…Когда, виясь в моих объятиях змией,
Порывом пылких ласк и язвою лобзаний
Она торопит миг последних содроганий…
А.С. Пушкин

После уличной жары и заводской пыли парадный вестибюль ласкал прохладой, зеленью пальм и двумя внятными лозунгами над лифтами:  «Дадим стране больше тяжелых вездеходов для крайнего Севера!» и «Улучшим качество проектирования оборудования для химической промышленности!» Этим  тонким ходом первый отдел обманывал агентуру иностранных спецслужб, а и вправду решат, что мы тут танками и ракетными комплексами занимаемся.  Диссонансом с хитроумной задумкой сверкали нержавейкой профиль Королева и его знаменитые слова: «Если ты сделал быстро, но плохо, то все скоро забудут, что ты сделал быстро, но долго будут помнить, что ты сделал плохо».
Я нажал на свою кнопку, сдал пропуск кабинщице,  получил взамен улыбку и красный вкладыш и взбежал по отдельной лестнице на второй этаж.  В моём будущем отделе шел ремонт.  Во всех комнатах царил бардак, малярши сидели на перевернутых ведрах и пели до того задушевно, что я озаботился сохранностью технологического спирта. Единственным приличным помещением оставался холл перед лифтами, поскольку (по условиям режима)  лифты в нашей девятиэтажке шли до пятого этажа без остановок, в кабинах даже кнопки 2, 3 и 4 отсутствовали.


Я открыл дверь в холл своим ключом, и полюбовался сверкающим комплексом «Квест» - ублюдочным сочетанием СМ1420 и английских персоналок «Априкот». Комплекс  имел колоссальную внешнюю память в 2,2 мб. на съемных дисках, размером с сомбреро мексиканского пеона. Комплекс действительно был комплексом. Так как включал в себя неслыханные в наших широтах вращающиеся кресла с никелированными ножками и ярко-красными сидениями из кожи молодого дермантина. Футуристического вида столы, несколько плакатов с антипиратскими надписями «Dont copy this floppy» и изображением наручников завершали империалистический интерьер. Директор желал иметь все самое лучшее, но «Квест» и я пока были единственными штатными единицами будущего отдела.  Я тогда не отличал флоппи диск от операционной системы, но знал об их существовании. Шеф, как и все остальные 1200  сотрудников института не слышал ни о том, ни о другом. В этом было моё решающее преимущество, светило очень скорое назначение Главным со всеми вытекающими благами вплоть до раннего инфаркта.
Когда машинки заработали шеф заманил ко мне Генерального и я выдал Герою соцтруда простыню биоритмов в цвете. Генеральный был покорен прозорливостью машины, оказывается, красным цветом «Квест» выделил пару дней на прошлой неделе, когда он вдребезги разругался с женой из-за кафеля в ванной. Шеф был в восторге. Но пока об отделе никто не знал, да и не принято было интересоваться. Поработать на машинках прибегали только девочки-математики. Одной из них была Алена.
Справка-объективка
Имя – Алена
Возраст – 27 лет
Образование - высшее
Замужем за бездельником.  Имеет сына
Внешность – шатенка с голубыми глазами. Контраст привораживает. В сочетании с идеальной фигурой получается роковая шатенка. Вот уже пять лет институтская Снегурочка на Новый год.
Моя любовница…

Встречаться нам было непросто. Редкие окошки посреди работы. Вечный поиск свободной «хаты»  и неслыханная конспирация.  Но вычтехника внесла прогресс. Подчиненных у меня не было, а ключи от помещения были.  В обед Алена иной раз ухитрялась сбежать от подруг и прилетала ко мне «на чашку чая».  40 минут нам хватало на все,  включая чай с бутербродами. Спартанские условия, но  какие есть!
​

​Пение утихло, малярши ушли на обед, я полагаю «с концами». Через пять минут в дверь скользнула раскрасневшаяся Алена.
Я щелкнул замком и спросил:
- Что ты будешь – кофе или чай?
- Я буду кофе до, а чай после! – и Алена обольстительно изогнулась.
В холле окон не было, так же как и совершенной темноты. Светились мониторы персоналок, на которые я предусмотрительно запустил какие-то тесты, а щели лифтовых дверей периодически вспыхивали светом от проносившихся кабин.
Лифты - да, тут не останавливаются, но все же мы устроились не перед дверьми, а сбоку, за углом лифтовой шахты.  На пуфике из чешского директорского набора, если вам угодны подробности. И вот уже приближался миг последних содроганий, как тренькнул звоночек, и замороченный лифт остановился. Двери отворились, залив помещение ярким светом. Алена трагически закатила глаза и обреченно вздохнула. Я приложил палец к её губам – молчи! Мои голые коленки с Алениной голой попой были в двадцати сантиметрах от дверей.  Стоило кому-то хотя бы высунуть голову… Лифт вмещал 15 человек. Время было послеобеденное, он полон, но там тоже молчали. 
- Мама дорогая, где мы?! – раздался, наконец, женский голос.
            - Из кабины не выходить! – панически выкрикнул кто-то.
Лифтовых пассажиров можно понять, мебель в отделах была времен первого капъяровского пуска, а КГБ с той же поры регулярно запускал на территорию казачков, которые с доверительным видом начинали выспрашивать мелкие подробности. Для разговорчивых простаков это кончалось в лучшем случае лишением премии.  Бдительность была на высоте. И тут из темноты провокационно является сверкающий космос с английскими плакатами на стенах.
​Как назло одна из персоналок завершила тест, по экрану побежали сообщения Passed/Failed Test Cases, Actions / Results, ОК, ОК! Из динамика запели «Yankee Doodle Dandy»,  зажужжал  принтер, вызвав в лифте панику.
- Мужчины! Сделайте что-нибудь! – послышался голос на грани истерики.
- Але, Хьюстон! Вас слышу, вас слышу! Готовимся к выходу! -  среагировали мужчины, но никто и не думал выходить. Объясняйся потом, ага! Раздались смешки, и вдруг наступило молчание. Только слышно было, как кто-то в лифте  панически лупит по кнопкам. Нам с Аленой было не до смеху – цугцванг, панове, цугцванг! Тут я тоже увидел. На футуристическом столике лежал аккуратно сложенный Аленой сарафан, а сверху на красном стуле небрежно брошенные уже мною Алёнины невесомые трусики. Лифчика по случаю лета она не носила. Могла себе это позволить.
Молчание не успело разрешиться действием.  Лифтовые двери вдруг закрылись, и при полном молчании  он унесся вверх.


Вы думаете, мы сбежали как побитые собачки? Черта с два! Мы начали со второй цифры и довольно быстро достигли сияющих вершин. А у Алены эти вершины были еще и сверкающими,  блистающими и покрытыми сахарной пудрой. Как она позже призналась, такого с ней не было со времен медового месяца. Она вообще откровенная девушка.
- Чай все-же попьём, - сказала Алена, - иначе я не дойду. У меня ноги дрожат.
- А ты на лифте! – посоветовал я.
- Щас каак дам больно!
- Не нужно больно, давай без этих ваших математических изысков.
И все, вроде, обошлось. 
Но в понедельник  мне позвонила  секретарша шефа,  худая, крашеная блондинка,  и пригласила зайти.  Глупая была девка, и озабоченная.  Пребывала она в твердой уверенности о неотразимости своего взгляда.  Выглядело это так:  она вдруг зыркала на предмет мужского пола, резко выпучивая глаза на манер Надежды Константиновны.  На командировочных майоров это действовало,  я при первом знакомстве  не удержался и заржал. Отчего был перенесен в запасные последней надежды.
-  Вам нужно расписаться в приказе, - сообщила она.
-  Давай, - протянул я руку. 
- Приказ не у меня, он в первом отделе, не в нашем филиале, а в главном корпусе,  - в её голосе вибрировало торжество,  – Вы уволены!
- Вот как?  - удар я держал, - Кто?
- Он, - секретарша мотнула головой в сторону кабинета шефа. За шефом такое водилось, в месяц он съедал одного-двух человек. Это поддерживало его самооценку и необходимый уровень  страха в институте.
Я повернулся и без стука  зашел в кабинет.  Шеф голову не поднял.
- Что происходит? – спросил я.
-  Это я должен спросить! – ответил шеф. Губы у него были поджаты как у Муссолини на известных кинокадрах.  И жизненный принцип такой же: будь всегда первым любой ценой и работай на 200%.  Полная мне противоположность.  Не могу понять – какого черта в своё время он выбрал меня в друзья?
- Что, блядь, за трусы на валютном оборудовании?
- Я что-то не знаю?
- Знаешь, блядь!
- Может быть,  малярши переодевались?
- Малярши?!!! Кружевные трусы и сарафан из шифона??- из последней фразы я понял, что настучала баба.
​- Все, разговор окончен! 
Я повернулся и вышел, о чем было говорить?

В главном корпусе начальник первого отдела посмотрел на меня  через стекло, как кассир аэрофлота.
- А, саботажник! – отнюдь не сурово поздоровался он, - Читай, -  он просунул под стекло приказ.  «Уволить за срыв выпуска военной техники». Вот сука,  просто так уволить меня не за что, так он секретным приказом протягивает. 
- Прочитал?  Распишись, - я расписался с завитушками, - Не дрефь, руки у него коротки, - вдруг добавил секретчик. Отчего-то он ко мне благоволил, хотя и какие у нас соприкосновения? Он фигура,  я пешка.  Помнилась мне одна история, когда он требовал повысить уровень моего доступа.
- Мне и третья форма сойдет, - отнекивался я.
- Может быть, блокнот свой покажешь?? – вдруг вкрадчиво спросил секретчик.
С блокнотом я влетал. Хотя в нем были только телефоны и дни рождения. Например на совещании шеф спрашивал меня тихонько :
​- Сколько лет Боре Климову в этом месяце?
- 39, - заглянув в блокнот отвечал я.  Этот Боря Климов был большой забавник, в июле ему 39 лет, а в декабре 97.  Цифра означала количество бронекомплектов, которых полагалось изготовить.  А Таня Зыкова расшифровывалась как Топливозаправщик. И так далее. В конце месяца я блокнот сжигал и заводил следующий.


Итак, я вернулся к себе.  Тут же заскочил Володя.
- Он согласен отпустить тебя «по собственному». Пиши заявление.
- А меня он спросил? Пусть увольняет по статье! – завелся я.
Уеду инструктором на турбазу,  утром буду бегать по сосновому лесу, а деньги мне в лесу не нужны, успокаивал я сам себя. Володя ушел.  Но вернулся через полчаса.
- Пиши перевод .
- Куда?
- Фактически понижение, юридически повышение. Тупик, конечно, там видно будет.
Я подумал о семье,  и написал заявление на перевод под диктовку.
​- И в первый отдел опять сходи, звонили.


И снова я сидел перед стеклом.
​- Приказ рву, видишь? – секретчик  аккуратно разорвал бумажку и кинул обрывки в ящик на сжигание, - Примешь на новой работе югославский контракт. Вот хорошо, что допуск не оформил.  Отгулы у тебя есть?
- Море, - ответил я. 
- Вот возьми их и смойся из города на неделю.
- Хорошо,  - с удовольствием согласился я.
Я дождался Алену за главными проходными.
​- Что за страхи рассказывают?? – встревожено спросила она.
​- Не дрефь, - повторил я слова  секретчика, - Все к лучшему.
​- Надеюсь. У меня Сашка (муж) сегодня улетел в командировку на неделю.
​-  А сын?
- С моей мамой на море.
- А отгулы у тебя есть?
- Есть,  целых  три.
На следующий день на моём «Жигуленке» мы умчались с Аленой в Крым. На целых три дня. 
Через полгода  прошли значительные изменения в руководстве. Бывшего шефа задвинули вместе с амбициями и докторской диссертацией в институт навсегда. Я уехал в Югославию. Юра рассказывал, что при этом известии  шеф бегал по кабинету с криком :
- Я в гамне, я в гамне!!
Новый жизненный этап начинался хорошо.

​
​