16

Анексия влетела в сонные Карши уже под вечер.

Уставший от дороги, я оглядывал окрестности с отвращением свойственным столичному жителю. Городок был меньше Ташкента раза в четыре. Хотя большинство кварталов было по-социалистически равномерно-хрущёбным, строители новой джумахирии уже успели там нашкодить. Почти повсеместно на проезжую часть выгребали маленькие частные отары бестолково пялящихся на нашу анексию баранов. Там и тут возникали стихийные базарчики, торгавшие местным фруктом, лепёшками и насваем. С базарчиков кормились мухи, участковые милиционеры и другие мелкие паразиты, свойственные климату небольшого южного городка.

В отличии от меня, человека крайне вспыльчивого и нервного, шкипер смотрел на баранов и милиционеров с умилением бывшего хиппи.

- Пока не открылась база К-2, говорят баранов пасли прямо у стоянок с Сухой-24, представляешь какие пацифисты эти милые узбеки!

***

Донован Ван Эппс был счастливым обладателем трёхкомнатной квартиры почти в самом центре Каршей. Мы быстро сбросили туда вещи. Пока я глазел на спартанское убранство квартиры, которое украшали разве что пачки невиданных мною доселе американских чипсов (чиста американских),  экзотического соуса Табаско и странных пряников под названием «Поп-тартс»,  шкипер ткнул в мак бука телефонным проводом, что бы тот мог эякулировать имэйлами в сеть. Нежно позаботившись о мак буке, мы  пошли, как выразился сам шкипер - «задвинуть по балтийски».

В Карши было целых четыре частных кабака. Ближайший от резиденции Дона кабачок назывался Имеджин. В Имеджине висел гигантский портрет Джона Леннона и гоняли ровную музыку поздних Битлз.

- Ты мог себе представить  найти Леннона в эдаком месте? После сегодняшнего путешествия сквозь 19 век? Леннон рядом с баранами! Это называется культурное влияние – калчурал инфлюэнс.

Эппс, очевидно, неоднократно тут раздумывал о культурном влиянии, иступлено налегая на Балтику – единственное тогда импортное пиво в Имеджине. Меня же, честно вам скажу, удивил вовсе не портрет представителя ливерпульской четверки, а огромное количество русских, обнаруженных мной в Карши. Я тут, простите, совсем недавно проходился крепким словцом по жителям метрополии, отказывающимся признать факт существования племени ташкентских русских. Но и мы-то, черт возьми, ташкенцы, не капли лучше – даже на минуту не могли высокомерно допустить возможность присутсвия собратьев в таком гиблом месте, как продуваемый пыльными ветрами Карши.

Наш столик обслуживала весьма привлекательная официантка Любочка, которая была продуктом другого культурного влияния – российского. Каким воздушно-капельным путём занесло сюда днк ее православных предков.

Саму Любочку так и хотелось назвать Юбочкой, настолько все там было символично и выпукло. Юбочка напомнила о том, что я все ещё молодой и склонный к безумствам мужчинка, и мне сразу заскучалось по моей суженой Анне. Теперь между нами были мили дороги и куча блок-постов кишащих бесчинствующими саламандрами.

Пиво это один из народных напитков германских племён. И хотя Эппс был, скорее, голландцем, пил он его как мы дышим воздухом.  Ленинградскую Балтику, как когда-то Юбочкиных предков, сюда занёс ветер непонятно каких экономических пространств.

После второй бутылки уничтоженной меньше чем за десять минут, шкипер сделал мне предложение:

- А как бы посмотрел, чтобы совсем переехать в Карши? Не спеши с ответом! Я понимаю из твоего резюме, что ты в последнее время работал в Москве, так?

-Да-да! В Москве. А как же! В ней, в милой... Люблю, знаете ли Москву в чудную тихую погоду...

Я надеялся, что стадия анализа резюме противником уже миновала и с ужасом стал припоминать безумные детали внесённые в официальную версию моей жизни  омар-хаямствующим Малявиным.

- Что значит «да-да»? «Да» работал в Москве и «да» хочешь переехать в Карши? Ты смотри, если ещё не обратил внимания, тут как бы не совсем Москва.

- А что я  буду делать?

- Ну! Сейчас у Майнарда есть один небольшой контрактик с К-2. Я надеюсь в будущем, бизнес будет расти. Кроме того, мы планируем использовать Ханабад, как стартовую площадку для расширения нашего влияния на бишкекскую базу в Манас и целый ряд военных баз непосредственно в Афганистане. Умный и грамотный резидент в Карши нам необходим.

- Спасибо за комплимент! Резидент, значит? Умный и грамотный. Звучит.

Моя задача была отвести разговор от скользкой темы моей биографии, потому что последние место работы было старшим ночной смены СПП в колонии строго режима. Ван Эппсу было очень легко меня уговорить переехать в Карши.

- Я куплю тебе тут квартиру, компьютер и положу зарплату в два с половиной раза большую, чем любому сотруднику в ташкентском офисе. А?

- Изумительно! Только может не стоит покупать квартиру-то? Снять не дешевле? Сколько мы тут будем пребывать?

- Номер в гостинице Интурист стоит целых  двадцать пять долларов в сутки. А  трёхкомнатная квартира в моем районе – всего триста баксов. При желании, не напрягая бумажник, можно купить сразу четырёхэтажный жилой дом.  Я же тебе говорю это не Москва и даже не Ташкент. Но тут есть портал в другое измерение – американская авиабаза К-2. Проводники и посредники оказавшиеся на грани двух измерений  всегда богаты и счастливы. А то как раз мы с тобой и есть.

В это  момент представители местной элиты со столика напротив с шумом покинули Имеджин. Шустрая Юбочка принялась убирать столик и ловко обрушила на пол целый ворох гремучего серебра. Она очень вызывающе и бесцеремонно наклонилась и принялась нарочито медленно его собирать.

Не без удовольствия наблюдая за Юбочкой я возбудился от мысли, что стал человеком возможно обладающим в Карши собственной трёхкомнатной квартирой, и зарабатывающий вдвое больше чем сытый ташкентский офисный планктун. А вы гляньте только на цены в меню, да тут ещё совсем коммунизм! Счастливый человек-резидент сможет позволить себе образ жизни олигарха средней руки.

- В дополнение к этим льготам, каждые три недели ты сможешь проводить уик-енд в Ташкенте. Компания оплатит перелёт. Но по делам в Ташкенте тебе придётся бывать гораздо чаще. Надеюсь. Так что не успеешь и соскучиться. Идёт?

- А когда я получу свой компьютер?

Мне тогда казалось, что возобладай я настоящим компьютером с выходом в интернет и я стану самым счастливым человеком на всем белом свете.

- Прямо сейчас закажу в интернете хороший бокс. На базе есть отделение американской почты. Будет здесь дней за пять. Я, так понимаю, ты согласен?

- Безусловно! Спасибо за доверие. Возвращение резидента. Кстати, а чем Майнард вообще занимается на базе?

***

Ночевали в китайских спальных мешках. Шкипер явно не ставил комфорт и уют во главу угла. Швырнул толстый спальник себе на кровать. Такой же, в скатке, выдал и мне. Заставил накачать воздух в надувной матрас и устроил спать на полу в соседней комнате.

***

На завтрак Майнард Дайнэмикс на выезде предлагала ужасный растворимый кофе и  гадские поп-тартс. Тульские пряники с мягкой начинкой, которые переродились в Америке по благополучной разнарядке экономической реинкарнации.  Дон разогревал пряники  прямо в тостере. Я слишком поздно узнал, о том что у попов мягкая горячая начинка. Познание было весьма болезненным. Эта мерзость облепила мне весь рот и выжгла там все адским напалмом.

***

Мы изловили такси, а водила, даже не справшивая, сразу же повез нас в маленький пригород - Ханабад.Быстро вырвавшись из Каршей, машина побежала по проселку, по обе стороны от которого лежало обычное узбекское хлопковое поле. Глядя на зреющий хлопок, Ван Эппс с лёгкой тоской в голосе сказал:

- Как же это похоже на добрый денёк бабьего лета где-нибудь в Миссиссиппи или Арканзасе!

Я злобно подумал: «Ни черта не похоже на бабье лето в Арканзасе. Это даже на бабье лето в Арзамасе-16 не похоже. Тюрьма народов. Вот-вот дозреет хлопок и юркие зеленые саламандры юртбаши начнут бичами сгонять на поля мирных жителей джамахирии. Играть в старинную узбекскую игру «Ай мамаджян, я у тебя хлопкоуборочный комбайн». Труд мирных жителей джамахирии вольется в пронумерованные со  швейцарской пендатичностью счета семейства юртбашей.

***

В середине одного из полей неожиданно обнаружился вагончик, типа тех, что используют строители. За вагончиком были массивные ворота, но забора вокруг них не было совсем. Просто ворота на дороге в середине поля. До самых ворот на поле буйно рос хлопчатник. А после ворот хлопка уже не было, а сама земля была поросшей дикой травой. Поле чудес.Вокруг вагончика уже толпились разношерстные люди. Эппс приказал мне выходить и попросил водилу вернуться за нами часов через шесть.

Шесть часов! Сказать по –правде, я был рад новой работе, но категорически не помню сколько лет прошло с тех пор, когда я  в последний раз батрачил на кого–то целых шесть часов подряд.

В очереди к окошку вагончика мы простояли минут сорок. Я успел звякнуть Анне и похвастаться новой работой. Переезд в Карши она категорически не одобрила, но я решил, что уболтаю её вечерком.

Внутри вагончика восседал симпатичный вежливый усач, одетый в новенькую форму узбекских ВВС.  Судя по маленькой бирке фамилия капитана была Турпищев. Капитан Турпищев очень корректно и мирно объяснял наиболее нетерпеливым гражданам, что ори–не ори, а устав, он и есть устав. И ему, капитану Турпищеву, совершенно наплевать какую фирму или заводскую многотиражку они здесь представляют, и по чьему звонку прорываются на Базу.

Кроме Турпищева внутри вагончика был колченогий стул с огромным инвентарным номером, будто ханабадские интенданты в страхе ожидали тут дерзкую вылазку Кисы Воробьянинова. В паре со стулом стоял и стол с облезшей лакировкой.

На столе перед капитаном стояла самая настоящая пишущая машинка «Ятрань». Раскачиваясь на колченогом стуле, усач так тщательно вычитывал предоставленные просителями документы, будто искал в них стилистические ляпы. Тут же, одним пальцем он навеки впечатывал буквы в неровно заправленный список. Он переписал и наши с Эппсом фамилии.

Единственная вещь привлекающая внимание в будке была маленькая изящная рация не от мира сего – Моторола. Таких я раньше не видел. Моторола болталась у капитана на поясе и была явно декорацией из другого, современного фильма.

«Видимо, выцыганил у американцев» - злобно подумалось мне. Хотя капитан пока не сделал мне ничего плохого, у меня уже выработалась генитическая неприязнь к военной форме с манерной птицей Симург- символом бессмертия великой джамахирии. Когда усатый вставал из-за трескучей электромоторами Ятрани, он случайно крутанул пимпочку на рации и переключил канал. Рация немедленно затарахтела на марсианском наречии. Я сразу встрепенулся, поняв насколько близко мы уже подобрались к Порталу. Новому аномальному явлению в каршинских степях.

Даже если вы долгие годы изучали английский, когда впервые услышите американскую речь по рации, не поймёте ни хрена, гарантирую. Во-первых у американских военных особый выговор, даже не выговор, а интонация, которую, в первое время невозможно подделать, а во вторых вся эта статика и искажённый по радио голос сбивают с толку настройки даже у опытного синхрониста.

Несколько громких непонятных фраз по рации заставили всю толпу, вокруг вагончика немедленно и уважительно замолчать. Походило на войну миров  Герберта Уэллса, когда земляне впервые перехватывают радиопереговоры воинственных рептилоидов.

Единственное, что ухватило моё не готовое к этой форме коммуникации ухо были слова: «Роджер. Аут». Пройдёт пара месяцев, прежде чем я узнаю, что речь вовсе не о Роджере, который  в полном ауте, а «вас понял, конец связи» .

Из-за чуждых хлопковой пасторали нерусских выкриков из моторолы, Турпищев с глубочайшим презрением глянул на рацию и просто её выключил. Вот так-то. Знай наших.

Потом он гаркнул на кого-то по-узбекски в старинный телефон без номернабирателя, и вскоре за ним из таинственной глубины потусторонних полей примчался темно-зелёный козлик без крыши. Усач ловко выдрал свой список шиндлера из жерла Ятрани и, подняв облако мелкой как тальк узбекской пыли, умчал в неизвестном направлении.Знакомый с местными пантомимами Ван Эппс коротко вздохнул и сел под смоковницей. Он вытянул из рюкзака мак бук, который за ночь крупной сетью наловил кучу почты, и заиграл свою неизменную мелодию костяных клавиш.

- Садись-ка на землю! Это минут на сорок. Одноразовый пропуск тут как переход мексиканской границы без паспорта. Первое, что тебе предстоит сделать как новому резиденту Майнард это пробить мне постоянный пропуск на базу. С таким просто заезжаешь в ворота и всё.

У меня внутри все вздрогнуло. Для человека который только вчера волей случая забрал из ментуры новенький паспорт джамахирии провалявшийся там дней десять, это задание звучало почти невыполнимым. Печати и бланки вызывают у меня острое желание их сжечь на столе прямо перед чиновниками, наблюдая, как они будут меняться в лице. Вот, например сейчас – гляньте только! Ворота перегораживают дорогу на Базу, но забора-то вокруг них совсем НЕТ! Все что вам нужно это не пропуск, а свежий, незамыленный подзаконными актами взгляд на суть вещей.

Если научиться видеть картинку целиком, без зашоренных узколобых правильных понятий, которые нам тщательно, вместе с оспой привили в детстве, то при удачном раскладе вы даже сможете стать новым  юртбаши. Или наполеоном из шестой палаты. Это уж как карта ляжет. Всё - только на свой страх и риск. Вы вовсе не гагарины, поэтому если вздумаете самостоятельно слетать на орбиту без печати и подписи академика Королева, никто не станет перед вами выстреливать в пространство несчастными собаками. Будьте готовы к пиковым перегрузкам. Или тихо топайте как все - в ворота посреди чистого поля. Но имейте в виду, что широкие ворота часто могут  привести на мясокомбинат.

***

Наконец, капитан Турпищев, жгучий усач и баловень ханабадских дам, привез нам пропуска размером с пол листа формата А4. С ним приехало два худосочных солдата-срочника с автоматическими мушкетонами. Нас загнали в старенький пазик с военными номерами, и у меня возникло дежавю будто сейчас всех погонят этапом во глубину сибирских руд.

Пазик следовал  очень медленно с  постоянными зигзагами: на пути с обеих сторон были густо расставлены бетонные плиты. Это было сделано, я полагаю, чтобы основные ворота базы нельзя было с разгону протаранить. Бетоные плиты были свеженькие и явно появились здесь совсем недавно, вместе с американцами. Советские лётчики, а позже и бравые узбекские ВВС, очевидно, нападения на базу совсем не ожидали. Как я вскоре, выяснил читая тимуровские стенгазеты в узбекском штабе, Ханабад находится в самом конце важной железнодорожной линии, связывающей Карши с европейской частью России. Кроме того, взлётно-посадочная полоса способна принять практически любое воздушное судно – от шустрого истребителя до тяжеленых грузовиков и летающих заправщиков.

Мы медленно подъехали ко второму узбекскому КПП. Здесь уже все выглядело гораздо  серьёзней, чем просто ворота посреди поля. Пазик остановился на ямой, типа тех, что используются для шмона в колонии строгого режима. Один юркий зеленый солдатик забегал вокруг с зеркалом на телескопической ручке (явно американского производства) осматривая дно. Двое других ввалились в салон с мушкетонами наперевес и начали проверять наши свеженькие одноразовые пропуска. Переться обоим в салон с оружием было, нам мой взгляд, глупо, потому что будь он заполнен не местными бизнесманами, а озлобленными бывшими зеками, отобрать мушкеты и взять зелёных в заложники не составило бы особого труда.

Простояв на блок-посте еще минут десять, автобус медленно пополз вперёд. Дальше начиналась линия укреплений, явно воздвигнутая уже пришельцами.

Территория базы была окружена плотным кольцом длинных сорокафутовых морских контейнеров, установленных друг на дружку в два ряда. Эта техника походила на старый ковбойский трюк «circling the wagons», которое использовали покорители дикого Запада. Когда нападали индейцы, все вагончики каравана выстраивались в круг и ковбои палили из полученного укрепления. Решение было гениальным по простоте – доставить оборудование базы в морских контейнерах, а потом, забив прочные стальные контейнеры под завязку мешками с песком, выстроить из них двухэтажную стену-кольцо. На контейнерах был изображен стилизованный орёл с огромными плосками крыльями – логотип фирмы америкэн президент лайнз. Орёл настолько походил на шеврон немецкого вермахта, что захватывало дух. Казалось, будто попал на съёмки фантастического фильма про то, как в войне победили немцы.

Американский блок-пост находился за небольшим поворотом и это многократно усиливало эффект. Пазик повернул и буквально уткнулся в два желтых бронированных хамви полевой жандармерии. В жизни они гораздо недружелюбней, чем в кино.

Один из хамви сразу же радостно оживился и развернул турель с крупнокалиберным пулемётом прямо на наш автобус. Калибр был таков, что вряд ли можно было бы спастись даже лёжа на полу автобуса. Две коротких очереди и от нас осталась бы только светлая память.

Солдаты полевой жандармерии не повторяли ошибок узбекских колег. Никто из них в автобус не сунулся. Хотя экипированы они были что-надо и в случае чего, продержали бы КПП довольно долгое время.

Автобус дальше не пустили. Выстроив нас гуськом (оставалось посадить на корточки, если действовать как совковое ВВ с зэками) нас позволили обнюхать грозной крепкой овчарке. На  собаке было накинуто подобие камуфляжной конской попоны с официальным литературным названием базы К2 – Кэмп Стронгхолд Фридом. Лагерь – оплот свободы.

Несмотря на красивое название про свободу, ощущение того, что снова попал в лагерь было стопроцентным. У жандармов на рукаве была огромная повязка, размером с повязку начинающего сэпэпэшника в Зангиоте. На ней были буквы Эм-Пи – милитари полис - и тот же герб, как на попоне у пса – «Оплот свободы».

Оплотовцы-оккупанты выстроились в ряд и начали нас шмонать. Первый в ряду прозванивал металлоискателем, а второй, натянув синие хирургические перчатки – тискал уже вручную.

Для меня прошедшего тысячи шмонов за время отсидки это интимное действо было настолько привычным, что я даже испытал волну расслабляющей ностальгии – будто домой съездил. Этого нельзя было сказать об остальных гражданах, которые по неопытности начали вести себя как перепуганные мясником овцы, раздражая жандармов и оттягивая время.

Все что вам нужно во время подобного шмона это дружелюбно улыбаться шмонщику как родному, чтобы не вызвать инстинктивной вражды и подозрения. Можно сказать пару слов о хорошей погоде сегодня. Этот кажущийся пустозвон у человеков тот жест, что и миролюбивое виляния хвостом у собак – «что вы, я очень хороший, я даже  не собираюсь вас кусать».

Во время шмона нужно подмечать каждую деталь, каждый промах в работе шмонщика,  они ведь тоже люди. Приматы пищевой цепочки. Например – не заставил шмонщик разжать вытянутых в стороны кулаков, значит потенциально можно прятать в потном кулачке контрабанду. Не заставил снять кепчонку – значит потащим груза прямо на голове. Количество жандармов на кпп ограничено несколькими сменами – тремя, может четыремя. Выберите в каждой смене «своего» - вам подскажет интуиция – самого приятного или приятную на первый взгляд особь. Подружитесь на тонком уровне дружелюбных взглядов и жестов, сделайте так, чтобы он расслаблялся, шмоная вас, будто это не работа, а перерыв. Потом с разговоров о погоде переходите в разведку боем. Узнайте успела ли сегодня его тетушка ширнуться инсулином или все-таки впала в криз. Угощайте противника всякой мелочевкой, которую язык не повернется назвать взяткой – жвачкой, сигаретой, холодной водой или брелоком с Амуром Тимуром и его домашним животным.

Помните, вы сталкер, связь между двумя мирами, проводник через Портал. Если бы Иоанну Богослову удалось протащить из экскурсии к ангелам хоть какие артефакты, книга его дерзких откровенней перешла бы из раздела «Религия» в раздел «Наука».

Просочившись сквозь синие пальцы шмона американской полевой жандармерии, мы снова выстроились в очередь уже в другой вагончик. Вернее даже не вагончик, а покрашенный в желтые цвета американской пустынной униформы морской контейнер, в котором аккуратно вырезали окна и двери.Позади вагончика висели плакаты с лаконичной надписью «Off limits». Я, такой великий специалист по английскому, совсем и не понял тогда, что же вместе означают эти два слова.Смысл каждого слова по отдельности мне хорошо известен, а вот вместе – сломал мозг.

Теперь предстояло сдать узбекский пропуск, напечатанный на дешёвой жёлтой бумаге и получить американский – литерный, закатанный в пластик нашейный значок. У американцев в будке была заготовлена целая куча таких разноцветных бейджиков. Стоя в очереди, я продолжал потихоньку наблюдать нравы шмонщиков. К моему ужасу и разочарованию, я почти не слова не понимал из тех фраз, которыми перебрасывались оккупанты базы. От злости на себя я впился ногтями в ничем неповинные ладони.

На площадку для обыска выкатился старинный зилок с унылыми рабочими в кузове. На борту зилка неровными буквами было выведено «Ёшлик фирмаси» - фирма Юность. Не смотря на поэтическое название, казалось грузовик вот-вот развалится. У самих пассажиров, вяло перепрыгивающих борта был измождённый вид галерных рабов. Одеты они были крайне скудно Поверх акриловых турецких свитеров были натянуты мятые пиджаки. Почти все поголовно были в сапогах или калошах. Головные уборы у них были двух типов – тюбетейки или национальные вязанные шапочки-найки. В их глазах сквозил естесвенный ужас перед пришельцами. Это были генетически придавленные властью акакии акакиевичи, которые помнят на своих плечах нагайку Амура Темура.

Жандармы быстро разбили акакиев на три колоны и принялись потрошить. Во время разворота у старого грузовика, что-то громко хрустнуло внутри и он заглох. Но перед тем как заглохнуть, он совершил подвиг разведчика – из выхлопной трубы грузовичка вылетело пламя и раздался резкий сухой выстрел.

Реакция пришельцев была мгновенной – хаммеры немедленно запустили двигатели  и откатились задом метров на двадцать-тридцать, взяв на прицел всю стоящую тут публику. Сами жандармы спрятались за бронированные задницы машин и тоже взяли нас на прицел.

Один из жандармов заорал на оторопевших акакий акакиевичей: «Лэй даун он да граунд, нааау!»

Узбеки никак не проиреагировали и это, очевидно, обозлило жандарма, усмотревшего в их действиях протест. Тогда он вскинул винтовку-бластер и шарахнул на их головами короткую очередь.

Как и любой переводчик, давший клятву Гиппократа – переводить везде, где требуется, я заорал узбекам – «Ложитесь на землю!»

Жандарм который только что стрелял, подскочил ко мне с винтовкой на перевес. Он был выше меня раза в два и шире в плечах. Из бластера остро пахло горячей ружейной смазкой. Он ткнул меня в грудь ручищей в перчатке с пластиковыми протекторами и заорал прямо в ухо:

- Ю спик инглиш?

По его интонации можно было догадаться, что скорее всего он хотел сказать: «Следующая очередь – твоя, если не завалишь хлебало».

Мне на выручку выступил сам Ван Эппс, Донован. На своем прекрасном принстонском выговоре, на котором в США говорят сенаторы, генералы и менеджеры высшего звена он с улыбкой сказал:

- Ай спик инглиш. Лет аз ол тэйк ит иизи!

Присутствие белого гражданина сразу успокоило тестостеронового жандарма.

-Вы не могли бы объяснить идиоту-водителю, что если он сейчас же не уберёт свою рухлядь с КПП, я его инсенерирую!

Шкипер мягко попросил водителя уехать с КПП. Водитель поклонился Эппсу и взмок. Мотор ни как не заводился. Некоторые из пассажиров грузовичка встали из пыли, видимо намереваясь его толкнуть. Похоже их и ранее использовали  в качестве колёсного привода.

Несанкционированное восстание узбеков из праха снова бросило жандарма в истерику. Он стал толкать несчастных акакий акакиевичей мордой на землю.  Яростными пинками жёлтых армейских ботинок жандарм раздвигал им ноги.

Остальные американцы целили в нас из-за хамви. Один из них заорал нервному жандарму:

- Эй, Камбоджа! Хорош скакать на линии огня. Давай к нам, я  уже вызвал погрузчик!

Эту команду отдал высоченный негр, похожий на стероидного Уилла Смита с сержантскими нашивками на рукаве. Прапорщиков в американской армии нет, но дикого количества разновидностей сержантов хоть отбавляй.

Буквально минут через семь из облака пыли возник мамонтообразный погрузчик, которыми в порту ворочают контейнеры. Не особо заботясь о грузовичке, он легко его подхватил своими стальными бивнями, отвёз метров на триста в сторону выезда, да и сбросил там на обочину тракта.

- Чего же это они у вас такие нервные?

Тихо спросил я Эппса.

- Они же солдаты. Солдаты бывают или нервные или мёртвые. Ты ещё полицейских американских не видел. У нас в штатах у населения полно оружия. Человек имеет право себя защищать. Так вот, копов в свое время постреляли немерено. Поэтому они у нас никогда не кричат: «стой, стрелять буду!» и не палят в воздух. Сразу, без предупреждения в верхнюю часть туловища специальным полицейским. Вот такие у нас все нервные!

***

Прошло два часа с тех пор как мы подъехали к базе на такси до того момента как удалось убедить всех, что мы гости майора Гудмана из контрактного отдела,  повесить на шею пропуск, и шагнуть на территорию Оплота Свободы.

Переход сквозь КПП на американский лэнд  действительно сродни пересечению мексиканской границы. Из хлопковых полей украшенных мантрой юртбаши и Амура Темура – «Куч адолат до дыр», ты переводишь дыхание уже в самой настоящей Америке.

Воздух свободы в К2 отдавал соляркой от работающих на износ генераторов. КПП хватало и внутри. Это были межсекторные пропускники, где людей сортировали по цвету пропуска. Вместо жёлтого кирпича дороги были выложены неместным крупным серым гравием с очень неуютными острыми углами. Углы чувствовались даже сквозь толстую подошву ботинок.

Жители-оккупанты проезжали мимо нас, обдавая пылью. Эппс бодро маршировал по острым каменюкам будто Петр Первый на амстердамских верфях. Я еле поспевал следом и крутил головой, как оглашённый. Каждая обгоняющая нас машина была иномаркой, да еще и такой каких и в Москве-то не часто увидишь. Желто-пыльные военные грузовики, фордовские пикапы, тракоры джон дир и хамви, хамви, хамви. Меня охватил детский восторг, хотелось приплясовать на камнях и петь:

Мы в город Изумрудный

Идём дорогой трудной,

Идём дорогой трудной,

Дорогой не прямой.

Заветных три желания,

Исполнит мудрый Гудман...

Эппсу передался мой восторг:

- Шикарно, правда? Сколько блестящих возможностей! Деньги прямо под ногами! Кстати, ты обратил внимание на то что даже гравий тут неместный?

- Я не специалист, но такого помола не видел никогда.

- Вот именно! Пентагон не считает монеты. Все заняты поимкой Усамы бен Ладена. Никакой торг здесь неуместен. Вояки привезли с собой и гравий, и электричество и даже одноразовые туалеты. Это же  верх расточительства – везти в джумахирию немецкий автобанновый гравий. Наша с тобой задача угадать чего им захочется нэкст, найти дешевый местный аналог, впарить по американским ценам и...

-И?

- Один серьёзный контракт и я сразу поеду скуба дайвинг на Бахамаз, а ты... а тебе я куплю Джигули!

***

Первая остановка по дороге к мудрому Гудману была в местном магазине военторга «Пи Экс».  Пи Эксом в Ханабаде служил двойной ряд палаток объединённых посередине на манер буквы «Н». Внутри были полки с товаром, который можно отыскать в среднем руки американском супермаркете.  Теперь-то я понял откуда Ван Эппс доставал свой поп тартс. Все заложенное во мне с поздних советских времён джинсово-потребительское жлобство возопило к полкам : «Осанна! Осанна! Американа!»

Нельзя сказать, чтобы в ташкентских магазинах в то время были перепады с товарами широкого народного потребления. Но тут-та все было чиста американское! Я моментально потерял человеческий облик и учащённо задышал. Магазин Пи Экс был великолепен. Напрягало только, что все покупатели и даже продавцы были одеты в ту же страшную форму, что и зловредный жандарм Камбоджа. Хотя никто в пи эксе не был вооружен, теперь я относился к ним с  долей опаски. Свежи еще были воспоминания о молниеносной расправе над злосчастными акакий акакиевичеми из фирмы Ёшлик.

Напрягало также и присутствие шкипера. Неудобно было при нем упасть тут на колени, и, обсыпая голову товарами американского потребления, воспеть хвалу господу нашему. Я дал тогда себе твёрдое слово – как только смогу нырять на базу каждый день, а я обязательно, слышите, обязательно смогу нырять в этот оплот свободы и частной инициативы каждый день, то в Пи Экс буду ходить как в ашрам.

Не знаю пока насчёт свободы и демократии, но джинсы у американцев что надо. И рюкзак я себе куплю, настоящий, офицерский. Такой прочный. И плейер, слышите? Обязательно волшебный плейер-чародей! Хотя электроника тут у них вся на 110 вольт и с каким-то обрубком вместо нормальной советской вилки. Ну, черевики как у натовского солдата – лёгкие, как шерстяные носки, прочные, водонепроницаемые и с подошвой под местный пыточный гравий.

Я позволил себе пачку настоящих американских мальборо, страшно стесняясь своего акцента и даже самого присутствия в этом храме потребления, ведь я не принадлежал к нему по праву рождения или военной формы. Примазался к великому, шарлатан.

Ван Эппс выспрашивал все какого-то Марка, который был нужен нам по делу. Когда я отходил от кассы, обалдело рассматривая истинные мальборо и охапку малоходовых у нас долларовых купюр с американской мелочью, портал вдруг явил ещё одно чудо пространсвенно-временной пенетрации.

Я толком не привык быть на территории Соединенных Штатов, зажатой по периметру хлопковыми полями, как вдруг, откуда не возьмись в храме Пи Экс появились реальные афганцы! Самые настоящие, будто сошедшие с фотографий Саида Аюб Хана сделанных на торжественном выпуске школы по подготовки боевиков имени Халида ибн Валида. Сюрреализм лагеря Оплот Свободы все больше походил на страшную детскую забаву джуманджи. Он таил в себе целую кучу аномальных магических явлений, неожиданно возникавших и растворявшихся прямо в терпком воздухе  ля соляр.

Бородатые афганцы ворвались в Пи Экс как ватага беглых школьников. Похоже, они уже не раз проходили сквозь портал матрицы, потому что ориентировались среди полок с изумительной лёгкостью. В основном их интересовали кукурузные чипсы и круглые жестянки с жевательным табаком. Набив корзинки, террористы ринулись на кассу.

Один из моджахеддинов, вдруг задрал полы платья и вытянул из кармана шальваров пластиковую карточку Америкэн Экспресс Платинум. Продавец, очевидно ловко скрывая своё удивление вежливо попросил у афганца аусвайс. Полевой командир рванул на груди рубаху и показал ему свой ID.  Это был не галимый кусочек цветной бумаги, как у нас с Доном, а настоящая пентантагоновская грин карта – милитари айди. О сколько раз в ближайшее время я с тайными вздохами вожделения буду смотреть на подобные кусочки пластика причисляющие владельца к самой сильной и агрессивной армии в нашей Галактике. С такими никакой шмон или Камбоджа не страшен. Он даже честь отдаст.

Откуда, черт возьми, тут взялись афганцы с америкэн экспрессом и военными билетами регулярной армии США? Как молодая туповатая собака, которую впервые взяли на охоту и она совершенно обалдела от впечатлений и запахов, я преданно и вопросительно глянул на шкипера.

Ван Эппс широко улыбнулся и обратился ко мне по-русски, чтобы в пи эксе никто не понял:

- Нормальный ход. Это Спешиал Форсиз, Шурик. Спецназ. Я сам обалдел, когда их штучки впервые увидел. Хеллоуины ходячие. Не стоит, однако, об этом болтать за пределами базы. А то нас просто перестанут пускать в приличные дома.

Услышав русскую речь, один из муджахедов быстро обернулся, подмигнул нам и сказал, почти без акцента:

- Привет, пацаны!

***

Марка мы обнаружили позади магазина. Собрав вверенных ему джумахирией акакиевичей, он делал перекличку, как красноармеец Федор Иванович Сухов перед гаремом Абдуллы:

Нилюфар!

Дилором!

Нодыр!

Любат!

Джерри!

  Я сразу отметил, что контингент был более высокосортный, чем акакиевичи  из грузовичка Ёшлик. Провинциальная элита джумахирии – парочка школьных учителей английского из Карши, студенты и абитуры из близлежайшей Бухары, которых привлёк заработок в К2.

Ребятишки были уже не такие ошарашенные, как я в свой первый день. Я ощутил укол зависти наблюдая за ними. Они болтали с этим затянутым в камуфляж полубогом Марком как с равным!

Дискуссия была классическим образцом вечного недопонимания между Востоком и Западом. Налицо были вечные переводчиков волей ремесла застрявших в аккурат посередине портала. Те из гарема, кто не рубил толком по-английски и отсюда избежал влияния этой жёсткой рыночной культуры, засыпали Марка вопросами, которые переводчики перекладывали в понятный Марку фонетический поток.

Переводчики по неопытности страдали от мысли, что Марк, не дай бох, подумает, будто глупые вопросы исходят от них, талмачей. Или, упаси господи, решит, что переводчики в тайне согласны с вопрошающими.

- Ну объясни ему, втолкуй, какая разница если расстояние между коробками на полках больше чем полдюйма? Кого волнует, если коробка стоит лицом к покупателю или боком? Подумаешь, нет ценника! На кассе и узнают, чего? Укладываем товар, укладываем – а эти, блин, бум бум, все перевернут и уходят. Опять значит укладывать? А почему туалетная бумага обязательно должна быть рядом с пакетами для мусора? Да какая разница, блин! Кто вообще придумал что должно лежать на верхней полке, что на средней, а что на нижней! Ерундистика, роботы эти твои американцы! Тупые роботы! Ведь магазинов вообще больше нет на базе! И так будут покупать как миленькие, никуда не денутся!

Последнюю фразу крикуна с неузбекским именем Джерри, однако одетого в национальный костюм джамахирии - адидас, гарем встретил продолжительными аплодисментами.Марк мягко увещевал молодых реформаторов замшелой американской системы:

- Да, вы правы. Глупо  мучить себя если рядом нет магазинов и весь рынок наш. Но проблемой раскладки товара в США занимаются целые маркетинговые научно-исследовательские институты. Если солдаты перестанут получать принятые дома стандарты и удобства, они просто начнут жаловаться и Пентагон поменяет компанию-провайдера Пи Экс! Мы с вами останемся не у дел! Ведь это вы нанялись работать в американский магазин, а не я хожу и умоляю о вакансии в узбекском Гастрономе. Существуют какие-то культурные стандарты. Не выкладывать бананы рядом со стиральным порошком это элемент культуры, милостивые государи!

Я чуть не заржал уловив оборот «культурные стандарты» в контексте с бананами и стиральным порошком Тайд. Смех булькнул в горле и заставил Марка обернутся на нас:

- Оу! Миста Донован Ван Эппс, эсквайр! Так, ребятня по местам, быстренько. За работу. У нас тут серьёзный америкэн бизззнессс.

Он обнял шкипера как родного и затараторил:

- Ну, наконец-то! Кажется удалось создать нишу для нашего проекта! Просто отлично – каждый день спрашивают все больше и больше человек. Скоро закрутим тут как Аль Капон! Возьму сразу ящиков семьдесят, окей?

- Ноуу проблемо, синьор. Сейчас все будет.

Эппс хлопнул меня по плечу – Пойдем, фелла!

Мы снова затопали по гравию и я вспомнил солдатские берцы из Пи Экса. Ходить по зверским немецким камням было приблизительно также, как Русалочке, когда она из-за несчастной любви апгрейднулась с хвоста на человеческие конечности.

Метрах в ста пятидесяти от Пи Экс стоял сорокафутовый морской контейнер с наклейкой Майнард Дайнэмикс Интерпрайзис. Шкипер был похоже на пирата Карибского моря, открывающего сундук мертвеца, когда крутил колесики гаражного кодового замка. Внутри я увидел, то что совсем уж и не ожидал.

Контейнер на две трети был забит пивом Балтика номер Ноль. Пиво было в белых с синим коробках.

- Давай бери, сколько сможешь поднять, фелла. Я только что продал семьдесят ящиков этого чудесного русского напитка.

Дон кряхтя поднял несколько ящиков сам и заклоцал дверь.

- Да! Придется несколько ходок делать.

Он достал из кармана мобилу и сказал ей :

- Не забудь купить маленькую тележку для К2!

Пока мы волокли водянистый пивасик, шкипер делился историей успеха:

- В армии США разрешают немного алкоголя – пару стаканов вина или немного пива. Но ВВС строже. Гораздо. В К2 жесткий сухой закон. Народ соскучился не только по эффектам,а просто по вкусу пива и то скучает. И тут Майнард Дайнэмикс с местным, ну, почти местным Балтика Зеро! Каково? Давай, давай не отставай, у нас ещё кроме борьбы с сухим проибишеном дела есть. Гудману я тебя просто обязан представить.

Перетаскав тяжеленную бультику в Пи Экс,  мы откланялись, а Марк отсыпал нам на прощание несколько сот баксов. Похоже нулевая Балтика стоила в Оплоте свободы почти как пятнадцатилетний вискарь в дьюти фри.Шкипер помахал у меня перед носом баксами, да так близко, что я ощутил их неповторимый запах.

- Вот! Видал? Иззи кэш. Сегодня же куплю тебе квартиру в Карши.