У истории нет сослагательного наклонения, но моя трагическая история сложилась из многочисленных, сцуко, БЫ.
Попалась мне на глаза бумажка, лащенная такая, кабудто тока из пезды, только желтая. И по этому желтому синим, красным и еще хуй помню каким писано – мол, комрады, пожалте в ближайшую пятницу в наш клубешник под гордым названием «Дикий кабан». Я стараюсь стороной обходить данное питейное заведение, ибо это ортодоксальное сборище мажоров, которым нра бить друг друга по голове бокалами из-под мартини. Несолидно както. Я понимаю, когда мужыки рубятся пивными фаянсовыми кружахами или тупо бутылками из-под чебурашек, а эти гей-парадисты так, баловство одно развозят.
Но лащеная бумажка мне сказала, еще до того, как я подтер ею свое целлюлитное седалище, что в «Кабане» тапа будет ништяковая тусовка с телками, конкурсами и розыгрышем моднявого мегапиксельного фотоаппарата.
Фотоаппараты я люблю, с детства их коллекционирую. У меня и «Смена» есть, и Ломо, и ленинградский «Зенит», и московский «Киев», и даже усранная «Коника-Минолта». Я уже не говорю про «Каноны» и «Никоны», котрыми у меня дома вся тумбочка завалена. А вот этого моднявого мегапиксельного «Кодака» у меня не было. И чего же не пойти, вдруг дадут за так?
Одному идти не в прикол, кинул клич чувакам-собутыльникам: мол, в пятницу нехило можно затуситься. Кстати, в пятницу и отпуск мой подоспел. Похеру, что в декабре. Я все равно никуда не собирался пиздошить. Зато мог бухать до следующего года. На работу у нас есть ебнутая, но приятная традиция: тот, кто уходит в отпуска, должен проставиться перед честным коллективом. Чтобы коллектив тебе не завидовал и понапрасну не звонил, не беспокоил. Пять литрух водки на 20 человек 70-процентно состоящего из телок, женщин и девах разного размера, возраста и веса, было вполне достаточно. Я за свой долгожданный отпуск хряпнул грамм триста. Или триста пятнадцать, точно не помню. Бухгалтерия, как водится дала мне отпускные – ровно 18 тысяч. Сумма небольшая, но это же за полмесяца. Я начал строить планы на эту небольшую, но все же сумму. То ли объектив купить для одного из своих засраннных фотоаппаратов «Канон», то ли к другу в соседний город съездить побухать нехило, то ли три диска литых для «семерки» своей купить. В общем планов было много а денег ровно 18 штук.
Под конец вечеринки подоспели кореша, чтобы забрать меня с работы и пойти в клубешник. Но до открытия зала и начала грандиозного праздника было еще три часа, а друзья, приехавшие за мной, были трезвыми, то мы решили употребить вермут. Литруха на троих показалась нам неубедительной, поэтому мы выжрали еще три «Три семерки». Славян, хоть и мажор, ездит на «Мазде» и пьет бренди или коньяк, высоко оценил качество «топоров», что не замедлив подтвердить, исполнив арию «Риголетто» прямо в салоне Виталькиной «девятки».
Время подоспело – ставить тачку и переться в клубешник. Фейс-контроль упорно не хотел пропускать Славяна, но мы с ним отошли тихонько за угол, я дал ему снега, и он очистил воротничок дубленки от блевотины и повторил попытку проникнуть в логово кабана.
Вход стоил 200 рублей, но я надежде выиграть фотоаппарат за 5600, великодушно заплатил за своих пацанов, пришедших подержать меня в эту трудную для моего сознания минуту. А внутри были смех, веселье, музыка, огни дискотеки, знакомые рожи. И даже среди тусующихся здесь постоянно педиков увидел тройку знакомых лиц. Что ж, буду знать.
Мы заказывали водку, пиццу, трогали каких-то телок за соседним столиком и даже танцевали. В лице ведущего я узнал одного моего знакомого, он меня тоже узнал. И то ли подыграл мне, то ли я и вправду такой умный, в общем, я танцевал лучше всех – и мне ведущий андрюха подарил бутылку водки в упаковке с тремя рюмками. Кореша предложили тут же распить, но я твердо обещал им, что снесу сие бухло домой, дабы порадовать жену, а то она мне не поверит.
С друзьями-собутыльниками я договорился, раз за их вход платил я собственной персоной, то и фотоаппарат, который будет разыгрываться по номерам входных билетов, тоже стопудово мой, а иначе пусть мне деньги дают за вход. Кореша не возражали.
Мы заказывали водку и пиццу, а Виталя и Игорек выиграли какие-то стремные коктейли типа «Секс на пляже», ими было даже беспонтово водку запивать. Портвишок «777» пах благороднее этого серо-голубого пойла.
После «Секса» мне тоже захотелось исполнить что-нибудь из популярной оперы. Блевал я долго и с оттягом. Презираю унитазы, мое воспитание разрешает мне блевать только в раковины. А высшее образование запрещает выколупывать едьбу, застрявшую в раковине и застопорившую спуск воды. Позеру, в туалете еще две раковины есть незасранных мной.
Когда я вернулся за столик, моих корешей уже не было. Билетов с номерами тоже. Ведущего на сцене тоже. Люди продолжали бухать, танцевать и веселиться. Последовал их примеру и я. Я не знаю, кто выиграл мой фотоаппарат, завтра спрошу у Витаса, может, ему повезло, и он мне его отдаст.
Далеко за полночь, далеко до дома. Надо идти и баиньки. Знакомый педик, который тоже засобирался до хауза, предложил подвезти, но я любезно отказался, хоть мы и живем с ним в одном подъезде. И от этого он не перестает быть педрилой. Нет, он живет этажом ниже и даже не подо мной. Знакомый бармен настойчиво предлагает мне вызвать такси, но я великодушно отказываюсь, говоря, что мне надо вдохнуть свежей атмосферы, прогуляться по белу снегу.
Нацепив свою фуфайку, выгребаюсь из чертова логова, где обманули мои самые светлые надежды на новый фотоаппарат. До хаты пиликать минут 20 – 4 квартала. Зато через центр, ничего пройдусь. Тем более накрапывает снег, и я уже в отпуске. Торопиться мне некуда.
Было весело, я молча песни пел, срать хотел и спать домой хотел. В три часа ночи, а улицы пустынны, никого. Тихим сапом я добрался по своей улицы. До моей хаты – всего три дома. Чтобы не пугать жену и кошку, остановился у фонарного столба и еще раз тихонько исполнил «Риголетто». Тут откуда не возьмись появляется какой-то чел и настойчиво предлагает мне помощь – либо до квартиры проводить либо сумку мою понести. Он никак не смог расположить меня к себе, и я его категорично послал, сказал, чтобы шел нахуй, и я ему не девочка и не старуха старая с авосько. Он поспешно ретировался, от и дело оглядываясь на меня.
Тут у меня екнуло сердце. Что-то здесь неладно, подумал я и решил пойти не по освещенной улице, где я был открыт вражьим взорам, а дворами, чтобы незаметно пробраться к дому. Я неуверенной походкой прошагал два дома, до моего рукой подать, а тут из-за угла выгребает шобла из семи пацанчиков, и добрый самаритянин, который нарушил мой покой у фонаря, среди них. Встали передо мной и ждут. Мне деваться некуда, я пошел вперед, вдруг пропустят, мало ли что, вдруг, это народная дружина. Дошел я до этих ребятишек, а они меня не пускают. А один чувачок – хвать – и потянул мою сумку за лямку.
- Ты охуел, что ли, говорю.
А другой парниша – хлоп – и в морду мне. Больше ничего не помню.
Очнулся от того, что меня кто-то тихонько пинал. Открываю глаза: надо мной стоят парень с девушкой, спрашивают: жив ли я? Я отвечаю, что жив, что все хорошо, а сам думаю: чего это они шляются зимой в три часа ночи. В общем, я сказал им спасибо, а сам думаю: где же моя сумка? Побродил по сугробам, поискал – нетути.
Поплелся домой будить жену и пугать ее своим окроваленным рылом.
Ночь я провел в полиции, потом еще меня пару раз вызывали стражи порядка, но мою сумку или хоть что-нибудь, напоминающее ее или мне о ней, не нашли.
А в сумке были: паспорт, права, ключи от дома, гаража и от любовницы, кошелек с кучей скидочных карт и пластиковым партийным билетом ЛДПР от мая 1999 года с подписью самого Жирика, блокнот с записями, ручка, пачка презервативов, полпачки жвачки и 18 тысяч рублей – моих отпускных, которые я так и не успел потратить ни на бухло, ни на объектив, ни на литые диски, ни даже на подарок жене. Да и сумка, кстати, 2500 рублей стоила.
С тех пор я не шляюсь по ночам, по клубам не тусуюсь, на машине без прав не езжу.
Люблю жену, но продолжаю пить и езжу на такси.