Я никогда не понимала людей, сидящих на берегу моря со скучающим видом. Это ж МОРЕ, блять! А не замарайка в жопе мира. 

***
Планов на лето всегда громадье и это громадье неминуемо разбивается вдрызг о пресловутые финансы. Почему-то именно в это лето маму, вернее, мамину квартиру,  затопила соседка - инвалидка сверху.  Ночью. Моя пожилая мама бегала с тряпками и тазиками  впотьмах, плакала и проклинала судьбу, да и с соседки что возьмешь? Ну, принесла она утром тыщу, протянула своей трясущейся полупарализованной ручонкой, и, не сдерживая слезы, заохала: «Если б я здоровая была, соседушка, я бы не допустила такого, вы же понимаете? У самой весь ламинат  вздулся, теперь менять надо».  Я посмотрела на маму, посмотрела на соседку и поняла одно. Что о Кипре можно забыть, придется опять ехать в Крым, причем, возможно, на поезде. Потому что, - где кухня, там туалет, а где туалет, там и ванна, да и в зале надо подбелить, да и на лоджии давно бы пора пол плиткой выложить, все руки не доходят. Мама - это святое. Но, Боже мой, как всё некстати, кто - бы только знал.

Просто так дать маме денег, на «отвяжись»,  а самой уехать, да ещё и бросить на неё своих детей, её внуков – это подло. Мучайся, мол, мама сама со своим ремонтом, а я поехала отдыхать. Нет, не так меня воспитали.  Конечно, я наняла бригаду, закупила весь стройматериал по списку, который они составили. И зорко следила, приезжая после работы, чтоб все было ровно и без мухлежа. Мальчики - ремонтники меня побаивались. Подходя к двери, я слышала, как они огрызались с мамой: « Ну, а что? Нормально всё. Тут же шторка будет висеть, тут стена неровная, понимаете? Все претензии к строителям. Тут бы вообще, с такими кривыми стенами, никто не взялся вам ремонт делать».  При виде меня они мило улыбались, я спокойно просила их переделать то, что не нравилось маме, они, молча, переделывали.  Мама кормила меня обалденным  борщом, который только она умеет соорудить, и, собрав мусор, я, попрощавшись, уезжала домой. И так, почти весь июнь. 

К слову сказать – июнь был в этом году холодноват и самое  время, махнуть в теплые края, чтобы продлить лето, ибо июль и половина августа в наших широтах – и так на удивленье теплые и по-настоящему летние, практически всегда, и уезжать в это время куда-то - это кощунство и непонимание сути вещей.  В июле и под сорок жарит, бывает и такое. 
Но, если я что-то запланировала, я должна это осуществить, пусть даже  это нарушает все разумные и логические пределы. В июле, в самую жару, когда на хакасское  озеро Шира нескончаемым потоком потянулись туристы  со всех уголков мира, я, невзирая на весь этот ажиотаж, покатила в Крым. Мама согласилась на все мои условия, и за детей и мужа я была спокойна. Накормлены они будут. А это самое главное. Отпуск попросила сдвинуть, - кадровичка понятливая тетка, у самой маму постоянно топят соседи алкаши.  В общем, - здравствуй Крым. Ты мне, в общем, ничем уже не поможешь, но традиции нарушать я не буду, видимо, дедушка мой и, правда, был англичанином. По крайней мере, так говорят.


Поехала, как водится, не одна, а с хорошей подругой. Единственная, пожалуй, подруга, которая меня понимает с полуслова и старается не докучать, - в общем, нормальная подруга такая. Завидую ей белой завистью.  Выскочила замуж она раньше меня, наверное, сразу после школы.  А как бы описать подругу, чтоб не обидеть? Светка (так получилось, что всех моих близких подруг, почему-то, зовут Светами)  на лицо /ну, прости меня, Света/ непривлекательная. Если не знать её характера, если вообще её не знать, а увидеть в толпе, то подумаешь в тот момент непременно следующее: « Боже ж мой! Какая несчастная девушка! Страшок как он есть!». Но это если её не знать.  Но в том – то и дело, что этот страшок выскочила замуж вперед всех, и не за абы кого, а за самого симпотного парня из всех, что я знала.  Причем, он влюбился в неё без памяти, а когда она родила дочку, я счастливей человека  не встречала. Лично мой муж, когда я родила  девочку, не сильно обрадовался. Он очень хотел сына. Очень! Я потом и сына родила, но  никогда не забуду кислого выражения лица мужа в момент рождения дочери…Блять!  О чем это я? 
Ну, вот. В том-то и дело, что Светка компенсировала свою некрасивость своей абсолютной человечностью. Я люблю у неё бывать. Насмеемся, наржемся, как две идиотки и как-то все невзгоды уходят на задний план, и жить хочется, не знаю даже как объяснить это состояние, когда тебе хорошо от мысли, что у тебя есть подруга такая.


С мужем она пожила недолго счастливо. Связался он, как это водится, с наркотиками, подсел сам и сам же и сбывать начал. Посадили. Вышел. Опять посадили. Опять вышел.  Светка решила заняться бизнесом, - практически одна ведь поднимала девчонку. Её все отговаривали. И я в том числе. Но, Светка и здесь утерла всем нос. За десять лет раскрутилась так, что теперь у неё куча бабок, пять магазинов, любовники, доча в омериках учится.  Почему со Светой и в Крым, спросите? А не на запланированный Кипр, к примеру? Ну, потому что она туда и без меня раз пять                                                                                                                                                                                          смотается. А тут, за компанию.


В общем, поехали мы в Крым. В  Мой любимый, теплый, мягкий городок N. В нем я как у мамочки в животе. Тепло, уютно, благостно, ни жарко, ни холодно – комфортно одним словом. Повела я её, подружку свою к Жанне, в частный отель. Света повертела носом, наотрез отказалась вселяться в эту «станицу Вешенскую». Так Света называет всё, что не удовлетворяет её запросам. «И это далеко от моря, километр целый накручивать, - ни в жист                                                                                                  ь». Нашли домик поближе к морю, в два раза дороже, правда. Побросали чемоданы, обмотались  парео поверх купальников и понеслись  вприпрыжку к воде. Аааааааааа!!!!! Лафааааааа!!!!! Господи, господи, господи, господииииииииииии…спасиииибо тебеееее!!!!!


Первые три дня никого не замечали, вели себя так, будто никого кроме нас и нет. Со стороны мы вообще, наверное, походили на двух лесбиянок. Нет, мы не обнимались, не целовались, не ворковали как любовницы, кормя друг друга с рук. Нет. Ну, просто Светка очень похожа на парня, стрижка у неё короткая, она специально так стрижется, французским выщипом, три волосинки, даже кожа головы просматривается отчетливо. А я такая блондинка, с распущенными по плечам волосами. Она коренастая, маслатая, а я, ясен перец, стройная как лань. Странно  мы смотримся, конечно, со стороны. А поебать, по-русски говоря. Чхать мы хотели                          на эти условности. Пусть дураки что хотят, то и думают.  Кстати, Светка не такая и страшная после операции на носе. Ездила она аж в саму Италию. Милый её, в очередной раз, выйдя из тюрьмы, отрихтовал Свету так, что нос собирали здесь по частям. Именно по носу бил, гад. Собрать то собрали, но криво. Пришлось ей ехать в Италию. Носик ровный теперь, не такой большой. Не знаю, могла бы она и всё лицо преобразить, за такие-то  бабки,  они                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  у неё есть, без сомнения. Но, видимо, не хочет этого Света. Но теперь она просто, обычная, женщина. Веселая и очень хорошая. Одним словом, хороший человек.


Ехать на море с одинокой /ну, условно одинокой/ и свободной подругой не всегда удобно. Но я не люблю ездить одна,  а муж мой не любит море вообще. Не повезло мне с ним, в этой части.  Он, провожая меня в аэропорт/Света категорически отказалась добираться поездом/, шепнул: « Нашла себе компанию, с Машкой бы лучше поехала, та хоть замужем, я бы спокоен был. Поебушка твоя Света ещё та. Даром, что страшная».
Я слушала его, открыв рот. Какие же мужики все завистники. Завидовать сильной бабе, которая борется с судьбой и кладет её на обе лопатки.

Эх, тыыыы, мууууж…Не позорь меня.

На третий день беззаботных заплывов, мы, наконец-то стали обращать внимание на окружающих. Особенно Света. Я понимала, что ей хотелось, грубо говоря, ебаться. Повела она меня в караоке. Не знаю, почему именно туда, но Света всегда любила поющих мужчин, а я никогда не могла уловить, где, в её понимании, проходит связь между хорошим пением и хорошим сексом, но подруга есть подруга. Пошли в караоке. Я ношу обручальное, массивное кольцо с разноцветными топазами, красноречивое такое украшение, и оно всегда служило мне чем-то типа пояса верности.  А Свете надо же потрахаться, и я её чисто по-женски понимала. Сейчас приедем в нашу промозглую Сибирь, я спрячусь за спину мужа, а она сама превратится в главу небольшого семейства, а ещё и бизнес, который она держит в ежовых рукавицах.


К микрофону вышел  молодой мужчина. Либо  я выпила в тот день мало, либо мужчина и правда был внешне неказист, но, он мне напомнил  Свету до операции на носу. Зубы, как у кролика, выдаются вперед, глаза мутные, в общем, фу, неприятный. Но когда он запел, я обомлела. А Света как удав,  приняла боевую стойку. Пел мужчина сложную песню, на мой взгляд. Блюз Оскара Бентона. Я не верила своим ушам. Оскар Бентон курил в сторонке, курил нервно, с мелкими и хаотичными конвульсиями.

Шок. Это был шок.  И когда дошло до вот этого эротического завывания  «лу-бу-буй, лу-ву-вуй-лу-ву-вуй» я уже сидела, как полицейский в машине из знаменитого фильма и повторяла: «нет-нет, нет, о, Боже, только не это, только не это, прошу…». Но если полицейский, по сюжету,  не хотел больше слушать, то я очень, очень  хотела слушать, но не хотела только одного - не хотела попасть под магнетизм голоса этого мужчины. Света перехватила мой взгляд и показала кулак. «Кролик мой, не смей, слышишь?!» - красноречиво читалось в её глазах. Я сделала над собой неимоверное усилие, выпрямилась, подняла руки вверх, резко  опустила вниз и выдохнула «Хооооо…!», что означало  лишь одно. Сексуальные желания подавлены - я устраняюсь на время и Свете не мешаю.


В общем, я ушла, а дальше рассказ будет от лица Светы, в её стиле и манере, как только она одна умеет рассказывать.


«Ленк, он чебурашек играет в тюзе. Прикинь? Нет, я понимаю, что внешность колоритная, но чебурашек.? Один раз дали роль мальчиша-кибальчиша, премию за эту роль хорошую дали. Молодежную  какую-то. Артист, ишь ты. Артистов у меня ещё не было. Ты знаешь, он хороший…хороший. Следит за партнершей. Смотрит в глаза, чтоб убедиться, значит, что его партнерше  хорошо, понимаешь? Это тебе не жлоб и не сноб в постели, когда только чтоб ему одному было хорошо. Прям ласковый такой, нежный. Но знаешь, девиаций много, наверное, все артисты такие? У тебя артисты были когда-нибудь?

-А что такое? – напряглась я. Почему напряглась? Сейчас объясню. Я вспомнила, как однажды, решила разоткровенничаться с мамой, рассказать ей о своих переживаниях, у меня была пора влюбленности, меня распирало от чувств к взрослому мужчине, и казалось, что ближе мамы ведь и нет никого, и только она поймет, сама же была когда-то девчонкой. А мама тогда с укоризной посмотрела на меня и отчеканила, как по щекам отхлестала: « У тебя ведь есть подружки, вот с ними на такие темы и говори. Я мать, и мне неприятно это слушать».  Господи, подумала в тот момент я. Да если у меня будет дочка когда-нибудь, я её поддержу и подскажу, если придет за советом. И с тех пор какой-то бзик. Ни подружкам, ни  маме, вообще никому о самом сокровенном не рассказываю. И слушаю подруг с глубоко скрываемой неприязнью. Вот так вот, мама одним неосторожным словом  сделала меня неоткровенной.


-Ну, знаешь, у него хуйня такая. Есть ролевые игры, ты знаешь? Это не так страшно, а даже прикольно иногда. А он, во - первых, с порога раздевается догола и ходит вот так весь день, даже когда ест. Но самое любопытное, нет,…ты послушай…не отворачивайся. Он продолжает играть свои роли, понимаешь? А поскольку играет он в тюзе, и он там типа травести, - то  в сексе он, послушай,  то мальчик с пальчик, то гномик, то сало.

- КТО? Что ещё за сало?


-Лен, вот этот момент меня сильно напряг. Оказывается, есть такая пьеса детская, где есть роль сала. Причем, там несколько составов актерских, охуеть! Сало в детстве, сало в молодости, сало старое, охуеть, Лен.  А так - очень хороший мужик. Хороший. Ещё на раз договорились с ним. Сегодня смойся куда-нибудь снова. К Жанне своей что ли? Вот деньги тебе, надвое суток сними там номер, там пока ночуй, хорошо?

Я послушно кивнула, взяла деньги  и ушла бродить по городу. Остановившись у лотка с продавщицей, выжимающей свежие соки, я задумалась, что бы сегодня такого испить. Может, апельсинового? Нет. Лучше грейпфрут. Он больше бодрит. А потом  поеду в крепость, в прошлом году хотела купить диск с этнической музыкой, закрутилась, забыла. Местные певцы какие-то, в свободной продаже этих дисков я не нашла.

-Здрасте. А я вас узнал.

Я обернулась и увидела «кролика». Счастливого, веселого и жизнерадостного. Попрыгал со Светой ночью, преобразился. А в первую встречу  был помятый, неприкаянный, только пел как Бог.

- Аааа, да, да, да…. – вы же этот,  «бу-бу - бу - бу-бу-бу-бу-бу - ву-ву-вуууууййй» - запела я, обрадовано, по телу разлилась дикая радость от этой встречи, будто я знала этого кролика тысячу лет…        Божественно поете, - божественно. Где-то учились?

-Ага, учился. Хочешь, тебя научу. – Кролик прижался всем телом ко мне, его набрякший член уперся мне ровнехонько туда, куда и надо упереться. Кролик улыбался заискивающе, показывая некрасивые зубы, и страстно пыхтел.

Продавщица заинтересованно наблюдали за нами. Хотя, на курорте, надо ли так беспардонно глазеть, такое ли это редкое явление здесь.

Не знаю, что на меня нашло, но я обмякла в его объятиях и согласилась посетить его скромный уголок, а он, кролик, ещё к тому же, оказался местным самородком.  Я хотела пристыдить его, что, мол, а Свету – то ты ебал  у нас в номере - но вовремя осеклась.


Паша жил в своем доме,- скромно и бедно. Вернее, жил он постоянно в Харькове, а тут был дом, который он сдавал на то время, пока работал в Харькове.
Я пошла к нему.  Возможно,- он меня заколдовал своими завываниями, ещё тогда,  в караоке, такими мужскими эротическими завываниями, когда закроешь глаза и кайфуешь. Никто в тебя не входит, ни хуй, ни руки, а только голос и ты тащишься. Бывает такое, бывает. Женщины меня поймут. Самые эротичные моменты  у меня были тогда, когда мужчина застегивал мне  молнию на платье, надевал подаренный им браслет на запястье и шептал на ушко нежности. Какой там хуй? Это уже всё потом, хуи это потом, они только  лишь производные. Так что, на голос я падкая.
Паша почему-то решил, что я, как и Света, ОЧЕНЬ его хочу, раз быстро согласилась, да ещё и к нему побежала, и решил без всяких там…. Разделся догола, с порога / Света не врала, значит/, и пошел на кухню: «Что-нибудь сообразить!».
Я рассматривала «интерьер».  Всегда это делаю первым делом, «интерьер» помогает считать с проживающего некую информацию, скрытую, на первый взгляд . Меня не смущало, что где-то в Сибири остался муж. Я даже не думала, что это изменой будет считаться. Разве ж я люблю этого кролика? Нет. Очень уж хотелось посмотреть каков «кролик» в образе сала.


-Паш, а спой мне этот блюз ещё раз. Так классно ты поешь. Даже лучше чем тот певец.


-Тооот певеееееец? Оскар Бентон – это, по-твоему,  тооооот певец????!!!!!!!!!!!!!


Паша стоял в проеме стены, раздув ноздри, совершенно не стесняясь своей наготы.
Знаете, в украинских частных домах такие проемы, без дверей почему-то.
Как они без дверей-то живут? – подумала я  автоматически.


-Ну, ты  же лучше его поёшь. Поверь!

-Нет, ну это подумать  только!!!!!  Она не знает кто такой Оскар Бентон.!!!! Бляяяяять! – не успокаивался Паша.


Я обиделась, надулась и как-то всё желание сразу улетучилось. И ничего не хотелось доказывать, что я ещё тот меломан и он, между прочим, своим приглашением на поибаться, не дал мне приобрести диск с этнической музыкой!

-Ты петь мне будешь или где? – пробурчала я.

-Нет. Не то настроение.


Паша подошел  к столу, вытащил из кармана брюк, висевших на стуле, несколько пачек презервативов, рассыпал их веером по столу, как карты и пояснил.

- Выбирай, вот этот, этот или этот. Я только по желанию девушки применяю. Можно ещё и с этим.

Паша ещё раз пошарил в кармане и достал  какую-то херовину, вероятно,  у неё есть и свое название. На херовину  налипли  частички табака, волос, ещё какой-то дряни.
Кролик улыбался. Тыкал мне в нос эту херовину, будто не замечая всей этой ущербной комедии положения.

-Фу, бляяять. – пронеслось у меня в мозгу.  Только не это. Я повернулась на стовосемьдесят  градусов и  ломанулась к выходу. Но не тут-то было. Паша рыкнул, повалил меня на пол и стал стягивать с меня купальник, парео я сняла ещё раньше. Валялось оно теперь на  драном диване,  ярким пятном.

-И почему же вы все такие русские крали, брезгливые, а?  Нашим девчонкам нравится.

-Фу, блять, уйди, пожалуйста, - просила я. Ну, пожалуйста, Паш. Ты  так хорошо поешь. Ты такой хороший. Ну, не надо. Ну, прости, что я согласилась.

- А я голодный студент. Представь…А ты сало, скворчишь на сковородке, - смачно так, ну-ка пошкворчи давай, как тебя зовут-то?  Умеешь скворчать? Ну? – Паша больно ущипнул меня за ляжку и стал «шкворчать». Звуки его «шкворчания» напоминали клокотанье индюка у бабушки в деревне, Паша выставил на меня свои заячьи зубы и толи хрюкал, толи скворчал, не пойми что, а я, готовая провалиться от стыда сквозь землю, стала звать на помощь мужа, в том смысле, что всегда его зову мысленно, у меня с ним некая связь, необъяснимая. Кто-то обращается к Богу, а я всегда к мужу. Где бы он ни был. «Милый, помоги мне, ну, пожалуйста». Да, да, нелепая ситуация, лежать под мужиком, напоминающего клошара из города Парижу и звать на помощь мужа. Вот так закручивает иногда жизнь.

Муж, естественно, не услышит, но чисто психологически сил мне придаст. Не знаю, как это у него получается.


Салом мне в тот вечер побыть не посчастливилось. Это ж я только потом догадалась, что не поняла Светку, потому что слушала её в пол уха. Это ж не он будет салом, а я, вот какой пердимонокль, получается.


Ноги у меня всегда были сильными, я удачно сгруппировалась и отпихнула потное тело «голодного студента». Схватив парео, я мелкими перебежками, путаясь в этом самом парео, прискакала на остановку, от которой отходил автобус, и на ходу запрыгнула в него.

Кое-как успокоилась, восстановила дыхание, не сразу заметила, что бюстгальтер купальника сполз до самых сосков, и я своим видом развеселила юных дрочеров, пялившихся на меня.

-Ты главное успокойся, это всё хуйня, бывает и хуже. Это ты  ещё легко отделалась – бубнила я себе под нос.


Купила диск, послушав певцов живьем, сфоталась с ними на память, потом посмотрела фото и подписала его « «Сало» и кельты».



Все последующие дни мы отдыхали со Светой порознь. Света до конца отдыха изображала «сало»,  а я, с горя, ничего лучше не придумав,  познакомилась с дядечкой, вдовцом, который приехал в Крым, впервые без жены. Мы ходили с ним под ручку, и он мне показывал примечательные места: «Вот тут мы с Катенькой пили шампусик /так, и говорил, - шампусик/, вот тут Катеньке стало первый раз плохо, но я не обратил внимания, вот такой я эгоист,  а вот тут мы ели чудесную шарлотку».


И вот, в один из солнечных и ясных дней,  я предложила ему  сходить с экскурсией к крепости, или без экскурсии, не помню уже.

Мы сидели у развалин русского корпуса, на лавочке.  Павел Сергеевич, да, да, да, опять Паша /феноменальное совпадение/ рассказывал о своей мертвой Кате, а я, закрыв глаза, пыталась услышать голоса тех, кто защищал несколько веков назад эту крепость от турков. И тут... может, перегрелась, может, внушила себе, но отчетливо услышала слабый, очень слабый голос: «Ленка, вали, вали побыстрей. Это не самый удачный твой приезд и отдых. Надо ездить с мужем и  детьми. Так,  и только в таком составе. Не девочка, чай».


Блять! Мне это показалось? Или солдатики и, правда, меня услышали?
Я очнулась, перевела взгляд на Павла Сергеевича, машинально посмотрела  в район его паха и обомлела. Павел Сергеевич высунул свой член из белоснежных шорт и шептал: « Не пугайтесь, юная прелестница, в этом месте очень много солнца, а это та часть тела, которая мало загорает. Я подумал, что вы уснули, и улучил момент. Вы не пугайтесь, я не нудист. Но знаете, так приятно, когда солнечные лучики скользят по коже. Сейчас, когда умерла Катенька, мне её заменяет природа.»

-Да вы…да выыыыы…да выы идиоооооттттт…да тут же…тут же когда-то …тут же бои шли, а ваы…выыыы…вы мразь…прощайте….»


-Ленаааа, Лена…- кричал мне  вдогонку Павел Сергеевич. – Какие бои? Голубушка? Это мулька для лохов, чтобы деньги с них  качать. Бои шли чуть дальше. Поверьте мне. Там всё коттеджами застроено.




Море! Море, я каждую свободную минуту должна была отдать тебе. А я изменила тебе, понимаешь? Изменила тебе и поплатилась за это.

Так думала я, обмывая ноги от песка, в душевой кабинке. Вот так и надо было проводить время, вот так и надо было проводить время. С морем.…Заплыть куда-нибудь подальше, лечь на спину и лежать так целый день. А я?


Выйдя из кабинки, я протянула руку, чтоб взять свою новую пляжную сумку, не глядя, но рука схватила воздух и, убедившись, что сумки на месте нет, я стала беспомощно вертеть  головой в разные стороны. «Да что же за блять такая невезуха-то?».


-А что вы ищете? Не сумку случайно? – спросила миловидная девчушка. «А ваш сын её вон туда понес, мальчик, маленький такой» - девчушка махнула в сторону берега.

-Какой сын? Мой сын далеко сейчас? Какой мальчик?- раздраженно переспросила я.

-А, ну я тогда не знаю. Мальчик взял сумку и побежал вон туда.



Я стала пробираться через распластанные на лежаках, разморенные тела и услышала крики.


-Паша, блять! Где ты взял эту сумку? Где, я тебя спрашиваю? Валера, ну йопттвою мать, ну чего ты ржешь. Там телефон, фотоаппарат дорогой, кошелек. Ты представляешь, что сейчас будет? Человек сейчас ищет сумку, в панике, может быть. Пашааааа, ну кто тебя просил.


-Мамуля, я думал это твоя сумочка, у тебя ведь такая же.


Валера, загорелый, лысый бычара с толстой цепью на шее, ковырялся во рту зубочисткой, и успокаивал сына.

-Молодец, Пашок, хорошая смена растет.


И опять Паша!


Я устало подошла к семье и тихо сказала:

– это моя сумка, господа, верните её мне, пожалуйста.


Женщина, красивая, черная от загара, и, это было очень хорошо заметно, -измотанная жизнью с бычарой, выхватила сумку из моих рук и затараторила: «А что там было? Перечислите? Что в кошельке? Что? Называйте?


Я спокойно перечислила все свои принадлежности, взяла сумку и под хихиканье невольных зрителей побрела в отель.


--Свет, «кролика» давай уже нахуй, а? Я хочу поспать. Просто, тупо поспать.






В самолете я вспоминала  многочисленных крымских Паш и тихонько напевала «ву-ву-вуй-ву-ву-ву-ву-ву-ву…», а Света непрестанно повторяла, как заведенная, чтоб я немедленно заткнулась. По-моему, она на меня за что-то злилась.


С той памятной поездки я больше не ем сало, не люблю имя Паша и не пою блюз Оскара Бентона.


-Ну что? Как отдохнула? - обнял меня в постели муж и прижал к себе. Я соскучился, если честно.
                                               

Bay Parkway wonder
You're such a success
Your pretty secretary, ha (в этом месте особенно выразительно  и громко муж почти прокричал  – «ХА!»)
She say you are the best                                                                                                                                                                                                                                       

                                                                                                                                                                                                                                                             
Да, у нас  очень тесная связь с мужем. Очень тесная. Кстати, зовут его, как это ни прискорбно – Паша. Вот такая вот ирония судьбы.

***
Я никогда не понимала людей, сидящих на берегу моря со скучающим видом. Это ж МОРЕ, блять! А не замарайка в жопе мира.