Очень увлекательное это занятие – наблюдать за эволюциями граждан, эмоционально вовлечённых во всё происходящее. Увлекательное, но – и очень утомительное в то же самое время. Посмотришь, бывает, минуты три-три с половиной и всё, дальше уже нет никаких ни сил, ни возможностей смотреть на этот вот прокисший содом. Такие вот парадоксы, да.
Увлекательно это по одной только той причине, что вовлечённый гражданин настолько искренне всё это делает и совершает притом такие вычурные колебания по шкале, что в иных цирках дорого бы дали за такие-то вот таланты к эквилибристике. А утомительно это от того, что чем бы ни загорался гражданин, всегда жар его страстей полыхает в строго выделенном промежутке, и ровно тот временной отрезок, который более всего уместен для данного вида деятельности.
И я сейчас не только про войну вна сами понимаете где, хотя и про неё тоже, конечно же, я про вообще вот это всё.
Гражданин, согласованно с законами жанра, сначала радостно распаляется и обильно наливается благодатным одобрением всего происходящего. Ну а как иначе? Наши побеждают, судья – вроде как нормальный мужик, проклятые либерасты вот-вот выхватят заслуженных и полновесных, бог определённо с нами, дело наше правое, АК-47 лучший в мире толи автомат, толи автомобиль (не важно) и жуткий, но симпатичный иосиф виссарионович уже щёлкает неподалёку своей леденящей интеллигентские душонки железной клешнёй, как бы гарантируя этим членодвижением и внутренний порядок, и внешнее уважение со стороны известных нам лиц.
Гражданин в такие моменты делается излишне криклив, суетлив и по мелочному щедр. Может внезапно угостить например определёнными сортами пива, а может и вовсе - на вопрос закурить, взять, да и протянуть вопрошающему всю пачку, не боясь продемонстрировать количество содержащихся в ней единиц табаконосителей, а не как обычно – мученически вытянутую в глубоком кармане гнутую сигаретку. Ну и иные, сходные по уровню энергозатрат чудеса и равные по бюджетности фокусы совершить, увеличивая их эффектность прямо пропорционально количеству сторонних наблюдателей данных действ.
Все в такие моменты бывают торжественно строги и даже местами беспощадны (в том числе и к себе), предельно однозначны и максимально близки к истокам. Прямо почти ощутимо проступают васильковые глаза и пшеничные бороды на гражданах в такие моменты. И кресты в расстегнутых воротах домотканых рубах гордо поблёскивают в закатном солнце. Или в рассветном. И ветер гнёт какую-нибудь там дубравушку и за околицей через плетень чего-то ещё там, такое, знаете ли, удалое и разухабистое эх ма!
А потом всё начинает идти вдруг совсем не так, и не туда.
И наши, уже не такие уж и близкие и родные, вдруг начинают бездарно проигрывать, оставляя врагу пустые ворота и спящие аэродромы с не успевшими даже взлететь, и любимую бабушку на пешеходном переходе переезжает какой-то высокопоставленный хуй. А приехавшие по случаю менты, посмотрев на удостоверение хуя лишь разведут руками и напишут, что бабка сама во всём виновата и, дрянь такая, страшно запачкала своими вонючими кишками дорогой автомобиль ручной сборки. И сразу как-то исчезают и домотканые рубахи, и васильковые бороды, и кресты уже не так блестят, как блестели раньше, и гражданин начинает вспоминать ещё вчера призираемые либеральные ценности и другие, не сильно приятные словечки. И о каких-то там своих правах и о правах человека в целом тоже вспоминает, и ходит по судам и собирает подписи в социальных сетях, и ищет свидетелей и даже едет на одно ток-шоу, но там оказывается всё куплено и по сценарию, а правды нет совсем.
И нет того чувства единения, и иосиф виссарионович уже просто какое-то усатое чмо, до которого уже нет никакого дела, тут бы лишь бы выбраться и добиться, вот адрес интернет-кошелька, пришлите сколько можете, умирает ведь старушка, нужна срочная операция на территории Германии. Нет. Не военная, а на позвоночник, у нас таких не делают, разворовали всё, один йод в больницах, да и тот – не на спирту….
И так до нового взлёта и наливания благодатным одобрением. До тех самых пор пока наши опять кому-то там не забьют, не собьют и не выбьют. Одним словом, как и говорилось в начале доклада, три-три с половиной минуты, не больше. А далее – только ужасающая тоска и сука тотального однообразия и всепожирающей предсказуемости.
Сам я, разумеется, ничем не отличаюсь от описанного выше, и временами так же, как и все, совершенно злонамеренно и безответственно забываю про всё на свете, и вытаращив васильковые глазищи, бешено размазываю по пшеничной щетине сопли и слёзы, толи умиления, толи радости, а возможно – и невыразимой словами, и от того ещё более ебаной обиды.
Но потом конечно, в конце концов опоментаюсь и начинаю вести себя более менее прилично и сносно, но не сильно. Чего и вам рекомендую настоятельнейшим образом.

Доклад окончен.