- А ведь она в чём-то права, - в образовавшейся после проводов «бурлаков» тишине, сказал Игорь, - ведь во всём многообразии половых отношений, только отношения «клиент-проститутка» являются честными и порядочными, всё остальное ложь и обман.
- Что ты имеешь в виду? - не понял Славик.
- А что тут можно ещё иметь?! Один честно платит, другая честно даёт, вот и всё, что я имею.
- То есть, если женщина даёт за деньги, то это честно, а если женщина даёт бесплатно, это нечестно?

- Слышь, дитё, женщина бесплатно никогда не даёт. Ык… - Павлик безуспешно тыкал мокрым пальцем в сенсорный экран, - я дала – ты плати, это у них в крови, это на генном уровне у них где-то. И мне кажется, что это правильно, просто порядок расчёта у всех разный, самый невинный у проституток. Жена это, как кредит в банке, ык… как ипотека, только на первый взгляд дёшево - почти бесплатно, а как ежемесячный платёж подсчитаешь, да срок погашения, да суммируешь, да проценты по ссуде в виде погибших нервных клеток от общения с тёщей присовокупишь…
- Если женщина говорит, что ей ничего не надо, значит ей нужно всё, это самая  опасная женщина, беги от неё бегом, - говорила мне мама, - согласился с Павликом Игорёк.

- Нет, ребята, вот в отношениях «любовник-любовница» всегда всё на лжи, либо кто-то из них в браке, либо оба, и, по-любому, без вранья законной половине тут не обойтись, но в отношениях «муж-жена» тут-то какой обман?
- Запомни, Славик, современный брак лжив и аморален по сути своей. Это рудимент. Это копчик – никому ненужный остаток обезьяньего хвоста. Скоро придёт время, когда брак отменят законодательно, за его аморальность.

- Я не пойму, это пьяный бред, или ты стебаешся надо мной?
- Я серьёзно. Вот что такое брак, по существу? Это договор, между мужчиной и женщиной, правильно?
- Ну, может быть.
- Не «может быть», а точно. О чём этот договор?
- Я откуда знаю?! Ты же сказал, что это договор, вот и говори о чём он.
- Это договор о том, что договаривающиеся стороны берут на себя обязательство, жить вместе в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит их, и заниматься сексом только друг с другом. Люди заключают договор, заранее зная, что никогда его не выполнят. Вот ты сможешь выполнить этот договор? Я, из пяти раз, ни разу не смог.
Славик задумался о реальности исполнения такого договора.

- И что тут особенно мерзопакостно, договор есть, а санкции за его нарушение не предусмотрено, - продолжил Игорь.
- Это ты о чём?
- Я про свой первый брак. Ну, вот, обязались до смерти жить - живите. А то, обязались - неделю прожили счастливо - через неделю она на развод подала. Оказалось, что я ночью пукаю, а она спит чутко, каждый раз просыпается и от вони блюёт. Нет, ну ты ж в загсе подписалась, договор заключила письменно, всё равно, что присягу дала – терпи, пакетик для блевотины с вечера под подушку ложи, но терпи, живи, пока смерть не разлучит. А устала блевать – выпей яду, если поклялась.
Она развелась, а ей хоть бы хны, вот если бы я после присяги из армии убежал, меня бы посадили, а ей ничего. Меня может тоже тошнило, когда я каждое утро с расчёски её волосню снимал, но я же пять дней  терпел.

- Да, хуже ихней волосни ничего нет, – прервал светскую беседу Павел, - я от Зойкиной тоже блеванул разок. Ну а что, она пизду раз в три месяца бреет, а потом, - милый, сделай мне приятно. Мне не  жалко, язык не отсохнет – сделал приятно – она кончила феерично, как всегда. Ык… Начал я её в миссионерской позе прокачивать. Как раз перед второй её феерией чувствую, что волосок её пиздотный к гланде моей прилип. Я, незаметно, чтобы её с настроя не сбить (а то ж потом весь мозг мне лекцией о моём эгоизме вынесет), решил пальцем сковырнуть его. А эта дура, когда я пальцем в гланду целился, подмахнула от половой радости как-то особенно амплитудно, я на неё и блеванул.

История, рассказанная Павлом, не вызвала ни интереса, ни сочувствия, ни улыбок собеседников, но ему это было совершенно безразлично и, икнув, он спокойно продолжил, - Что обидно, перед этим романтический вечер у нас был, детей тёще сбагрили, в японский ресторан сходили. Столько денег на всякие суши-хуюши истратили - жуть. Вся подушка потом в рисе и кусках японской рыбы была. Ну, я ж не буду с подушки рыбу собирать. Так деньги на ветер и ушли.

- Нет, он неисправим, - сделал брезгливое лицо Игорь, повернувшись к Славику, - так вот, может быть, то, что я пукаю, и была та самая болезнь, не смотря на которую, она со мной жить клялась?! А представь, у меня бы инсульт произошёл, я бы под себя какать начал и слюни пускать, развелась бы она со мной? Сра-зу-же, - сам же ответил на свой вопрос Игорь, - Так кому эта ложь нужна?!Кому-у-у? Поэтому я думаю, что скоро либо браки станут срочными, либо их вообще отменят. На много справедливее будет – «жить в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока не пройдёт год». А потом пролонгировать можно. Либо условия оговаривать начнут – «жить в богатстве не меньше трёх тысяч долларов в месяц, и в болезни не страшнее насморка», в противном случае возникает право на развод.

Игорёк сделал паузу и продолжил задумчиво, - настолько всё сейчас меркантильно стало – фу. Современный брак превратился в азартную игру – вступить в него надо с меньшим количеством имущества, а развестись с большим. И выигрывают в этой игре обычно шулеры. Это я вам как неоднократно пострадавший, опытный гроссмейстер говорю.

- Нет, ну бывает же бескорыстная любовь, - не согласился с определением брака Павлик, - вот у нас с Зойкой например, или… ты же сам рассказывал про этот спектакль, про Юнону и Авось, это ж исторический факт, ждала же Юнона Авося своего до старости, пока в монашки не ушла. Ык…
- Во-первых, её не Юноной звали.
- А как?
- По иронии судьбы, женщину, ни разу в жизни не испытавшую оргазм, звали Кончитой.
- Да ну нахуй. Да не может быть, - непонятно чему больше удивился Павлик, толи своей ошибке, толи смысловой нагрузке нового имени Юноны.
- Ну, что я тебе врать буду?! По всей видимости, - а с этой и имени достаточно будет, - решила злодейка-судьба.
- Да ты гонишь, Игорёк, ык… это значит, спектакль назывался «Кончита и Авось»? - напряг пьяную память Павлик, - Да, нет, я точно помню, что Юнона.

- Павлик, ты не-веж-да. Юнона и Авось это корабли.
- Слышь, ты, вежда, - передразнил Павлик, - ты башкой своей думай, спектакль про любовь двух кораблей был что ли?!! – сарказму Павла не было предела, - корабли – не люди, они не любят, не женятся и не ебуться. Они только въебаться друг в друга могут.
- Павлик, ну о чём с тобой можно разговаривать?! – Игорь отвернулся к Славику, - так вот, а во-вторых, таких женщин давно нет, меня ни одна моя жена так не любила, мне, из пяти раз, ни одной Кончиты не выпало.
- А вот моя Зойка такая Кончита, что просто пиздец, - усмехнулся плотоядной улыбочкой Павлик, вспоминая свою фееричную жену.

Мальчишник накрывался медным тазом. Друзья, молча, думали каждый о своём. Игорь, о том, с кем и как он жил. Славик, о том, с кем и как ему жить придется. А Павлик, о том, как ему пережить конкретно сегодняшний, свободный от супружеских обязанностей, вечер – Илона откликнулась на звонок, но твёрдо пообещала что, если не приедет в течение часа, то не приедет вообще. В сауне царила тишина, в которой привыкли рождаться милиционеры. Безбородый бурлак смотрел на парней со стены, - ну и хЕра вы сюда припёрлись? - спрашивал его исподлобный взгляд.

- Да, безответственно всё. Вот вторая моя мне изменила и что? – разрядил атмосферу новым её нагнетанием Игорь.
- Что?
- Ну, вот ты как думаешь, что?
- Да что мне думать, я не знаю, - озадачился Славик.
- Пизды дал? – попытался разгадать загадку Павлик.
- Ага, ей дашь, она с прокурором изменила, посадила бы сразу.
- Ну, так и что?
- Развелись - что.
- Ну, вот видишь, ты мужик, не стал терпеть, рогами косяки сбивать – развёлся.
- А хули толку то? Какую она понесла ответственность за нарушение договора? – ни-ка-кой, - горько констатировал Игорёк.
- Ну, ведь ты же развёлся – наказал её.
- Ты идиот, что ли?! Тебе когда в магазине некачественный товар подсунут, к примеру, кровать бракованную или колбасу просроченную, ты что делаешь?
- Я в суд иду, деньги, заплаченные за кровать, назад отсуживаю, пеню, там, моральный вред, и ещё суд штрафует магазин за это, - вспомнил Славик недавний, счастливый и пока единственный в его жизни опыт судебной тяжбы.

- Во-о-от, - торжествовал Игорь, - вот магазин несёт от-вет-ствен-ность. Ты ж не пришёл в магазин – заберите вашу кровать, мы с вами разводимся, - и ушёл довольный. Ты возместил то, что на неё потратил, плюс сверху моральный вред и пеню взыскал. А как я могу возместить с жены семь лет исполнения мной брачных обязательств, семь лет нравственных страданий, когда мимо меня проходили красивейшие женщины того времени, а я был вынужден крепиться и терпеть. А ведь этих женщин уже не вернёшь и не омолодишь, у них выпали зубы, повисла грудь, и на ногах вылез страшный варикоз.

- Ты о каких-то конкретных женщинах? – Славик пытался вспомнить известных ему любовниц Игоря и угадать, у какой из них вылез «страшный» варикоз.
- Нет, я в общем, о годах моей жизни, которые ушли бессмысленно и безвозвратно.
- Ну, не надо только тут пиздеть, Игорь, ну, когда ты терпел?! – беспардонно вмешался Павлик.
- Это одно и спасло меня от суицида. Ведь мог бы терпеть. Ты хоть раз слышал, что бы кто-то в суд обратился за компенсацией морального вреда причинённого изменой супруги? Во-о-от, безответственно всё это.

- Так ты предлагаешь ввести ответственность за супружескую измену и расторжение брака? – удивлённо уточнил позицию Игоря Славик.
- Я предлагаю перестать лгать. Лично мне может быть это совсем и не выгодно, но истина, она, как говорится, дороже. Это что за законный брак, если до обеда в него можно вступить, а после обеда расторгнуть. Это уже не законный брак, это узаконенное блядство.
- О, наверно эти идеи одолевают и нашего премьер-министра - он предложил за развод тридцать тысяч брать, - вспомнил недавние новости Славик.
- Это он разбушлатился, после того, как президент развёлся, до этого молчал - боялся – ссыкло, ык… - вставил Павлик, пытаясь перевести беседу в политическое русло.
- А вот это уже больше похоже на легализацию проституции – можно разрешить, но брать с них налоги по повышенной прогрессивной шкале, - отвечал Игорь Славику, игнорируя слова Павла, - если нельзя, значит нельзя. Древние евреи за прелюбодеяние забивали грешниц камнями до смерти. Я понимаю, что наше общество к камням не готово, ну пускай хотя бы палец тогда отрубали бы, что ли.

- Ну, ты дал, ва-аще, - изумился Павлик, - да у тебя, при таком раскладе, в ноздрю шарик от пинг-понга начал бы проходить.
- Это ещё почему? – улыбнулся Славик, представив Игорька с носом Майкла Джексона до пластической операции.
- А потому, что ему в носу козюльки ковырять приходилось бы большим пальцем левой ноги - единственным оставшимся, - Павлик положил ногу на ногу, скорчил физиономию, склонив голову набок, и пошевелил большим пальцем левой стопы, имитируя процедуру, ожидавшую Игоря.
- Ха-ха-ха, как смешно, - съязвил обидевшийся Игорь, - какой тонкий английский юмор, тебе, Павлик, второй канал надо реже смотреть, а то у тебя от петросянщины передоз начался. Ты о своих ноздрях лучше побеспокойся и прикинь, чем бы сам в носу ковырял, если у тебя и того не осталось бы, - парировал Игорь, скорчил аналогичную физиономию и попытался несколько раз коснуться носом своего паха, в свою очередь, имитируя процедуру, ожидавшую Павла.
- А то посмотрите на него, этот подкаблучник возгордился, что прожил со своей Зойкой в законном браке четырнадцать лет. Неважно сколько ты прожил, важно как.

Парни опять ушли в себя. Мама милиционера поднатужилась над вторым дитём.
- А вот и я, мальчики, я уж решила, что опоздала, что вы разъехались, почему вы сидите тут в тишине? - спугнула Илона маму милиционера, не успевшую опорожниться.