***


В этом рассказе абсолютно ничего не происходит. И вряд ли что-нибудь произойдёт. Предупреждаю заранее. Можете дальше не читать.

Я просто находился в сильнейшей депрессии из-за того, что одна молодая особа была слишком ветрена и ей нравилось мужское внимание. А я был мужчиной. И просто не мог его не оказывать. Внимание я имею в виду. Всё началось после нашего очередного псевдосвидания. Псевдо – это потому что я считал это свиданием, а она – нет. Ей для свидания нужны были совершенно определённые декорации – номер с диваном и шёлковыми занавесками, пляж с пляжными зонтиками и пляжными лежаками и… как это не прискорбно признать, кто-нибудь, не совсем похожий на меня.

До сих пор удивляюсь, что за аттракцион творился у неё в голове. Она была настоящей сумасшедшей грёбаной… Даже сейчас не могу её назвать так, как хочется… Потому что, всё ещё вспоминаю её чертовы миндалевидные глаза и трогательную фигурку со всеми этими чуть выглядывающими чашечками бюзика и запястьями, надушенными какой-нибудь возбуждающей парфюмерией. Чёрт. Ведь, говорят, что парфюмеры и модельеры в основном – мужчины? Так какого беса они придумывают все эти сводящие с ума запахи, и румянцы на щеках и длинные накладные ресницы и платья с такими вырезами, как-будто эти вырезы делаются прямо из нашего сурового мужского сердца. Впрочем, Бог с ней. Я дал ей столько много, что этого с лихвой хватило бы на целую комнату в женском общежитии. Но этого всё равно было недостаточно. Внимание, я имею в виду. Денег то у меня не было.

И вот эта самая вздорная девчонка с гуттаперчевыми мозгами ввергла меня в какое-то космическое уныние. Я стал философствовать и думать плохо не только о женских особях, но и о людях в целом, и даже о нашем стареньком, добреньком Демиурге, который сотворил весь этот бардак.

Мне хотелось вызвать его на родительское собрание и отчитать за поведение его отпрысков. Сказав в заключение что-нибудь типа: «И если Вы сотворили ваших детей по образу и подобию своему, как указывается в некоторых документах, рассказывающих о ваших похождениях и деяниях, то значит, Вы и сами - не очень то симпатичный господин».

Так вот. Шла уже вторая неделя моего добровольного заточения. Я сидел на табурете и воображал из себя справедливого инквизитора, который вот-вот зажжёт костерок. Возможно, я выпивал. Возможно, звонил в телефон доверия и портил жизнь студенткам-психологам, развлекаясь тем, что подкладывал им очередную свинью в виде попыток самоубийства или угрозы взорвать самого себя на площади перед американским посольством. В конце концов, думал я, им нужна какая-то практика. Возможно, пару раз засовывал свою несчастную голову в унитаз, потому что мне казалось, что ей там – самое место. Но в один прекрасный момент меня осенило. Меня просто окатило небесным огнём.

Я вдруг подумал, почему я должен испытывать всё это меланхоличное дерьмо? С какой стати я должен присоединяться к толпе этих нищих оборванцев, которые каждый день просят у мира и населяющих его людей одно и тоже и всё на один манер: «ну дайте нам любви, добра, внимания, признания всех наших говнозаслуг, бесплатные места на парковке, социальное пособие, обеспеченную старость и уважение наших детей, защиту от неразделённой любви, мыслей о суициде и всего такого прочего, гарантию того, что новая автострада не пройдёт по нашим газонам и атомная бомба не упадёт на наш гараж».


Мне надоело до чёртиков это нытьё. Я решил больше не заниматься попрошайничеством. Выкинул в урну пакет с вином. Выключил ящик и двинул на улицу. Я шёл по проспекту, одаривая всех встречных улыбкой человека, который ничего не ждёт и ничего не боится. Думаю, если бы кто-нибудь в тот момент пожелал меня ограбить, то я бы сам с  удовольствием отдал ему оставшуюся наличность и даже – одежду, воспринимая этого грабительского налётчика как посланника Божьего.

На радостях я зашёл в магазин и купил себе три стаканчика фруктового желе, чтобы позавтракать. Продавщица ошиблась и дала мне сдачу с купюры вдвое большей, чем я дал ей. Я воспротивился этому и сказал: крошка моя, спасибо Вам за эту лепту, но мне совсем не хочется залезать в Ваш карман. Она стала благодарить меня и удивляться тому, что в квартале ещё живут такие сентиментальные типчики как я. Чем порадовала меня от души. Ведь она предоставила мне возможность побыть джентльменом совершенно бесплатно.

Вы думаете, сейчас последует настоящий сюжетный ход? Какая-нибудь встреча с блондинкой за углом, которая поменяла мою судьбу и вернула веру в людей? (Хотя продавщица была несомненно - само очарование).

Или ещё что-нибудь такое, что привлекло бы Ваше внимание? К сожалению, вынужден Вас огорчить. Ничего такого не произошло. Я предупреждал.

***
Всё плохо у тебя, говоришь? Задница полная? Так вот, слушай. Что такое на самом деле – полная задница.

Полная задница – это когда ты работаешь кассиром в сбер. банке и в конце рабочего дня, когда хочется придушить всех бабусь и сжечь в большом костре их сберкнижки, нечаянно засовываешь 5-тысячные купюры не в аппарат для пересчёта денег, а в шрёдер. А он так бодро  жужжит и делает из них новогоднее конфетти. А до Нового года – ещё полгода. И до зарплаты  -  и того больше, судя по выражению лица старшего кассира.

Задница, хоть и не полная – это когда у Вас с девушкой такая страсть, что даже презервативы дымятся и рвутся. Приходишь  в аптеку, шепчешь в окошко аптекарше – мне нужны презервативы, но надёжные и прочные. – А она отходит к стойке со средствами защиты  и оттуда тебе орёт: презервативы  «Визит «Голубая Луна» подойдут? И вся очередь слышит.

Задница, это когда ты клептоманией страдаешь, заходишь в супермаркет, где постоянно что-нибудь по мелочевке тыришь, берёшь 2 бутылки пива, а  третью прячешь в штаны. Подходишь к кассе, а кассир тебе улыбается и говорит: У нас акция, третья бутылка такого же пива – бесплатно.

Задница (кстати, опять про презервативы) – это когда у девушки опять же ночуешь и ночью не знаешь, куда деть использованное средство, завязываешь его узлом и выкидываешь в форточку. Спать ложишься. С утра просыпаешься, выходишь на балкон покурить и видишь, что твой секретный снаряд болтается на берёзе, растущей под окном. А внизу скамеечка, и на ней уже бабульки сидят. А презерватив как флаг от ветра болтается туда сюда и вот-вот на этих престарелых дамочек упадёт.

Не совсем что бы задница, но очень похоже, когда тебя приглашает с собой  на гастроли в другой город  одна модная группа. А ты в этом городе никогда не был, но очень давно хотел там побывать: экскурсия. концерт, обед, ужин. Всё включено и за 1000 рублей. И вот садишься в автобус, а там полно девушек и 3-4 парня. Подходишь к одному из них, садишься рядом скромненько и что-нибудь такое малозначительное как с попутчиком обсуждаешь. По ходу движения автобуса и  коньяка по пищеводу начинаешь вокруг осматриваться на предмет симпатичной фанатки, и замечаешь, что фанатки эти на тебя совсем не смотрят, а смотрят друг на друга и очень, надо сказать, плотоядно. Гладят друг друга по разным местам и целуются взасос совсем не по-дружески, а словно какие-нибудь заправские жених с невестой. Медленно увеличиваешь глаза, уменьшаешь,  а потом весь день, чтобы как-то смириться с подобными мизан. сценами, продолжаешь пить коньяк и жаться поближе к экскурсоводу, который вроде бы – натуральный натурал, поскольку целует и обнимает девушку, которую никто кроме него не целует и не обнимает. И сбегать не хочется – деньги заплачены, да и на концерт интересно попасть. А вечером надираешься окончательно и в клубе оказываешься за одним столиком с фанатом группы мужского пола (пол мужской – у фаната, а не у группы, в группе – одни девицы), которого ты целый день  кряду  также подозревал в нетрадиционализме и вообще обращался с ним опасливо.
и задаёшь ему так благожелательно очень интересующий тебя вопрос:
«Скажи мне, Саша, а что тут вообще-то происходит?».
И он тебе рассказывает, что большинство фанаток этой прогрессивной группы  любят женщин, так как солистка самодеятельного коллектива – «розовая». И это очень ужасно и плохо, так как он, Саша, влюблён в солистку окончательно и бесповоротно  уже  целый год, таскается за ней по всей стране и безуспешно добивается от неё благосклонности, а она ему хронически отказывает в силу своей, так сказать, не гетеросексуальной ориентации. И тогда понимаешь, что полная задница у Саши. Причём в голове.
А у тебя – так себе: любишь замужнюю, или одноглазую, или ту, которая думает, что Сибелиус – это  сказочный злой волшебник типа Черномора,  а «маскулинность» пишется через «У» после «М», или вообще не знает, что такое маскулинность и знать про всех этих твоих Сибелиусов ничего не хочет. Какую-нибудь такую любишь -  и ничего.
Так что, не паникуй. Всё в порядке у тебя.

***
Я ненавижу лето, потому что в зелени прячется нечто странное.
Забытое мной и трижды проклятое.
Прямое попадание снаряда воспоминаний.
Пускай лето умирает.
Они предпочитают не убирать мусор.
Просто заливают асфальтом
Банки из-под пива, использованные прокладки,
древние городские водопроводы, могилы викингов.
Скоро асфальтовая река  поднимется до моего окна
И я смешаюсь с археологической дрянью.
Буду плавать в ней  как маленький комарик в янтаре.
А пока мой сосед идёт по улице.
И даже один и сам по себе похож на колонну шагающих морских пехотинцев.
Эдакий беззаботный морячок,
Ни о чём не печалящийся терроебырь.
С сигареткой в зубах. Со ртом полным слюны
И с тестикулами, полными спермы.
Его тело заряжено сексом и мордобоём.
Сигналы SOS не доходят до него.
Купив газету, я возвращаюсь обратно.
И вижу его сидяшим на скамейке с прекрасной шлюхой.
Они целуются медленно и хищно,
С полузакрытыми глазами, как удавы заглатывающие кроликов.
Скоро река поднимется. Пускай они умирают.
А я пока почитаю газету с последними известиями о всемирном дерьме.