзол старика, всем телом прижавшись к нему.
- Держись! Нооо! Вперёд!!! – заорал старый придурок, и, под  оглушительное цоканье копыт, мы поскакали по улице.  Круп коня ходуном ходил подо мной.  Через пару минут я  почувствовала, что долго так просидеть не смогу и, вот-вот, неминуемо свалюсь под копыта коню. Мне приходилось из всех сил напрягать широко раздвинутые ноги, чтобы хоть как-то удержаться верхом.
В панике, я заколотила кулаком по спине, обтянутой камзолом:
- Всё! Всё! Хватит! Остановись немедленно! Я сейчас упаду!
Мой истеричный вопль возымел своё действие. Туловище коня перестало подкидываться,  и передвигаться мы стали гораздо медленнее.
- Ты что, боишься, милая? Ну хорошо, тогда мы поедем шагом, – оглянувшись через плечо, прокаркал старик.
Почти три часа мы медленно плыли по московским улицам.  Покорно останавливались на светофорах, ожидая зелёного сигнала, и звонко цокали  дальше. Машины притормаживали, чтобы получше разглядеть нас,  а пешеходы пялились с тротуаров. Иногда нам свистели в след. Старый маразматик, чрезвычайно довольный своей ролью лихого наездника, гордо вздёргивал голову под любопытными взглядами и старательно прямился спиной. Время от времени он, полуобернувшись ко мне, осведомлялся о том, нравится ли мне эта поездка.  Я только морщилась и спрашивала когда же мы, наконец, приедем. В ответ звучало неизменное дебильное выражение: «Как только - так сразу!». Очевидно, в понимании старика, это было вершиной остроумия.
Чувствовала я себя отвратительно. Раскоряченные ноги страшно болели в тазобедренных суставах.  Спина от постоянного напряжения затекла, и сильно хотелось в туалет – старик так стремительно вытащил меня из гостиницы, что не было времени пописать. Вдобавок, я сломала ноготь,  хватаясь за его идиотский камзол, пошитый из какой-то грубой материи, вроде  замши или брезента.
После всех этих мук, наконец-то, остановились у подъезда обшарпанной пятиэтажки, совершено не похожей на  обещанный дворец. Когда старец снял меня с лошади, я была не в силах  разогнуться и могла передвигаться  только в раскоряку, широко расставив ноги. При виде этого зрелища старый маразматик обидно хмыкнул и по-свойски похлопал меня тяжёлой рукой ниже спины. В другое время такие вольности не прошли бы ему даром, но сейчас моё состояние было настолько ужасным, что я только вздохнула и покорно поплелась за ним.
При виде убогого подъезда воняющего мочой и кошачьим дерьмом,  чувство горького разочарования только усилилось. Вместо ужина меня мучают лошадиными поездками, а вместо дворца ведут в какие-то трущобы!
Я совсем упала, духом, когда старик, дурашливо кланяясь, завёл меня в квартиру.  Передо мной открылась обычная хрущёвская двушка с  обшарпанными бумажными обоями и мерзкой, расшатанной мебелью эпохи социалистического застоя. В такой же квартире жила  я и раньше. Вот тебе столица, вот тебе и Москва! Поменяла часы на трусы, называется…
Едва захлопнулась дверь, как старик впился в меня поцелуем. Хотя, не совсем точно. «Впился поцелуем», -  так  пишут только в женских романах. На самом деле он захватил мои губы своими губами и начал совершать что-то вроде сосательно-жевательных движений. Ещё пытался облизать языком мои плотно сжатые зубы.  Продолжалось это довольно долго. Я терпеливо ждала, когда же закончится этот «поцелуй» и мы, наконец-то,  перейдём к ужину. Но, увы, моим мечтам не суждено было сбыться...
Невнятно мыча что-то про «прекрасную любовь», «младую деву» и ещё какую-то чушь, он потащил меня прямиком в спальню. Возле кровати упал на колени и начал расстёгивать мою одежду. Я три дня не подмывалась и мне было немного неловко за свои не очень свежие трусики,  но, из-за какого-то мстительного чувства, я не стала проситься в ванну.
Потом, старичуля  долго, ритмично и старательно трахал меня. Закрыв глаза, я  пыталась получить оргазм. Увы, бесполезно. Мешал дурной запах из старческого рта, скрипучая кровать, ощущение собственного немытого тела и сильный голод.  Ужина я в тот вечер так и не дождалась….
Удовлетворивший свою похоть старик храпел рядом, а за окном, время от времени, истошно ржал  конь. 

                                                  *  *  *

Так началась моя новая семейная жизнь.  Спали мы в разных комнатах и,  строго через  два дня, на третий, мой старичок приходил делать со мной пресный секс в неизменной миссионерской позиции. Ничего другого он не признавал. Даже решительно отверг мои робкие попытки сделать ему минет.
Справедливости ради, следует отметить, что иногда слабенький оргазм я научилась получать с ним.
Кстати, мужской орган у моего старичка оказался весьма скромных размеров. В  одну из первых ночей я незаметно приложила к его члену свою ладошку и запомнила, где он заканчивается. Потом измерила линейкой. Получилось что-то около 15 сантиметров.  Приврал старичок в переписке о своих истинных размерах, ох приврал…. А я боялась ещё, что он не подойдёт мне по размеру. Дура!
Вся наша «семейная» жизнь проходила по единому, установленному старым маразматиком, расписанию.
  Жили мы достаточно скромно, если не сказать что бедновато.  Утром неспешно завтракали и шли гулять по московским улицам. Старик оказался редкостным болтуном, и во время этих прогулок я вынуждена была выслушивать его нудные воспоминания о молодости и о каких-то знакомых, которые жили неподалёку.  Особенно меня напрягало то, что он требовал обязательного хождения под ручку. А ещё я стыдилась ехидных взглядов прохожих, когда старпёр начинал публично оказывать мне знаки внимания: поцелуйчики,  обнимания и поглаживания. При всяком удобном случае я пыталась уклониться от этих прогулок, но не всегда это получалось. Ненастье было счастьем – тогда мы сидели дома.
После обеда  у старика был  дневной сон, а я лениво тыкала в клавиши ноутбука или бездумно смотрела в окно.
Вечером  мы сидели в продавленных креслах перед телевизором. Старый маразматик мгновенно вживался во все действия на экране и с азартом, визгливо-назойливо критиковал происходящее там. Мне было скучно, но я упорно пыталась убедить себя в том, что это и есть настоящая семейная жизнь. 
Размеренный распорядок изредка нарушался приходом гостей, и тогда я старательно играла роль примерной хозяйки.
Один раз  даже пришла его бывшая жена – дряхлая старушка, устало смотревшая на меня завистливым взглядом.
Познакомилась я и с детьми моего старичка: две  дочери, бывшие гораздо старше меня, и толстый шестнадцатилетний подросток с неподвижным лицом и постоянно мокрой нижней губой. При каждом удобном случае он пытался прикоснуться или ненароком задеть за грудь, что очень раздражало меня. Правда, его поползновения прекратились, когда я, во время очередного прикосновения, наотмашь хлестнула его ребром ладони в пах. Удар, похоже, пришёлся в цель, потому как он  закрылся в туалете и целый час не выходил оттуда.
Потом старик удивлялся, почему его дебильный сынуля перестал ходить к нам в гости. Я пожимала плечами и ликовала в душе.
А с  его дочерьми я даже сдружилась. Они оказались вполне нормальными девчонками с не очень удачно сложившейся семейной жизнью. У одной из них был свой бизнес: она держала, где-то на окраине Москвы, собственную конюшню и получала доход  от организации конных прогулок. Когда я рассказала о том, как меня везли по Москве на  вороном коне, она ужаснулась. Выяснилось, что её папаша был весьма посредственным наездником и навыков обращения с лошадьми не имел.  Для своего дурацкого сюрприза, он облюбовал самого красивого коня, отличающегося скверным и непредсказуемым характером.  Просто повезло, что это своенравное животное отчего-то не удосужилось сбросить нас.
А другая дочь, лукаво улыбаясь, призналась в том, что это она, по просьбе  любвеобильного папашки, подыскивала  ему новую пассию в интернете и  научила вести переписку со мной.

                                                  *  *  *

В один прекрасный день мой старичюля неожиданно предложил мне, как он сам выразился: «узаконить наши отношения». Я пожала плечами: узаконить, так узаконить  - мне было всё равно.
Однако, вместо загса он повёл меня к юристу. Симпатичная девчушка-консультант долго и терпеливо разъясняла старому маразматику, что ему надо сделать, чтобы всё его наследство досталась детям, а не  новой жене, то есть мне. Время от времени она так сочувственно поглядывала в мою сторону, что,  не выдержав, я подмигнула ей. Она прыснула в ответ. Старик недовольно посмотрел на нас, а меня понесло:
- Я тоже  хочу сделать так, чтобы моему новому мужу ничего не досталось из моего наследства…
В тот раз мы впервые поругались. Выяснилась, что  жених-то мой живёт не на одну  пенсию! Оказывается, старичок владеет парой квартир в центре Москвы, сдаёт их в аренду и имеет с этого совсем неплохие дивиденды! В сердцах я высказала ему всё наболевшее: и конные сюрпризы, и жадность при таком доходе, и скучную жизнь в хрущёбе, и  нехватающие пять сантиметров в длине члена, и даже отсутствие каких-либо перспектив в моей судьбе.
- Почему я должна гробить на тебя всю свою молодую жизнь! – орала я, картинно заламывая руки и удивляясь собственному артистическому таланту:
- Почему я должна нищенствовать после твоей смерти? Куда я пойду, где я буду работать, и на что я буду жить? Это подло с твоей стороны так обращаться с молодой девушкой и превращать её в сексуальную рабыню!
Последние слова были чётко рассчитанным ударом: старик безумно дорожил возможностью иметь секс со мной. В дни, когда по графику должна была быть наша близость, он весь светился. Тайком глотал какие-то таблетки («Виагра»?), переодевался в чистые трусы и чистил на ночь зубы, что, впрочем, не спасало от дурного запаха изо рта.
Мы не разговаривали три дня и даже пропустили один сеанс секса. Я сидела, закрывшись в спальне,  резалась в игрушки на ноутбуке,  чатилась и не выходила есть. Правда, на этот случай у меня в вещах были припрятаны крекеры,  чипсы и сникерс. (Вы помните, как я голодала в первую встречу с маразматиком? Выводы были сделаны!) А воду набирала в графин, когда в туалет ходила. Честно говоря, мне было хорошо и спокойно.  Добровольное затворничество ничуть не тяготило.
На четвёртый день, когда мои запасы уже заканчивались, раздался робкий стук в дверь. Я, не торопясь, спрятала остатки еды и, выждав паузу, приоткрыла дверь.
- Мне позволительно будет войти? – каркнул старик. Я уже знала, что таким голосом он всегда начинал говорить, когда волновался.
«Нормально! -  подумала я, -  Уже в собственной квартире просится войти. Прогресс!»
- Дорогая, я много думал над нашим последним разговором. Ты, отчасти, права! Я решил, что тебе надо поступить в ВУЗ и  получить специальность. Таким образом, ты будешь устроена в жизни! А я буду оплачивать твою учёбу.
Вот это поворот! Честно говоря, об учёбе я не задумывалась  – слишком уж бурно  начала крутить меня жизнь ещё в школе. А что, почему бы и нет? Задумавшись, я пристально смотрела на старого маразматика своим «фирменным» взглядом. Он истолковал моё молчание совсем иначе:
- Ещё я дам тебе денег на новую красивую одежду!
«Ого, старый жмот, совсем расщедрился!»
- И ещё… - старик сделал непонятную паузу.
«Что  там за «ещё» может быть у старого придурка?»  Я по-прежнему молчала.
- Ещё, если у нас родится ребёночек, то он, как и все мои дети, будет полноправным наследником!
«Вот это размечтался старый хрыч! Ребёнка ему подавай! Идиота кусок!»
Старик с размаху бухнулся на колени.
«О, да он артист ещё тот!»
- Прости меня, дурака!
«Хм, а старым дураком себя не называет, хотя это прилагательное так и просится на язык…»
- Не молчи и не смотри на меня так! Ну скажи хоть слово, дорогая, я так люблю тебя!
- Ладно, прощаю тебя! – произнесла я торжественно-повелительно, словно играя роль суровой королевы в дрянной пьесе.

                                                              *  *  *

Через месяц я уже шагала с новеньким ноутбуком на учёбу. Старик настаивал, чтобы я училась на заочном отделении (наверное, чтобы дешевле было!) а я хотела на очном. Выбрали компромисс – вечерняя форма обучения или, как  её ещё странно называют, -  «очно-заочная». Долго спорили насчет специальности: он хотел сделать из меня юриста или экономиста, а  я мечтала о журналистике. В конце-концов, сошлись на филологическом факультете. Не менее странно, чем название обучения, выглядело и  моё поступление: старик проплатил деньги, я прошла какое-то странное подобие собеседования и мгновенно была зачислена в студенты, не смотря на то, что уже была середина первого семестра.
Жизнь, совершенно неожиданно, заискрилась самыми радужными красками. Каждодневные занятия, да ещё в вечернее время, дали мне настоящую свободу! Частенько, вместо лекций, я гуляла по улицам, упиваясь Москвой.
Если вам кто-то скажет, что наша столица плохая, то плюньте ему в лицо. Это самый красивый город в мире! Если вы услышите о том, что все москвичи гадкие и неприветливые люди -  не верьте! В Москве и её обитателях есть свой неповторимый шарм, присущий только этому городу. Впрочем, что я вам рассказываю...
Пройдитесь вечерком по московским улицам, полюбуйтесь разноцветными огнями, вслушайтесь в речь прохожих, вглядитесь в их лица и постарайтесь беспристрастно, отбросив все  глупые и устоявшиеся стереотипы, объективно взглянуть на этот красочный, немного суматошный, но необыкновенно привлекательный мир!  Уверена, вы поймете, почему я считала тогда и считаю сейчас Москву самым лучшим городом на земле...

Продолжение следует