Римейк с сиквелом старого креатива.

Вовка всегда был странным парнем, не то чтобы ненормальным - просто другим. Профессорский сынок, курчавый, рыхлый и неуклюжий - именно таким я представлял Пьера Безухова. Он жил в престижной институтской сталинке, у папы была черная волга и катер на лодочной станции. В первом классе мы с ним из селитры, серы и активированного угля синтезировали порох.
В четвертом - сделали, руководствуясь журналом Юный Техник, телескоп и с моего балкона наблюдали в перевернутом виде за бурной жизнью соседней студенческой общаги. В пятом - нарисовали на двойном тетрадном листе порножурнал - по мотивам собственных наблюдений, и изобразили на последней странице кривую роста проституции в СССР, согласно нашим прогнозам параболически рвущуюся вверх в период с 84 по 90-й год. В общем, то не ошиблись, но скандал получился знатный. Папа-профессор получил нагоняй по партийной линии, а меня, безотцовщину, перевели в параллельный класс.

Разлука нам не помешала. В 7-м классе мы научились делать деньги на своих идеях: запустили в школе лотерею спортлото 3 из 16-ти, рисуя билеты под копирку на тетрадных листках и продавая их по 10 копеек. Спалили нас свои же, когда после пяти тиражей никто так и не выиграл, а мы довольные и счастливые, ходили по школе с полными карманами мелочи. Дело имело общегородской резонанс - ученики лучшей школы в городе извлекают нетрудовые доходы за спиной учителей и парторганизации. На этот раз мне пришлось перейти в другую школу, но и там мне пообещали, что девятого класса я не увижу, как своих ушей. Вовка же опять вышел сухим из воды.  Единственный минус - ему запретили со мной общаться, чтобы избежать дурного влияния улицы. На том и разошлись.

А потом, году эдак в 87-м, его отец исчез. Просто пропал. Поговаривали, что он занимался какой-то секретной тематикой, и его то ли забрали в один из закрытых городков, то ли он сам сбежал в Америку.  Мать - преподаватель истории КПСС, родившая его на 40-м году жизни, как-то сразу осунулась, постарела и не дождавшись, пока сын окончит школу, тихонько померла.
Как Вован жил до настоящего времени я не знаю, но месяц назад он нарисовался в моем подъезде, изрядно погрузневший, с жутким стальным мостом на передних зубах и неряшливо одетый - завозил барахло в убитую однушку на первом этаже. Вещей было не много: диван, два стула, отцовский письменный стол - старинный и добротный, пара картонных коробок с тряпьем и книгами да холодильник. Древний, пузатый, ржавый понизу и загаженный тараканами.  Грузчиков не было - поэтому я всё так хорошо и запомнил - руками.
- Забегай вечерком, обмоем, чем бог послал - сунул Вовка мне грязную и потную ладонь - все-таки лет двадцать не виделись.

Полагая, что этим вечером господь без посторонней помощи особо не расщедрится, все, что по моему разумению, он должен был послать, я закупил сам и заявился к новоселу часов около девяти, известив жену что вернусь поздно и пьяным. Благо, ползти недалеко.
***
- Вот еще пузырь, положи в холодильник - вспомнил я после того, как прогресс-бар на первой бутылке уверенно приблизился к середине.
- Да он у меня не холодит.
- А нахера ж ты его припер то?
- Давай еще по одной, помянем моих и расскажу.
- Ну, царство небесное, не чокаемся....
Выпили. Помолчали. Закусили. Закурили и откинулись на спинки стульев.
- Ладно, Вован, колись, что там у тебя с рефрижератором?
- Понимаешь, это не совсем холодильник, точнее не холодильник совсем. Он старый, ты видел. Его дед мой покупал еще. Он тоже, кстати пропал - в 56-м. Дурная история вышла. Ты знаешь, наверно, тогда с культом личности боролись - и наш политех переименовали. Был имени Сталина - стал имени Орджоникидзе. А помнишь памятник - между стадионом и летней столовой? Там стоял до этого Иосиф Виссарионович. Гипсовый, крашеный под бронзу. Его потом сняли и спрятали где-то в подсобке за энергофаком.  А через месяц привезли Орджоникидзе. Тоже из гипса и тоже крашеного.  Ну так дед - он ректором был, послал кого-то вечерком с кувалдой  - чтобы Сталина разбить и вывезти помаленьку. Так этот дурень в потемках и запутался - оба усатые, оба в сапогах - и расхерачил в крошку дедушку Серго. А рабочим то все равно кого ставить - поставили опять Джугашвили. Потом, когда торжественно тряпку стянули - никто почти толком и не понял, кто стоит. Но нашлись благодетели, настучали, мол, ректор - сталинист. В общем, к деду  пришли на следующий день. А он зашел на кухню - и исчез. Зима была. Окна заклеены, а деда нет - пропал.
- Так а холодильник то причем?
- Да ты слушай, не перебивай. Ты ж помнишь, пока мои живы были - у нас два холодильника было? Этот и новый.  Так что интересно - мясо и скоропортящиеся продукты мать всегда держала в старом. А он даже в розетку не был включен – шнура с вилкой не было. И ничего не пропадало! Я, по малолетству не заморачивался, считал, что так положено, а потом уже все закрутилось, стало не до того. Хату я проебал очень быстро - попытался заняться бизнесом. Жить то надо было.  Развели короче - занял у бандитов, не вернул вовремя, включили счетчик - ну ты в курсе. Мне остался только папин стол - я его соседу оставил. Сам потом в Москву уехал, занимался там херней всякой. Схемы крутил всякие – ты ж наши фантазии школьные помнишь? Настало золотое, блядь, времечко. Если есть мозги и наглость – не пропадешь.  Правда, влип я в итоге, пришлось сливаться. Вернулся полгода назад, с тем, что успел прихватить – отсидеться, пока все утихнет. Квартирку прикупил. Заебался я в столице. Семьи хочется, уюта, бабы домашней, в махровом халате на голое тело.
- Ты это, с темы то не съезжай - я разлил по новой - ну давай!
- Ну дак о чем я? Так вот, батя то у меня тоже на кухне пропал. Он занимался какой-то фигней военной и мы никогда не нуждались, а тут вдруг перестройка, все сыпаться начало, темы их перестали финансировать.  Отец переживал, пытался кооператив какой-то открыть - но это не его, не получалось ничего путного. Попивать стал. А как-то ночью, помню, я не мог заснуть долго - отец на кухне сидел, курил, подливал себе помаленьку. А потом затих. Я поссать вышел, заглянул - а его нет. Холодильник открытый только.
- Ну и что ты думаешь? При чем тут холодильник?
- Расскажу сейчас. Наливай. Вот что я думаю. Это не холодильник - это портал. Знаешь, почему в нем продукты не пропадают?
- ну?
- потому что у него внутри время не движется. Я проверял - часы на ночь оставлял. Стрелка секундная останавливается. Вынимаю - идут. Электронные часы кладу - тоже цифры стоят. Мясо в нем не портится, газ из открытого пива - не идет!
- Ну и че? может у него покрытие какое-нибудь бактерицидное или магнитное.
- Какое, в жопу, бактерицидное? Шестьдесят лет дрындулету. Да пойдем, посмотрим. Я его, кстати, сегодня только забрал. У соседа, у которого мой стол хранился, дай ему бог здоровья - с мусорника приволок, когда новые хозяева выкидывали. Говорит – забирай нахуй, я его боюсь. Он на меня смотрит как-то не так. Смотрит, понимаешь? Не так! Холодильник!
Мы ломанулись на кухню. Посреди тесной шестиметровой хрущевской кухоньки стоял ОН. Похожий на старый советский холодильник ЗИЛ, но раза в полтора больше. Я потянул на себя горизонтальную с потемневшим никелевым покрытием ручку и тяжелая дверца с сочным чмоком открылась.
- Вот, смотри - Вовка оттеснил меня мощным торсом, запустил секундомер на телефоне и положил его на среднюю полку.
Цифры замерли.
- Смотри! - он медленно начал вынимать руку. Где-то на границе камеры крайняя правая циферка лениво сменилась и, ускоряясь, превратилась в мигающий серый прямоугольник. Вслед за ней рванули остальные. Занес телефон обратно. Будто погруженный в густую вязкую жидкость секундомер нехотя остановился.
- Я думаю - Вовка закрыл дверцу - и дед, и отец через него ушли. Не знаю, правда, куда. Надо понять, как он включается.
- А ты в розетку его втыкать не пробовал?
- Да пробовал, шнур даже приделал. Компрессор прозванивал, реле смотрел. Толку нет. Смотри - он воткнул вилку в розетку.
Холодильник молчал.
- Хотя ты знаешь, - задумчиво продолжил Вован – я помню, был случай – он включался. Незадолго до моего отъезда в Москву, я уже один тогда жил, у меня крыса появилась. Вылазила, сука, ночью из унитаза – прикинь. Бегала в туалете, а дверь откроешь – ныряет обратно. А как-то поздно приперся, пьяный всракотень – и на очко рыгать. А там по полу тварь эта носится. Я крышку хуяк – закрыл, ей валить некуда, и она между моих ног  рванула на кухню, а там в холодильник. Он кстати сам открылся. И закрылся тоже сам, пока я дошел. А потом заурчал – знаешь, противно так, как дробилка. Ну, я поблевал в раковину, и спать пошел – штормило, пиздец. Утром встаю –  дверца приоткрыта, внутри пусто и чисто. Херня короче. Может у него дифференцированный подход? – Вовка почесал пузо.
Я вновь открыл дверцу. Тишина. С опаской покрутил ручку управления температурой. Ничего. Засунул голову. Никаких ощущений.  Взревевший в кармане мобильник заставил меня подпрыгнуть и ударится головой о дно морозилки. Жена.
- Блять... не тебе…  Да, слушаю.
- Че ругаешься, ты когда домой? Второй час ночи уже. малАя без тебя не заснет, ты же знаешь.
- Ладно, ладно, иду. Пять минут.
- Вовчик, давай завтра. Я после работы заскочу - возьмем тестер, еще раз прозвоним.
- Гут, наливай посошок и топай.

Утром, выходя из подъезда, я уткнулся в чумазую морду раскорячивавшегося на проходе глухо тонированного рендж-ровера с московскими номерами. Понаехали, уроды.

***

Вернувшись затемно с работы, я первым делом постучался к Вовану. Тишина. Звоню. "Абонент временно недоступен...".  Подергал дверь - открыто. Пока я раздумывал, входить или не входить, откуда-то из-за спины, из подъездного зловонного сумрака  бесшумно выскочил здоровенный дымчатый котище с кожаным плетеным ремешком на шее и по-хозяйски шмыгнул передо мной в квартиру.
- Заходи, что стоишь – Вовка стоял в коридоре с мокрой половой тряпкой в руках – я сейчас. Барсик, брысь!
- Сам пришел, прикинь – он, аккуратно поддевая кошака босой ногой под пузо, затолкал его в ванну и закрыл дверь. - Натопчет! Наверно от старых хозяев остался. У нас такой же точно был, я думал  это он. Но  наш уже тогда старый был. Коты столько не живут.
Скинув туфли, я на носочках прошел на кухню по просыхающему полу. Холодильник работал, трясся крупной дрожью.
- Вова, кто?!!!
- Щас расскажу. Сядь пока. Пиво будешь? Вован домыл полы, достал кота, протер ему лапы тряпкой, и сев рядом со мной, разлил по стаканам что-то из пластиковой бутылки. Барсик уверенно расположился у него на коленях и принялся лизать яйца. Свои.
- Лэндровер утром видел? Это за мной двое зверьков приехали. Нашли, суки. Думают, у меня все. А там… Да неважно что там… В общем, вежливо так, ствол в морду и спрашивают – где деньги? Ну я возьми да скажи – в холодильнике.  Один сунулся -  и его, прикинь, засосало, как в пылесос. Дверца захлопнулась и он включился. До сих пор вон молотит.  А второй, короче, пересрался – давай ручку дергать, орет «Аткрой билят», ну я его и ебнул. Перестарался немного.
- И чо? – я передернул плечами. Влип.
- А ничо. Прибрался вот только – Вовчик беззаботно разлил по второму стакану – Ты не переживай, это мои разборки, я знаю, что делаю. За этими приедут следующие – мне по любому валить отсюда надо. Спалился.  Как ты думаешь, ОН меня пропустит?
- Не знаю. А с тем чуваком что случилось? Может он только в режиме мясорубки и работает?
Словно в ответ, холодильник дернулся и замолк. Раздалось легкое «пшшшш» и дверца открылась. Внутри было пусто и чисто.
- Ну вот, переработал. Давай второго засунем – Вова сбросил кота с колен и поднялся. – Я так думаю, ему нужна органика для подзарядки.
- Кого второго? – я почувствовал, как по спине побежали мурашки.
- Второго, из джипа. Он в ванной. Холодный уже. Ты не боись – видишь, следов не остается. Классная штука.
Кряхтя, мы приволокли стылого горца, и попытались засунуть его головою вперед в устройство. Горец не лез – ни головой, ни ногами. Холодильник молчал.
- Может порубить?
- Думаю, не поможет.  Ему живая органика нужна.
- А почему тогда вчера, когда ты голову внутрь засунул, ничего не случилось?
- Не знаю – я почувствовал, что холодею и присел прямо на покойника. Бляяяя…
- Все не так просто. Надо подумать. Водку будешь? – не дожидаясь ответа, мой понятливый корефан полез в кухонный шкафчик – жмура только давай вернем на место.
Когда «обдумывание» первой бутылки подходило к концу, Барсик, сидевший все это время под столом, подхватил на лету оброненный кружок колбасы и гордо задрав хвост подошел к холодильнику. Тщательно обнюхал и протиснулся вовнутрь через щель приоткрытой дверцы.  Чмокнув уплотнителем «портал» закрылся, чтобы секунду спустя с уже знакомым «Пшшшш» открыться, обнажив свое девственно пустое нутро. Точнее не совсем пустое – сквозь легкую дымку одиноко краснел надкушенный кружочек сочинского сервелата.
- Охренеть – я уронил рюмку и подавился колбасой.
- Работает! ЫЫЫЫ! Работает! – мой косматый ебанутый дружбан скакал по крохотной кухне, как Егор Летов, нелепо размахивая конечностями и громя посуду.
- Ты знаешь, он, похоже, демонстрирует свою готовность - Я подсел к «порталу». Изнутри веяло морозной свежестью, как в рекламе.
- Ага и еще он понимает, чего от него хотят – Вовчик подошел, бесцеремонно меня отодвинул и уверенно просунув внутрь обе руки ощупал заднюю стенку – Видишь? Ну ка, пойди, налови еще кошек.
За час мы «обдумали» очередные 0.5 и переправили (или аннигилировали?) трёх безвинных животных, безотказно заманивая их в транспортатор все той же колбаской. Агрегат работал безотказно. Разгоряченный, с торчащими дыбом вьющимися волосами, мечущийся по квартире Вовчик стал похож на безумного профессора: «Знаешь, холодильник нужно сохранить. За мной если приедут – ничего тут не оставят. Давай завтра его куда-нибудь вывезем, подальше, с глаз долой. Нужно найти хорошее помещение, поставить датчики,  камеры и разобраться во всем, как эта шняга работает. Может быть, закинуть камеру на другую сторону».
Расползлись под утро. Я оставил Вовчика разбираться с трупом, а сам укатил общественным транспортом на работу.


А днем Вовкина квартира полыхнула. Кто-то стащил в кухню всю деревянную мебель, облил чем-то горючим и подпалил. Окна, открывающиеся на обе стороны дома, дали отличную тягу. Пока пожарные протиснулись через забитый машинами двор, пока сорвали с окон решетки, все, что должно было сгореть, сгорело.
Среди залитых пеной головешек нашли обуглившийся труп, что говорило о явно преднамеренном и криминальном, как сказали люди в форме, поджоге. Хвала всевышнему, что последним, кто видел сегодня хозяина квартиры живым, была склочная соседка из соседней квартиры. Прямо перед пожаром он принес ей кота (того самого, с ремешком) и попросил приглядеть за ним пару дней, пока его не будет. Кот и теперь, как ни в чем не бывало, крутился у всех под ногами.
Меня, как замеченного в общении с хозяином квартиры, допросили, причем с большим пристрастием. Но что с меня взять? Да, бухали, да почти до утра. А кто у нас не бухает?
Понятно, что удобнее всего было бы пришить дело мне, но я целый день был на работе, где меня видели, дай бог, десятка два-три человек, и все это время пострадавший был жив, о чем недвусмысленно показала соседка. Адьес, господа, я в домике.
Во всей истории меня смущал кот. Я собственноручно помнил, как он был отправлен нами через холодильник туда, откуда никто еще не возвращался. Из этого следовало два вывода – либо холодильник отправляет куда-то недалеко, либо он работает в обе стороны.
Любой из этих выводов означал, что скоро мне следует ожидать явления друга. Разумеется, инкогнито. То, что труп принадлежал не ему, я не сомневался ни секунды. И заходя к соседке, он наверняка думал о моём алиби. Вот только кот, кот.

Когда шухер подутих я, улучшив момент, пробрался в сгоревшую квартиру. От холодильника осталось лишь покореженное закопченное железо. Портал был уничтожен. Рядом, нахохлившись, сидел Барсик и, не мигая, таращился на меня бесстыжими зелеными глазами.
- Что-то херово за тобой приглядывают, дружище. Я взял животину на руки и оглянувшись выскользнул  на лестничную клетку. Вроде никто не видел.  Неслышно ступая, я двинулся наверх, к себе, когда чья-то крепкая рука уверенно взяла меня за шиворот, и что-то твердое ткнулось в спину чуть ниже лопаток.
- Тихо, тихо, не дергайся - Их было трое. Два  небритых мордоворота кизлярско-дербентского разлива и представительного вида мужчина за пятьдесят, по виду славянин  – мы просто поговорим. Пойдем-ка, пообщаемся.
. Поднимаясь с ними по лестнице, мужчина спереди, быки сзади, я  увидел в окно лестничной клетки очередной, по хамски припаркованный, джип со столичными номерами. Кто бы сомневался.
Вошли ко мне.
- Вы, думаю, догадываетесь, по какой причине к вам пожаловали гости.
Мужик по хозяйски расселся на моем диване и по хозяйски вертел в руках пульт от моего телевизора. Меня же посадили  перед ним на табурет, принесенный с кухни. Амбалы стояли сзади.
- Из-за Вовки?
- Ну, можно сказать и так. Ваш так называемый Вовка задолжал со своими аферами всей Москве.
- А что вы хотите он меня?
- От вас? От вас мы хотим правды. Думаете, мы поверили в этот дешёвый спектакль с обугленным трупом?  Вы железные зубы у своего приятеля видели?
Я кивнул.
- Вот, а у трупа зубки один в один. Покойник следил за собой, занимался спортом, регулярно посещал стоматолога.
- Извините, но я ничего не знаю. Я приехал с работы, а там пожар.
- Верю. По глазам вижу. А если бы не поверил, мои ребята помогли бы. Он, кстати, вам свой фокус с холодильником показывал?
- Какой фокус?
- Ну старый фокус, с которого он в столице начал свою головокружительную карьеру. Холодильник, через который все куда-то ходят. Сперва трогательный рассказ про дедушку, потом котик залазит в холодильник. Пшик и нету. А потом, на другой день,  котик как бы появляется, с золотым античным украшением на шее. И вот, есть портал, на другой стороне которого есть золотишко, но у владельца портала нету денег, чтобы разобраться, как это все работает и наладить канал. Вы улавливаете полет мысли?
Я снова кивнул.
- Потом еще один сеанс дальней мистической связи, и вуаля, заинтригованный и помешавшийся от  жадности клиент тащит ему все, занимает, продает квартиру, потому что нужно секретное помещение, нужно дорогостоящее оборудование, а наш махинатор, выдоив терпилу, на пике ожиданий тихо исчезает.  Через холодильник же. Очень изящно и бюджетно.
- А почему я, что с меня взять то?
- А почему нет? Они удирал спешно, приехал в одних трусах практически, а тут сразу вы,  готовый лох на выданье. Секретная дверца в холодильнике  - час делов. Мобильник с хитрым секундомером, ха-ха, в наши то времена , сами понимаете. А остальное  - ловкость рук и сила убеждения. Ну что, похоже?
- Да, так и было.
Я рассказал все, в красках и деталях. Пару раз мой гость удовлетворенно кивнул и один раз иронично хмыкнул.
- Ладно, теперь вы можете быть уверены, что я прав. Но ему по-прежнему нужны деньги, а теперь еще нужно и жилье. Так что наш голубок обязательно прилетит.  И пока это не случится, вы будете под нашим присмотром. Мага и Муха все время будут поблизости, но, разумеется, подальше от посторонних глаз. А вам вот моя визитка. Как только – так сразу звоните. Это в первую очередь в ваших интересах. Вы ведь не хотите, чтобы мы вернулись рассерженными?
Я снова привычно и обреченно кивнул.
- Ну вот и отлично. Котика то отпустите, а то придушите. До свиданья.
Я разжал руки.  Полумертвый Барсик обиженно шмякнулся на пол.

    Стоя у окна на кухне я дождался, пока они погрузятся в машину и уедут. Точнее, сел и уехал пожилой. Мага и Муха втиснулись в неприметную девятину с местными номерами и остались во дворе. Зашибись. Затем, действуя на автомате, я достал из холодильника початую бутылку коньяка, налил полный стакан и вылил в себя, как воду. Уфф.
Пока, прислушиваясь к себе, раздумывал, повторить или нет, открылась дверь туалета и оттуда вышел, в журчании бачка, Вовка. Как ни в чем не бывало. Вот ведь сука.
- Извини, я вскрыл отмычкой твою дверь, пока никого не было. Думал у тебя пересидеть. А тут вы. Я все слышал.
-Вован, все так, как он рассказал?
- Не совсем. Ему нужен я, это правда. То, что я тебе рассказывал, тоже правда. А аферы в Москве это просто бизнес. Ты же должен понимать. Помнишь, как мы с тобой в школе мутили?
- А почему я должен верить тебе, а не ему?
- Ты же видишь, кот вернулся. Это доказательство…  – он затараторил -  Послушай, я тебе раньше не говорил. Ты помнишь, у меня сосед на четвертом этаже был, директор нашего музея. Ну неважно. В общем, он вхож был к нам. Праздники там, дни рождений, всегда его приглашали. Вот он над отцом любил подшучивать, мол знатный сармат. А знаешь почему? В середине XIX века, когда городской водовод строили, там, где теперь Баклановский проходит, срыли курган древний. Хохлач назывался. Захоронение там разграбленное было, но вокруг кургана, в четырех местах, нашли много золотых украшений, они все теперь в Эрмитаже. А копии в нашем музее. Диадема там, браслеты, сосуды и прочее. Ты наверняка видел. А еще, директор рассказывал, нашли стекла очков, они в запасниках и теперь лежат. Говорили, это главная тайна кургана, никто тогда не мог понять откуда такие стекла могли в начале нашей эры появиться. А стекла такие точно, как отец носил, с двойными стеклышками. И вроде, даже диоптрии те. У отца левый глаз почти не видел. Директор их  даже с собой приносил, показывал…
Как на нож, он напоролся на мой тяжелый взгляд и осекся.
- Ладно, решай сам. Если бы был целым портал, я бы сейчас ушел. Но они приехали слишком неожиданно, портал меня не пустил, мне пришлось все сжечь. Блядь!  - Он ударил себя ладонью по лбу. - Ну конечно, же конечно. Где мои мозги все это время были! Нужно было с котом идти. Кот, он наверно, как ключ работает. Блядь!!!
Я молча достал второй стакан и разлил остатки коньяка.
Выпили. Говорить не хотелось. В голове было пусто и гулко. Вовка катал рукою по столу, как скалку, пустую бутылку. Об ногу его, привставая на задние лапы, терся и храпел кот.
- Барсик, отстань. Где ты раньше был! - Он раздраженно пнул котищу ногой.  Тот отлетел к противоположной стене кухни, встал, отряхнулся и принялся сосредоточенно обнюхивать приоткрытую дверцу стиралки, втиснутой между газовой печкой и мойкой. Затем пометил ее, тряся хвостом, и осторожно запрыгнул вовнутрь. Тотчас же дверца сама захлопнулось, что-то мигнуло, как фотовспышка и нутро машинки заполнилось белесым туманом.
Мы продолжали сидеть в оцепенении.
Несколько секунд спустя дверца, щелкнув запорным механизмом, широко открылась. Сама. Из круглого зева, как из орудийного ствола после выстрела, курился легкий дымок. На ватных ногах я подошел ближе и заглянул в барабан. Там не было ничего, кроме сияющих нержавейкой полированных поверхностей. «Ничего» пахло озоном и зимней свежестью.

(с) 2008 – 2015  Че Катилло ака Фрезеровщик