- Легко пришли – легко ушли! – хрюкнул Мишаня. У него всегда была наготове какая-нибудь мерзкая поговорочка, когда дело касалось чужих денег.
- Да пошел ты нахуй! – махнул рукой я,  с небольшой амплитудой, чтоб не обидеть его ненароком. Не так и легко они пришли, к тому же – неделю мои мозги взрывались от новых вводных клиента. Вообще, нет ничего хуже человека, который сам нихуя не понимает, чего хочет. Типа, она тебе, давай, еби меня в жëппу. Ай, как больно, давай лучше в рот. Блядь, все зубы выбьешь! Может, между сисек? Нормально, но мозоль натрешь и себе и мне… Ну, вот как быть? Правда, в этом случае речь о другом. Крупной конторе по впариванию бытовой техники срочно надо было наполнить сайт отличными, острыми, образными текстами без мата. И началось бля – давай чуть поострее, а теперь чуть помягче, обосри конкурентов, но завуалированно, про залупу не надо писать, и слоган хороший, запоминающийся и с посылом потратить бабло. К концу недели я был готов послать их нахуй, но неожиданно пятьдесят второй вариант устроил всех, и мне выплатили мою тридцатку.
- Ну и зря ты так, - надулся Мишаня, - я ж не предлагаю просадить их на гамбургеры и проституток. Реальное дело есть, серьезное, выгодное со всех сторон. Риска – ноль, прибыли – сколько сможешь унести.
Это меня насторожило – Мишаня был потенциальным гением многоходовых комбинаций, но пока самой сложной в его исполнении была схема «спиздить и бежать».
- Не вопрос, - думаю, выслушать-то можно предложение, а там и отказаться не трудно, - по сколько вкладываемся?
Этот вопрос неимоверно задел его, ибо все знали, что свои деньги Мишаня всегда проëбывал быстро и один.
- Бля, ну так не делается. Моя идея, и я еще вкладываться должен? Короче, слушай!
Была в Мишане такая лихая наглость и разудалая борзость, которую он постоянно демонстрировал друзьям. Как только дело доходило до серьезных рамсов, он прятал язык в жопу, но когда жизни и здоровью ничего не угрожало, заставить его замолчать было практически невозможно, как Ассанжа или Сноудена.
- Так вот, - продолжил Мишаня, - знаешь тут, в Холуйке воинская часть стоит. То ли танкисты, то ли связисты. Есть там у меня один знакомый…
- У тебя? – не сдержался я и захохотал, - знакомый военный?
Тут надо сказать, что Мишаня был пацифистом и до двадцати семи лет при слове «военком» съебывал быстрее, чем кошки от Куклачева.
- Не вижу в этом ничего смешного, - нахмурился он, - я взрослый человек и сам волен выбирать себе знакомых. И вообще, ты хочешь легких бабок или нет??
Легких бабок мне хотелось, а связываться с Мишаней – нет.

***

Кампания превращалась в серьезное мероприятие, не меньше чем Одиннадцать друзей Нематроса. Знакомый Мишани, старший лейтенант Зорге, то ли латыш, то ли просто хуйло, был взводным в этой части в Холуйке. Одновременно, в соседнем Светлом пути сводил концы с концами элитный консервный завод, предприятие беспесды градообразующее. И там, где-то в недрах автоклавной трудился наш с Мишаней общий знакомый Валера Шляхин, называемый за глаза Шлюхин за нестойкость убеждений и пассивность жизненной позиции.  Он там то ли четвертый помощник бухгалтера, то ли второй заместитель уборщицы. Пятым в деле был Санëк, хороший парень, добрый и веселый, по накурке цитировал наизусть Бродского и Ротару, зато не кидал друзей и не срал в бассейнах.
Схема была простой. Солдаты из этой части по ночам здоровому сну предпочитали работать на консервном заводе, за что получали по три банки горошка и всего по две – кукурузы, что объяснялось хуевым урожаем последней. Что с этого имел командир части, не уточнялось, но взводные заебались кроме нарядов по части, караулов и прочих дежурств хуярить еще и на комбинате.
Мишаня договорился с Зорге, что мы покупаем у того три комка вместе с берцами, что получалось по пять тыщ с носа. На мой вопрос, нельзя ли взять в аренду, ибо мне берцы нахуй не впились, да и комок только если для ролевых игр, Зорге сказал, что так дела не делаются и отвернулся. Аргумент пиздец какой серьезный. Ясен хуй, деньги были мои – парни  обещали вернуть, когда возьмем куш.
Следующей ночью, когда по графику на заводе работал взвод Зорге, мы во всем этом маскараде собираемся в кустах у проходной. После того, как заедет крытый ЗИЛ с бойцами Зорге, мы ждем минут пять, и выходим. На проходной говорим, что срали или на худой конец попали в оцепление врага, потому отстали от своих, но прорвались (или просрались – в зависимости от легенды) и теперь наверстываем. Если бабка не поверит, за нами приходит взводный Зорге, идентифицирует наши личности и ведет в цеха. По дороге мы вновь отделяемся  от своего командира и пиздуем к «трехэтажному зеленому зданию, похожему на огромный зеленый хуй с окнами», где нас встречает Валера Шлюхин. Он вечером вместо того, чтоб уйти домой, прячется в сортире, затем открывает нам изнутри, и все, мы в помещении. Директор завода, «хуйло и педораз», как охарактеризовал его подчиненный Шлюхин, в своем кабинете хранит черную кассу. Не так дохуя, ибо раз в неделю он отвозит денежку в банк, но тысяч шестьсот быть должно. Медвежатников в нашей компании не было, а с гастролерами связываться не хотелось, поэтому мы вчетвером вытаскиваем сейф на улицу, грузим в тачку, которую должен будет подготовить Шлюхин, и вывозим через проходную. В этом месте в гладком плане Мишани стояло шероховатое слово «импровизация». Дальше, если все успешно, грузим сейф в L200, который Санëк возьмет у бати, и на котором мы приедем в Светлый путь. А ещë дальше – дело техники. Так как вся материальная поддержка операции  на мне, начиная от маскарада и заканчивая бензином и непредвиденными расходами, то я забирал треть от всей суммы – остальное делили поровну на четверых Мишаня, Зорге, Шлюхин и Санëк.
План представлялся мне не то, чтобы охуенным, но реальным. Директор вряд ли держит там огромную сумму, поэтому не будет поднимать шум, чтоб не вскрылась махинация с военными, а если и будет, то там же не в курсе никто, а Зорге не расколется – фамилия обязывает, хуле. Так что самым слабым звеном в плане Мишани был,  собственно, сам Мишаня. Психически уравновешен так себе, болевой порог низкий ояебу, да и попиздеть любитель – про то, как его хуй застрял в бутылке шампанского на выпускном, он до сих пор рассказывал с гордостью и придыханием.

***

Мы припарковались за квартал до консервного завода, в ожидании ЗИЛа с военными. Одного взгляда на Светлый путь хватало, чтоб понять, что завод с функцией градообразования справляется так себе. Хуйня, а не Светлый путь, в общем.
Пока все шло неплохо. Санëк нацепил на всякий случай сержантские лычки.
- Это если бабка спросит, кто старший, - пояснил он.
Мишаня на всякий случай наклеил усы.
- Тебе бы еще шляпу на голову и Констанцию на хуй, - одобрил Санëк.
- Пошел в сраку, каналья! – вжился в образ Мишаня, и как раз в это время грозно пердя движком и поднимая клубы пыли, по грунтовке промчался военный ЗИЛ.
Выждали минуту.
- Пора, - махнул рукой Санëк. Сержант, хуле.
До проходной добрались без приключений, пятьдесят метров по прямой. Дверь закрыта.
- Именем короля, откройте, - забарабанил Мишаня.
Открылось маленькое окошко.
- Чего вам, наркоманы ебаные?
- Бабуль, ты че? – Мишаня располагающе пошевелил усами, - тут наши должны были проезжать пару минут назад.
- Ваших всех в сорок пятом захуярили! – продолжала бабуля непривычно низким голосом, - убирайтесь отсюда, пока я инквизицию не вызвал!
Мишаня развернулся и хотел съебать. То ли испугался инквизиции, то ли захотел побыть один в ночи. Санëк вовремя схватил его за ворот и вернул в строй.
- Бабуль… то есть это, дедуль, - взял инициативу в свои руки я, - подожди с инквизицией, а? Мы посрать отлучались, от своих отстали, а тут немцы. А у нас из оружия только лопухи, пришлось отступать. За подмогой, значит.
Заскрипел засов, и дверь открылась.
Выглянула бородатая бабка.
- Ты хуйню-то не неси мне. Я, может и старый, но не дебил. Какие немцы?
- Дед, - продолжаю наступать, - говорю же, срали. Без спросу. И так влетит сейчас. Ну не веришь, позвони в цех туда или как там эта хуйня называется.  Командир наш, старший лейтенант Зорге. Он выйдет, подтвердит.
- Какой нахуй Зорге? – опять насторожился дед, - в заявке написано, старший машины капитан Степанов.
Ситуация усложнялась. Санëк глупо улыбался и держал Мишаню, который опять пытался съебать. Ну не любит человек трудностей.
- Так и есть, - согласился я, - капитан Степанов. Но мы зовем его между собой старший лейтенант Зорге. Только ему не говорите.
- А еще лучше, - подключился Санëк, - вообще ничего никому не говорите. Пропустите нас, а то так не хочется в наряд вне очереди. Тут-то мы знаем, куда, не заблудимся. А?
- Пиздуйте, касатики, - махнул рукой дед, меняя гнев на милость, - мож, папирос вам, бедолагам, отсыпать? У меня охуенные самокрутки и табачок ядреный.
- На обратном пути, дедуль, - бросил я, и наш отряд скрылся в темноте. На электричестве тут экономили, поэтому вдоль дороги красовались муляжи фонарей.
Цеха стояли где-то по периметру территории, а ебучие административные здания должны быть в самом ее центре. Ага, вот и зеленый хуище с окнами. И никакого Шлюхина.
- Где он должен быть? – интересуюсь я у Мишани.
- Хуй его знает, - уверенно отвечает тот. Мне еще на проходной показалось, что доверять планирование операции человеку, который даже когда срет, иногда путает последовательность действий, было ошибкой. Теперь это ощущение усилилось.
- Делать-то что? – спрашиваю, а сам понимаю бесперспективность вопроса. Можно хоть дрочить, хоть танцевать самбу, полная свобода и импровизация.
- Бля, да похуй! – нашелся Санëк и ебанул в дверь. Двустворчатая, деревянная, как в сельской школе, она повидала всякого, но с берцами сорок седьмого размера, надетыми на того же размера ногу, повстречалась впервые.
Получилось и эффектно, и эффективно. Вошли в холл.
- Шлюхин!! – нейтрально прокричал Санëк. Никто не ответил. Решено было читать таблички на дверях, пока не найдем нужную. На втором этаже нам повезло.
Но, нет Шлюхина – нет ключей. Удар ногой, дверь с петель. Свет не включаем. Проходим.
- Вы кто?
А вот это уже пиздец как неожиданно.
- А вы кто? – отвечаю в темноту. Сам приглядываюсь, улавливаю толстый силуэт на диване.
- Архипов Дмитрий Игоревич, - отвечает голос из тьмы.
- Перископов Михаил Нико… ай блядь! – это Мишаня. Вежливый, сука, решил представиться в ответ, и почти успел, если б не Санëк.
- Я – Санта, - отвечаю, - а это – мои близкие. Маленький Джо и ослик с грустными глазами.
- Замечательно, - ответил голос и захрапел. Я не мог согласиться с собеседником, ибо нихуя замечательного в этом не видел.  Пришлось ретироваться в коридор.
- Помогите! Кто-нибудь! – голос из другого конца коридора. Пришли, блядь, по-тихому спиздить сейф.
- Пойдем? – Санëк неуверенно.
- Ясен хуй, - отвечаю. Голос-то шлюхинский.
В сортире нас ждал напарник. Он лежал на полу и пытался ползти.
- Бля, мужики, вот и вы! Охуенно! Я рад, рад, рад!
- Что с тобой? – Мишаня, сердобольное чудовище.
- Не поверите, - тот чуть приподнялся на руках, возвышаясь над оплеванным полом сантиметров на сорок, - я по плану вечером засел в сортире, но не один. Еще пузырь водки прихватил. Ну, выпил чуть-чуть, до дна. И уснул. Сидя на очке. Теперь вообще ног не чувствую.
Безногий Шлюхин был ценным помощником.
- Возьмите ключ, - полез в карман он, - от кабинета директора. Дальше без меня, я вас тут прикрою.
- Лежа в сортире? – поинтересовался Санëк.
- От каждого по возможности, - обиженно пробубнил снизу Шлюхин.
- Директор – Архипов? – следующий вопрос уже от меня.
- Да, - Шлюхин удивился, - а что?
- Да ничего, - махнул рукой я, - не надо ключ.
Мой взгляд упал на противоположную стену, куда до него уже несколько часов падал свет луны через окно. Аккуратная табличка «Ебаться запрещено». Не то, чтобы мне сейчас сильно хотелось ебаться, но червячок чувства несправедливости и несовершенства этого мира закопошился где-то внутри.
Валера проследил мой взгляд:
- Этот сортир – очень наëбанное место, прямо-таки алтарь ебли, но с приходом Архипова все закончилось. Теперь женщины срут в другом конце коридора, а с мужиками мы и без таблички не ебемся. Наверное…
- Мы сюда за сейфом пришли? – неожиданно торкнуло Санька.
- Ну да, - киваю.
- Так пойдем и возьмем его.
- А хозяин сейфа? – ну так, на всякий случай уточняю.
- Хм… кхе… бль… - неразборчиво пожал плечами Санëк и уверенным шагом направился в логово директора.
- Шлюхин, догоняй, - бросаю через плечо, не отставая от Санька.
- Да, Шлюхин, догоняй! – это уже Мишаня, мужик с шелковыми яйцами.
- Конечно, друзья! – Валера сделал два или три уверенных движения по-пластунски, устал, перевернулся на спину и загрустил.
Мы уже в кабинете. Глаза привыкли к темноте. Сейф в самом углу, рядом со столом. Не такой и большой, справимся втроем.
- Простите, а что вы делаете? – Архипов с дивана. Интересно, ему просто любопытно, или с каким-то умыслом спрашивает?
- Мне нужны твоя одежда, мотоцикл и сейф! – импровизирую.
- Но там мои вещи… - начал, было, Архипов. Он или от природы такой скромный, или пьян, или обкурен.
- Н-н-на, сука! – Мишаня внес посильный вклад в ебло директора и заодно в общее дело кражи сейфа. Архипов откинулся на спинку дивана и замолчал без сознания.
Еще десять минут кряхтения, пердения и стонов Мишани, и мы на улице. Тащить сейф вниз по лестнице на руках – моветон, поэтому мы с Саньком взяли на себя роль разгоняющих, а Мишаня сверху на сейфе – ну вылитый Зубков.
- А тачка? – Санëк почесал вспотевший затылок, когда вышли на воздух.
- У Шлюхина, - отрапортовал Мишаня.
- Бля, ребят, - раздался голос за спиной, изрядно нас напугавший, - с тачкой хуйня получилась. Ее нет.
Шлюхин уже мог стоять. Покачиваясь, держась за перила и виновато улыбаясь. Понимал, что его процентная доля по результатам деятельности резко таяла, как доверие избирателей к Обаме или M&Ms в заслуженном рту Баскова.
- Блядь! – психанул Санëк, и Шлюхин, с таким трудом поднявшийся на ноги, снова принял горизонтальное положение.
- Тащите пока сейф в сторону КПП, - махнул рукой «сержант», - а я прошвырнусь по территории, может, найду чего…
- Чур, я – Зубков, - обрадованно потер ручки Мишаня, запрыгивая на сейф.

***

Прошло минут десять с тех пор, как Санëк ушел в заводскую ночь. Сейф катился с трудом, без колес все-таки. Мы продвигались медленнее французов в восемьсот двенадцатом, к тому же оставляя неглубокие борозды в асфальте.
- Нас по ним вычислят, - загрустил Мишаня.
- Как пить дать, - поддакнул Шлюхин.
- Блядь, придурки, - психанул я, - нас вычислят и без них. Утром люди пойдут на работу и увидят трех дебилов с сейфом прямо… вон там, - я показал метров на пятьдесят вперед. Вряд ли мы преодолеем больше. Где же Санëк?
Завыла сирена, где-то там, за забором, но звук приближался. Стало совсем тоскливо. Архипов, поди, очнулся и вызвал ментов.
- Ты директора связал? – поворачиваюсь к Мишане.
- Нет, а надо? – удивляется он. Взгляд трехлетнего ребенка, которому сообщили, что говно не для того, чтоб рисовать им на стенах.
Не оставалось ничего иного, как бросить сейф посреди дороги и попытаться съебать через забор, там, где он пониже.
Из цеха к нам бежали двое бойцов. Щуплые, таких, думаю, смогу отпиздить. Морально настраиваюсь воевать против своей же армии, Мишаня делает вид, что с сейфом не знаком, а Шлюхин пытается сообразить, какой ему делать вид.
Тут, прикинув хуй к катету, понимаю, что солдаты чешут по гипотенузе, то есть не к нам, а на проходную.
- Бойцы, стоять! – принимаю важный вид, - куда ëпта? Дезертиры, блядь!
Бойцы немного в ахуе. Останавливаются, мнутся.
- Товарищ, хм… - смотрят на мои погоны. Ни звезд, ни лычек, даже птицы не насрали нихуя.
- К хуям официоз, - машу рукой, - что случилось? Куда бежим? Зачем менты?
- Какие менты? – удивляются.
- Ну, сирена, - показываю рукой в сторону проходной.
- Никак нет, - машут две башки в унисон, - не менты – скорая. Там ефрейтору Кукану палец оторвало нахуй.
- Какой? – удивляюсь я.
- Не знаю, - пожал плечами один, - указательный, а может, средний… а что?
-  Нет, ничего, - отвечаю, - бегите, а то вон вашу скорую не пускают. Там дед бдительный, ояебу.
Ситуация все равно не была радужной. Скорая о таких происшествиях наверняка докладывает ментам, так что времени у нас мало.
За спиной послышался гул. Поворачиваюсь – Санëк. Спиздил где-то электрокар-погрузчик. Несется, аж ветер в ушах свистит, и волосы в ноздрях развеваются. Вылитый ДиКаприо на носу Титаника.
Загрузили кое-как. Запрыгнули, Мишане досталось козырное место на сейфе, а не в тесной кабине. Санëк щелкнул тумблером. Там, впереди, в ста метрах дед уже открывал ворота для скорой. Вот она въезжает на территорию, вот медленно начинают закрываться ворота. Мы метрах в тридцати, и даже дураку понятно, что не успеем никак. Спасительный проем уменьшался на глазах, но Санька это нихуя не останавливало.
- Давай, мразь!! – орал он в экстазе, - пизда электрическая!!
При этом зачем-то поддавливал на тумблер, будто погрузчик мог от этого поехать хоть на толику быстрее. Советовать что-то Саньку в такой ситуации не имело смысла, ибо тот Нафаня, что заселялся в его мозг в такие мгновения, нихуя не разбирал, где свои, а где чужие.
Ворота медленно катились по стальным направляющим. Нам еще метров десять, а ширина проема уже не больше метра.
- Иду на таран! – процитировал Гастелло Санëк. Мишаня испытывал гамму чувств, но ни одно из них не было восторгом. Охуевший дед выглянул из-за двери.
- Стоять!! – заорал он, и если бы в его руках был дробовик, а не метла, он бы выстрелил.
Конечно, стоять Санëк не стал. Погрузчик с треском врезался в почти закрывшиеся ворота. Сейфом придавило ногу Мишане, Шлюхин вылетел вперед, я предусмотрительно спрыгнул за несколько метров до.
- Рулевое управление проебано, тормозная система вышла из строя, начинаю катапультирование! – отрапортовал Санëк и выбросил Мишаню с погрузчика. Затем спрыгнул и сам.
На долгой памяти деда случаев тарана ворот погрузчиком было наперечет, а может, вообще, первый, поэтому он пока просто стоял и смотрел.
Шлюхин поднялся на ноги и бросился через турникет на свободу. Санëк схватил Мишаню, который орал «Нога! Нога!», и последовал примеру Шлюхина. Я подошел к деду и вытащил у него из-за уха самокрутку.
- Ты обещал, старый…
И тоже съебал. Не люблю я неловких сцен.

***

Уже потом Шлюхин рассказывал, как директор на планерке на следующий день с сильно помятым еблом повествовал, что его отпиздили Санта со своими близкими. Притом, что это был первый случай за последние четыре года, когда он заработался допоздна и решил остаться ночевать на работе. Видимо, и последний. Только через неделю Зорге сознался, что забыл про мероприятие, поэтому на просьбу Степанова поменяться, ответил согласием. От него же мы узнали, что ефрейтор Кукан, дебил великовозрастный, захотел срать, и чтоб не прерывать производственный процесс, решил насрать прямо в горошек. Но, не будь он ефрейтором, если б не захотел сделать это красиво. Свесил жопу над чаном, где горошек проходил термическую обработку, а чтоб не упасть, схватился одной рукой за крюк, а второй – за пульт. В момент наивысшего наслаждения, когда этот срущий Терминатор-2 решил показать большой палец, указательным нажал на кнопку и крюк начал подниматься. Механизм простой – колесо да трос. Зажевало перчатку и палец внутри нее. Когда через несколько секунд колесо сделало оборот, перчатка вылезла пожамканной, а палец без двух фаланг.
Ворота на проходной чинили всем миром – Архипов удержал по пять процентов с зарплаты каждого работника завода. Менты не приезжали, а фельдшеры на скорой обогатились на несколько тысяч за молчание. Прости, Гиппократ.
Мишаня три месяца ходил в гипсе. Зорге наплевал на закон о защите прав потребителей и отказался вернуть мне бабки за камуфляж и берцы, а я в ответ наплевал на Конституцию и дал ему пиздюлей.
И еще тогда я понял, что гангстером быть охуенно, но накладно. Так что живите по совести и чуть-чуть по закону.