- … Может это на меня порчу навели? Может мне ауру почистить и карму побелить? – спрашиваю я.
- Знаешь, дружище, - язвительно говорит Купер, - Раньше я ни во что такое не верил, но сейчас склонен с тобой согласиться. Потому как простым идиотизмом такое никак не объясняется. А напрягаться тебе, думаю, не стоит. И ауру, и всё остальное прочее тебе и так начистят.  Нет, ну как же тебя угораздило?!...
*****
    Объясню, в чём сыр-бор.
Мы с Купером, если кто не в курсах, являемся совладельцами и топ-менеджерами корпорации «Шапокляк» (Организация пакостей и заподлянок. Креативно, качественно, конфиденциально, дорого. Корпорация «Шапокляк» - мы делаем пакости за Вас!).   
Два месяца назад Купер берёт отпуск и убывает по своим постматримониальным делам, оставив Корпорацию на меня.
А тут как раз подворачивается выгодное дельце - состряпать гадость в отношении одного юного мажора. Вы бы его видели, того мажора, у него одни часы наручные стоят больше, чем все почки у отделения новобранцев-морпехов.
И вот пока я ломаю голову вдоль и поперёк на предмет придумывания достойной пакости, мне неожиданно наносят краткий непродолжительный визит мои 3,14-юродные дядюшки – бутлегеры из города Прохладного (КБР).
Дядья повествуют о том, что их спиртовой бизнес вышел на новый уровень, но есть, дескать, определенная сложность с рынками сбыта. После чего они вручают мне коньяк своего изготовления, расфасованный в сувенирную канистру. И берут с меня торжественное обещание распространять сей нектар среди ценителей, гурманов и прочей алкашни, и чтобы я попутно всячески рекламировал их продукцию.

В этот же день я, бродящий по паркам и скверам города в поисках вдохновения, нос к носу сталкиваюсь со своим старым закадыкой Жориком.
Жорик этот - мастер из мастеров в плане прибамбасинга и наворотинга всего того, что в качестве движителя использует колёса. На месте хозяина какого-нибудь Ламборджинского автозавода я непременно взял бы Жору на работу с окладом в тышшу евросоюзных МРОТов. Не обращая внимание на две его судимости и неистребимую тягу к коньячным изделиям.
Так что цепочка "родственники-самогонщики – халявный коньяк – Жорик" выстроилась сама собой. А вот как она привела к тому, к чему привела – убейте меня, не помню.
Но факт есть факт, после нашего с Жорой бренди-пати, у меня на руках оказался до неузнаваемости оттюнингованный бэушный трактор Т-150 (плавная обводка корпуса, тонировка и т.п.). Который я, на волне куража, и впарил тому самому мажору под видом эксклюзивного супер-концепт-внедорожника.
Хотя как впарил, чисто-просто дал покататься, типа тест-драйва.
Ну, полихачил пацан. Ну, тормознули его гаишники. Ну, явил он перед ними понты запредельной яркости. Ну, десять с полтиной сотен просмотров на ЮТубе. И что тут такого?..
*****
Вот я и говорю Куперу: - И что тут такого?
- А то тут такого! – орёт он, - Что юноша этот несчастный – сын самого Хомяковского Антона Рэмовича. Бизнесмена, депутата, мецената и филантропа, известного по всей России: от Майями до Бали!
- Не хочешь ли ты сказать, Купер, что этот меценатриевый филателист теперь держит на меня зло за тот невинный розыгрыш?
- Зло?! Да тебе кабздец! Антон Хомяковский человек в целом неплохой. Но когда речь заходит о пятне на его имидже… Слыхал про доктора Джекила и мистера Хайда? Тут такая же байда. И тогда личность А.Р. Хомяковского прячется в глубины подсознания, а на авансцену выходит старый и очень недобрый и, прямо говоря - бешенный Тоха Хомяк. А Тоха Хомяк – это, скажу тебе…

… Не надо говорить, я знаю, кто такой Тоха Хомяк. Встречались. В пору юности моей безмятежной, дошапоклячной.
Мы тогда владели безупречными в плане полиграфии и графологии документами, из которых следовало, что нам решением глав участников СНГ и ООН поручено построить сверхсовременный морской порт с пятью терминалами на Калмыцком побережье Каспия. И щедрой рукой продавали доли в этом перспективном бизнесе всем страждущим.
Всё шло хорошо, пока нашим инвестором не стал вышеупомянутый Хомяк…
Мне тогда свезло – я территориально оказался вдали от окошка раздачи. Но моих корешей Хомяк разделал так, что не приведи Будда. А я потом почти год боялся носу казать из края дацанов, бёриков и шахмат.
Но откуда мне было знать, что Тоха Хомяк со временем метаморфизу… метаморфизи…, тьфу… станет депутатом Антоном Хомяковским?!

А Купер всё продолжает:
- … После чего тебе качественно переломают все кости. А уж потом, когда Хомяк опять превратится в господина Хомяковского, он, возможно, благородно окажет спонсорскую помощь клинике, в которой ты будешь весьма долго пребывать.
- Но ведь меня ещё найти надо?!
- Ха-ха! Да Тоха сам специально не далее как завтра по твою душу приезжает. И будь уверен, что он тебя найдёт.
- И что же делать?
- Вариантов на самом деле два. Первый – ты быриком летишь в страховое агентство и страхуешь там себя по полной программе. А что нет? Бабок можно срубить.
- Не-не-не! - говорю, - Я в последнее время что-то плохо стал переносить побои, видимо, годы берут своё. Ещё варианты есть?
- Скрыться.
- Куда? В Лондон? Я не готов! Тем более, что я ещё не успел ничего сообщить прессе про кровавые козни Кремля!
- Оставь Кремль в покое, я всё уже продумал. В общем так…
Есть неподалёку одно заповедное место. При Советской власти там был плодоводческий совхоз, потом, когда всё гавкнулось, место это заросло и наглухо затерялось.
Не место, а сказка. Яблонь мичуринских – видимо-невидимо, рядом речка, прудик, ключ с родниковой водой. Мы в лихие времена там себе схрон оборудовали, приют, так сказать, «У погибшего рэкетира». Вот там-то ты и отсидишься дней десять. 
- Почему десять? – спрашиваю я. – А не всю оставшуюся жизнь?
- Хомяк хоть и резкий, но отходчивый, с периодом полураспада гнева как раз в декаду. К тому же он собирается в Испанию, прикупить себе по случаю кризиса пару-тройку Ламанч. А потом покатит очередная сессия Госдумы, и ему станет не до тебя.
- И что я там буду делать?
- Рыбку ловить, яблочки кушать и размышлять над тем, как нехорошо совершать необдуманные поступки! Всё нужное для бивуачной жизни я тебе в рюкзак уже сложил. Ну, так как?
- А может всё обойдётся?
- Хернаны! За информацию о твоём местонахождении обещано серьёзное вознаграждение.
- Господи, Купер, откуда ты всё это знаешь?
- Оттуда, друг мой бедоносный, что мы с Хомяком стародавние знакомцы. И он сам лично просил меня помочь ему тебя разыскать.
- Ну что ж, - говорю я, - Некоторые платят за то, чтобы оказаться вдали о цивилизации, а тут сама судьба на шару предоставляет мне такой уникальный шанс. Выхлопные газы, наркоманство и коррупция иссушают душу городского жителя. И только припадение к истокам чистой девственной...
- Короче!
- Короче, что ты, Купер, трындишь тут без умолку, когда ехать пора!
2.
    На N-ном километре трассы Купер тормозит машину на обочине и говорит:
    - Прибыли. Тут я тебе набросал на листочке планчик местности, секи: отсюда 500 метров на север, найдёшь ЛЭПовский столб, извазюканный жёлтой краской; от него километр на северо-восток до ручья и так далее... Вот тебе компас.
    - А это что за квадратики такие с краю? – спрашиваю я.
    - Это деревня Хорзинка, я её так, чисто для проформы нарисовал. От тебя она, к счастью своему, надёжно защищена непроходимой чащобой. И ты туда, Паша, не ходи.
Десять дней прокулючишь, на одиннадцатый с зарёй выйдешь обратным путём на трассу, я тебя буду ждать. По-моему, всё очень просто.
Мобилу без надобности не включай. И компас не потеряй! И ещё, Паша, ну, постарайся хотя бы здесь ни во что не встряпаться. Обещай!
- Опять! - ворчу я, - Мне что, теперь до конца жизни терпеть упрёки? Тем более, что я буду тут, как тот разливной Ленин, вдали от очагов политической борьбы и соблазнов города.
- То-то, что Ленин. Обещаешь?
- Ладно, обещаю.
- Тогда погнали разгружаться.
Навьючил он меня, как ишака бухарского, пожелал удачи. И я двинулся в путь…
*****
    Добрался я до места. Не то, чтоб с горем пополам, а так, процентов где-то на тридцать.
Ничего, хорошее местечко. Я не особо силён в поэтических описаниях, поэтому доложу таким манером: многочисленные яблони с примкнувшими к ним яблоками имеют место быть, лес, речка, озерцо и приятный пейзаж наличествуют. Добрячая землянка, рядом родничок. Жить можно.
    Перво-наперво навёл я порядок на вверенной мне территории, натаскал воды, нарубил дров. Потом приступил к инвентаризации поклажи: спальник туда, снасти рыболовские сюда. Посуда, шанцевый инструмент, толстенная книжка - «Легенды и мифы Древней Греции».
А вот и харчи. Чем тут меня Купер побаловал? Тушенка, чай, соль, сахар, масло…
А где же?.. Вот, блин, хлеба-то нет! Может хоть сухари или печеньки какие? Чёрта с два! Ну, Купер, ну, следопыт хренов!
Конечно, окажись в такой ситуации малохольный офисный клерк, он сразу бы принялся лить слёзы в тридцать три вилюшки и крапать в своём микроблоге про произвол жуликов и воров. Но я умею держать удары судьбы. Всего-то поматюкался на Купера минут с полчаса и тут же забыл о неприятностях.  И пошёл рыбу ловить к ужину.
В общем, не успело ещё ягода-солнце закатиться в пасть ворона-ночи, а у меня уже и уха готова была, и свежее яблочное варенье к чаю.
Повечерял я, угнездился в спальник, позагадывал желаний на метеоры, покрутил дули метагалактике и вырубился спать.
Утром тушняком закусил, спелых яблок подсобрал и давай ими хрумкать, да книжку читать.
К полудню карасей нажарил, яблочного компоту забабахал, и ну опять вникать в довольно сомнительные с точки зрения морали перипетии жизни древних греков, их гречек и соплеменных им богов-охальников.
А на душе так хорошо, так спокойно! Ещё бы хлебушка хотя бы с пол-горбушки…
3.
На третий день я утопил в реке компас. Вот только не надо этих ёрных вопросов, типа, «Как такое возможно?!» и «Что же такое нужно было отчебучить?!».
К концу четвёртых суток закончилась книжка. И нахлынула скука и тоска.
На шестой день я явственно стал ощущать, что тушёнка говяжья ГОСТ 5284-84 имеет откровенно яблочный привкус. А овец, павших в борьбе с производителями консервы «Баранина с овощами», сызмальства кормили исключительно рыбой.
Ночью восьмого дня снится мне сон про то, как я смотрю увлекательные передачи на экране каравая, запихивая себе в пасть хрустящие ломти телевизора.
Просыпаюсь, весь в хладном поту. И понимаю, что ещё день без хлеба – и я просто чокнусь. Если до этого мне не повезёт сойти с ума от голода информационного.

Хватаю я тогда Куперовский листик с планом местности, определяю с какой стороны у мха растёт лишайник, поворачиваю себя лицом по траверзу деревни Хорзинки и отправляюсь за хлебом и зрелищами.
Ну как отправляюсь - пру напролом сквозь чащобу, по колено в буераках, буреломах и бурундуках. Иду так часа три. Или пять. Или двести восемь и семь десятых.

Но тут вдруг лес закончился, и я утыкаюсь в избушку.
За забором на веранде сидит дядечка лет шестидесяти и пьёт чай. Я говорю:
- О, старец, годами убелённый, мир Вам! Не найдётся ли у Вас для усталого путника кусочка лаваша, или чиабаты, или багета? Сойдут также и сухие макаронные изделия. Со мной, о, достопочтенный, приключился приступ острой хлебобулочной недостаточности, сочетанной с тяжкой формой хлебонемии. 
Дядечка от неожиданности проливает чай себе на портки, от чего вскакивает шустрее, чем солдат при виде министра обороны, и строго спрашивает:
- Ты хто такой?!
Тут я понимаю, что пока я брёл через леса и прочие элементы пересечённой местности, как-то не удосужился придумать себе мал-мал толковую "легенду". Ладно, думаю, буду говорить, что я учёный и провожу в этой местности полевые исследования.
- Я учёный, – говорю, - Провожу в этой местности полевые исследования. И у меня беда – я остался без хлеба.
- Учёный? – говорит дядечка с недоверием, - И в какой же области ты учёный?
- Да, блин, в области микробиологии сверхнизких давлений векторной алгебры по классу габоя! Папаша, хорош уже, я у тебя всего лишь хлеба попросил, а ты тут из себя бойца СМЕРШа изображаешь.
- Ладно, учёный, заходи, - смягчается мужичок, - Как хоть звать тебя?
- Вообще-то Павел, но если хлеба дадите, называйте, как угодно, хоть Кюри Энштейнович Лавуазье, мы, учёные, люди не гордые.
- А меня – Валерий Феодосьевич, - говорит он.

Прохожу я во двор, присаживаюсь за стол. Хозяин пододвигает ко мне тарелку с полбуханкой. Эх, как же я в неё вцепился! Как та голливудская акула в не менее же голливудскую грудастую блондинку! И умолотил всё меньше, чем за минуту.
- Вот это да! – говорит хозяин, - Видать, совсем плохи дела в Российской академии наук. Ты, сынок, пока чайком запей, а я сейчас ещё хлеба и маслица принесу, да яблочного варенья, в этом годе яблоки страсть как уродились! 
Я аж с места взвиваюсь! Кричу что есть мочи:
- Только не это! То есть хлебу и маслу – да! Но не яблоки!!! У меня на яблоки аллергическая идиосинкразия! Я их не то, что есть - видеть не могу! До того они меня бесят, что дай мне сейчас АйПад самой что ни на есть распоследней модели, я бы его просто разорвал бы в клочья!
- Нет, так нет, - отвечает Феодосьевич, - Есть ещё крыжовенное, но прошлогоднее. Крыжовник у тебя такой агрессии не вызывает?..
*****
    Наконец, сожрав ещё две булки, я насытился. Говорю:
    - Ну, Феодосич, спас ты меня! Прям не знаю, как и благодарить. Денег тебе предложить - как-то не по-русски. Хочешь, помогу по хозяйству? И пусть я и не особо силён в деревенской жизни, но если что, могу и забор окучить, и картошку поправить. 
- Да нет, - говорит он, - Слава Богу, покамест, сам управляюсь. Ты скажи, сынок, может тебе ещё чего надо?
- А то! Давай, отец, телевизор позырим! Мне сейчас без разницы, что смотреть, всё интересно: хоть про то, как президент посетил премьера, хоть про выборы в Лесото, и как обстоят дела на чемпионате Индии по крикету, и кого на лобном выгнали из Дома-2…
- Ха, телевизор! Телевизор-то, Паша, есть. Да вот только Решетняк почитай с полгода как электричество всей деревне отключил.
- Ого! А Решетняк – это кто?
- Наш местный ХОЗЯИН. Понаскупал земли, когда колхозы-то банкротились. Попервох нормальный был, а сейчас совсем дурко. Рабовладелец - ему кум евойный, начальник наш милицейский, бомжей, что покрепше, свозит, а он из них рабов делает…
- Дикость какая! - говорю я, - Но причём здесь электроснабжение?
- Так у него дом стоит аккурат рядом с трансформатором. Деревня-то наша тупиковая, небольшая, шесть дворов всего и осталось. А место хорошее, красивое. Вот он и затеялся нашу деревню от нас ослобонить. Он-то тогда себе во-о-он какой кусок земли отхватит! Поэтому он нам то электричество отключит, то ещё какую пакость организует.
- То же мне пакость… Дядь Валер, надо же бороться, в прокуратуру писать, в органы защиты разных там прав человеков!
- Пустое, Паша. Дорогу Решетняк шлагбаумом перегородил, ни туда, ни обратно никому ходу нет. Да и что жалиться, когда у Решетняка вся власть и сила.

Ох, думаю, ну и бардак же тут! И вскипает в моей душе праведный гнев. Но я его осаждаю, вспоминая, что обещал Куперу не встревать ни во что такое.
- Ладно, Феодосьич, - говорю, - Это Ваши дела. Тащи тогда ещё буханочку!
- Извини, нет больше хлеба. Решетняк автолавку у себя на шлагбауме тормозит и продукты себе забирает, а хлеб и прочие харчи выдаёт раз в неделю по расписке в долг.
- В смысле?
- В коромысле. Копит наши долги, чтоб потом по суду забрать за них нашенские дома через судебного пристава – слыхал про такого зверя? Он таким макаром соседнюю Тюринку себе уже отхватил, а у нас, видать, нужная сумма ещё не накопилась.
- Бред какой-то. А купить? Ты же, старик, какую-никакую, но пенсию получаешь? 
- Ха, пенсию… Пенсия на сберкнижку идёт. Да только Решетняк никого из деревни не выпускает, как эту пенсию заберёшь? Хотя продукты и отработать можно. Вон, вчерась он просил помочь ему крышу покрыть, да я отказался, поясница что-то шалит.
- А что ж он рабов под это не припряг?
- Во ты даешь! Работа-то деликатная, абы кто не сдюжит.
- Постой, Феодосьич, это выходит, что я у тебя весь хлеб на неделю сожрал?
- Ничего, сынок, перетопчемся.
- Ну уж нет. Я сейчас же пойду к этому вашему Решетняку и добуду тебе хлеба.
- Да он тебя и слушать не станет! А то ещё и в раба обратит, будешь потом свинюшники чистить, пока твоя академия тебя хватится.
Не ходи, Пашка. Решетняку слово поперёк – он сразу за пистолет хватается, у него всегда при себе пистолет  травматологический. Да ладно пистолет, у него ещё и два сына имеются, оба – мордовороты, и со справками с дурки. Эти-то и убить могут ни за понюх… Правда нонеча они в район уехали. А ну как вернулись?
- Нет, Феодосьич, тут уже дело принципа. А за меня не переживай, нам, учёным, к опасностям не привыкать. Показывай, куда идти?..
4.
    Выхожу я по тропинке к солидному такому дому. Слева от него трансформаторная будка, чуть дальше – и в самом деле шлагбаум.
На крыше восседает плотный короткостриженный дядечка и прибивает оцинковку.
- Уважаемый! – кричу я, - Где тут магазин? Имею желание приобрести контрольный пакет акций вашей бакалеи.
Гражданин накрышечный, увидев меня, выпучивает глаза, да так, что становится похож на помесь Н. Крупской образца 1935 года с какающим пекинесом. 
- Кого?.. Что?.. Ты кто такой будешь?.. – спрашивает он.
- Хороший вопрос. Раньше я думал, что буду водителем трамвая, потом – что лётчиком. А вышло так, что стал одновременно и учёным, и помощником известного на всю вселенную депутата Хомяковского.
- Какого депутата?
- Хомяковского! Диктую по буквам: Харитон-Окорок-Мантра-Яжтебепидманула-Константин-опять Окорок-Вилка-Сало-Коллайдер и ОГО на конце!
- Ого?! Совсем рабы нюх потеряли! Ты из новеньких, что ли? Мельничный или с СэТэФэ? Что-то я тебя не припомню.
- А Вы, судя по всему, сам господин Решетняк? Вот удача-то! Эй, Решетняк, я пришёл затариться жрачкой, где у вас свободная касса и контрольные весы?
- Ещё не хватало, раб с ума сошёл… Что ж за материал-то такой квёлый, не иначе экология. Сейчас, погодь, я спущусь. Что вам говорили за побеги, а? Двадцать плетей!

Тут интуиция подсказывает мне, что конструктивного диалога у нас, скорее всего, не получится. Поэтому я быстро обегаю дом, обнаруживаю лестницу и сбрасываю её на землю.
- Ты, не балуй! – орёт Решетняк, - А ну быстро поставил на место!
- В другой раз, - говорю я, - И не беспокойтесь, я и сам всё, что нужно, найду.

Минут пяти мне хватило, чтобы, забежав в дом, заблокировать на всякий случай выход с крыши через чердак и установить, где находится арсенал харчей.
Набил я два сиротских пакета хлебом и другими продуктами, выхожу из дома. Только хотел было Решетняку слова благодарности высказать, но слышу – занят человек, по мобиле балакает:
- Да, кум, да… Грабит… С применением… Ах, разбой?.. Ну да, разбойник и есть!... Сынам я уже позвонил, через пару часов только будут!.. Какое ещё совещание, когда у меня тут такое!..
- И от меня горячий привет передайте! – кричу я.

От неожиданности Решетняк выронил телефон. Я его поднял, батарею вынул и в карман уложил, а трубу на пороге дома оставил.
- Ты что же беспредельничаешь? - тявкает Решетняк, - По какому праву?!
- Вот бестолочь! Было ж тебе сказано, что я помощник депутата. А у нас, у депутатских, так заведено – право всепрекосновенности! Все вопросы к моему боссу, Хомяковскому Антону Рэмовичу. Он, знаете, у меня какой? Огонь пламенный, а не депутат! Он вам, если что, рыло-то начистит. Засим я прощаюсь, всего вам наилучшего!

Тут Решетняк не находит ничего лучшего, чем выхватить пистоль и в меня пулять.
Но с верхотуры, да из травматики, да ещё и по такому, как я, шустрику, пусть даже и нагруженному двумя тяжёлыми сумками, попасть мудрено.
А он, гад, кричит мне вослед:
- Подонок! Я тебя найду! И разорву! В Хорзинку пошёл?! Ну, так я сегодня же спалю её дотла!!!
5.
    - Такие дела, Феодосич, - докладываю я, выгружая продукты, - Как думаешь, этот ваш Решетняк действительно на такое способен?
    - Спалить деревню – это вряд ли. А у тебя, паря, дела неважнецкие. Решетняк, когда раб у них сбегает, цельную травлю, да с собаками организовывает. Как сыновья его приедут, тут такой ералаш затеется, что мало не будет… Тикать тебе надо, и поскорее.
    - Легко сказать «тикать». Положеньице у меня, как у тех древнегероических греков - между Цинком и Карбидом. А что, отец, не завалялась ли у тебя на сусеках какая-нибудь фузея или пищаль? В смысле - ружьё?
    - Ружьё, говоришь? – тут Феодосьич уходит куда-то в дебри своей хатки и минут через десять выносит здоровенную такую дурынду: с одной стороны могучий приклад, с другой – труба, заканчивающаяся лупатой линзой диаметром с хороший грейпфрут.
    - Охренеть! – восхищаюсь я, - Это что? Ручной противотанковый гиперболоид системы Гарина?
    - Ты просил ружьё – вот тебе ружьё. Фоторужьё. Да я, если хочешь знать, раньше был внештатным корреспондентом, фотками про природу многие газеты снабжал. Да я, если хочешь знать – аж даже лауреат конкурса журнала «Юный натуралист»!
    - Это да-а-а. Это самое то, - говорю я уныло.

    И тут вдруг рождается у меня в голове идея!
Я спрашиваю:
    - Феодосич, а плёнки, птички, вспышки и что там ещё в эту хрень заряжаются, у тебя есть?
    - Есть. И фотоувеличитель «Крокус». И все химикалии, хоть и написано на них, что срок годности вышел, но действуют.
    - Ну, тогда… Протирай оптику, наступает сезон фотоохоты!
*****
    Нахожу я в кармане свой мобильник, включаю его и звоню Куперу. Тот говорит:
    - Ты что! Я же тебе запретил звонить! Тут по твою душу все на уши поставлены!
    - Купер, у меня проблема!
- Дай догадаюсь! Ты поссорился с местными лягушками, и теперь они собрались идти на тебя войной? Или ты проебал компас?
    - Фу, как грубо! И вовсе я не проебал, а утопил, так более конкретно и трагично. Хотя в целом, да, ты прав, компас утерян. Но не это пробле…
    - Паша, ты мудак! Я-то думал, что употребление рыбы с содержащимся в ней фосфоре сделает тебя хоть чуточку умнее…
    - Да во мне, Купер, этого фосфора сейчас столько, что доведись кому увидеть, как я писаю в безлунной ночи, он бы решил, что это какой-то джедай-янычар своим световым ятаганом ворошит муравьиные тропы. Проблема не в том. Блин, долго всё объяснять...
Короче, Купер, я сейчас нахожусь в деревне Хорзинке. И ты должен сделать так, чтобы Хомяк сюда за мной прибыл. И как можно скорее. Поверь – я знаю, на что иду. Сделай это для меня, пожалуйста.   
- Ты уверен?
- Абсолютно!
- Хорошо, будь по-твоему…

Окончив разговор с Купером, я говорю Феодосьичу:
-  А теперь, дед, учи меня пользоваться этим агрегатом. Откуда тут, к примеру, исходит динамический выхлоп, и почему нет раструба с тарелью?
- Э, нет, Павлуша, я пойду с тобой, - строго говорит Феодосич. – Это теперь и моё дело тоже! К тому же кто, как не я, сможет совладать с фоторужьём? А ну как ты его поломаешь?
- Феодосич, не надо, риск запредельный! – говорю я, - Запросто всё пойдёт не так, как я задумал. Попадёшь тогда под молотки!
- Плевать!
- Нет, старик, опасно.
- Плевать!!!
- Ну что с тобой делать. Ладно, слушай, план такой …
6.
    «Оборону» мы заняли самое вовремя.
Феодосич, красава, нашёл такое место, откуда дом Решетняка и подъезд к нему просматривался идеально.
    Я видел всё: и как приехали Решетняковские сыновья, и как они снимали своего папашу с крыши, и как он бурно жестикулировал, побуждая их к праведному гневу.

    … Вскоре из-за верхушек леса появилось облачко пыли.
И вот уже к шлагбауму подруливает супермоднявый «Лексус».
Из него вылезают три кубических таких ребзика, Тоха Хомяк (ничуть за эти годы не изменившийся, просто поразительно, такая же туша!) и… Купер.
К Хомяку подходит Решетняк-старший.
Двадцать секунд… Сорок… Разговор продолжается… Минута… Никаких движух, никакой агрессии… Вторая минута… Неужели я ошибся в расчётах?! Третья … Блин, вот я дурдалай! Ошибся!.. Сейчас они договорятся меж собой обо мне, и тогда!...
От отчаянья, а также от действий подлой мошки, решившей, что лучшего места для приземления, чем моё око, ей не сыскать, я принимаюсь растирать глаза.
А когда отвожу ладошки …

… Хомяк, с расквашенным мурлом, приседает на пяточках. Вокруг него суетится один из бодигардов, ну чисто как, говоря нашим, учёным языком, электрон вокруг чего там ему положено суетиться.
… Два других Хомяковских громилы заламывают Решетняка и дубасят его по яйелам и иным жизненно важным органам чувств.
… Один из представителей младшей поросли Решетняков хватает некий дрын сельхозназначения и производит им в область хребтов папашиных обидчиков весьма активные манипуляции, характерные более для заядлого спиннингиста.
… Его братец тоже не остаётся в стороне от дискуссии – он вылетает из дома с двухстволкой и принимается палить в воздух, находящийся по горизонтали между ним и «Лексусом».
… Хомяковские телохранители выхватывают пистоли и открывают ответный огонь.
… Купер в три прыжка удаляется в лес и принимается зарываться в землю, да с таким усердием, что если его в тот момент видели местные кроты – они получили невероятной яркости мастер-класс.
… Хомяк пытается заползти в машину. Но в момент, когда почти 2/3 Хомяка уже находилось в салоне, в бой, вооружённый своей "пукалкой", вступил недодубашенный Решетняк-старший. И его травматическая пуля нашла своего героя, правда не самую его героическую часть тела.

Смотрю на Феодосича – тот со своим фоторужьём, как заправский снайпер работает. А то! Лауреат «Юного натуралиста», профи, не халам-балам. 

Битва, тем временем, перешла в позиционную стадию:
… Купер так углубился в почву и суглинок, что сразу и не сыщешь.
… Хомяк и вся его блудня заползли в машину. «Лексус» сделал попытку развернуться, но залип.
… Один из Решетняков-джуниоров дрыгает ножкой под кустом – видимо всё-таки прилетело. Но гадский папа и брат-№2 не сдаются, по-пластунски задом двигаются к дому.
И тут опять пылит дорога, и к шлагбауму подлетает полицейский «бобик»…

Я спрашиваю Феодосича:
- Ну что там как? У нас ещё плёнка осталась?
- Одна, Паша. А три катушки доброй совестью отработал! Вот это да! Такого в дикой природе не увидишь!
- Тогда заряжай, отец, оставшуюся. На сцену выхожу я! Это будут самые важные кадры! И имей в виду, если сейчас меня убьют, или я иным каким-нибудь образом сгину – доведи снятое тобой до мировой общественности!
После чего я вскакиваю, задираю руки в гору и резвой блошкой бегу навстречу судьбе…
7.
    Мы сидели с Купером в нашем офисе, обложившись газетами и Интернетом.
    - Вот, смотри ещё статья: «Крах рабовладельца». Антон Рэмович… болея душой… под градом пуль… вступил в единоборство…
    - Интересно, а Хомяк не обидится на «болея душой»? У меня тут ещё круче: «Депутат взял под опеку деревню»! И его интервью на весь разворот.
    - А вот и про духовное. «Меценат организовал выставку забытого фотографа»: "Фурор произвели работы старого мастера чёрно-белой фотографии Петрова В.Ф…. Невероятные по своей силе… Природа в её первозданном виде… Мгновение остановилось, чтобы дать нам возможность им насладиться…".
    - Где? Покажи! Ну, с Феодосича теперь однозначно магар… Нет, ты зацени, Купер: "Автор ранее был лауреатом конкурса журнала «Юный натурал»"!
    - Что ты хочешь, времена такие. Журналистке данный термин много ближе и понятнее. Зато есть фото авторши, секи, какая деваха! Хороша?
    - Да-а-а! Просто чудо!
    - Нет, Паша, она просто хороша. А чудо... Чудо – это то, что мы из всего этого выпутались. Я до сих пор поверить не могу, что всё удачно закончилось.
    - Ты, Купер, иногда такой брюзга! С чего бы это могло закончиться плохо? При таком-то компромате?! Главное – всё грамотно и красиво всё преподнести.
Хомяку, кстати, так понравились мои идеи по выходу из затруднительного положения, что он предложил мне работу в его PR-службе. Но я остался верен нашему шапоклякскому уставу. 
- Да я вообще, Паша, поражён! Ты, имея на руках такой материал, ничего не получил себе лично! И все ништяки направил исключительно на благо других! Это достойно восхищения.  Признаюсь, не ожидал! Можешь считать, что твоя карма выбелилась на годы вперёд. 
- Вот ещё, "не ожидал"! Да, я такой. Благородный и бескорыстный. Ничего себе, всё людям.
- Ну, раз так, предлагаю прямо сейчас отправиться в кабак и качественно погужбанить! Если, конечно, новое сияние Вашей кармы позволит Вам, о, Павел, снизойти до столь низменных плотских утех.
- Оно-то неплохо, - говорю я, - Но… Прям сейчас? А что если попозже? Просто меня ждут. В автосалоне. Машину новую забрать. Антон Рэмович просил не затягивать этот процесс. Неудобно его подводить. Да и для кармы это нехорошо…