(пошёл в тюрьму за совращение малолетних)

Навесили срок и списали в утиль,
Ликуют и люди, и кони!
Когда же, когда же, на мощный фитиль
Наденут в тюрьме Берлускони?

Он трахал юннатку в четырнадцать лет,
И был в тех занятиях быстр, 
Но дева нашла грандиозный ответ,
Хоть он и премьер, и министр.

Она постаралась, и суд присудил, 
Годок-то (ведь мы же в Европе),
Но дева смолчала про тех гамадрил,
Что любят барахтаться в попе.                 

Не надо, товарищ, на надо «ура»
Ты лишь поживи-ка годок-то,
А в заднице будет такая дыра,
Что может зашить только доктор!

Сдерут с него брюки, уложат на стол,               
Всё будет стерильно и чисто, 
Вот это и будет главнейший прикол,
Как первого драли министра.

За годик любви хорошо предстоит,
Взъебут основательно урки,
Там очередь к жопе из урок стоит
(Фальшивых любителей мурки).

За год, непременно, такое дупло,
Из задницы сделают зеки,
Чтоб в жопе своей ничего не свело,
И было пригодно навеки.

И выйдет одна из весёлых умор,
Жоржетта, Мюзета иль Дора,
И выйдет из зоны не просто сеньор,
А выйдет оттуда сеньора.

А если министр при этом сосал,   
То в жопу введут ещё дальше,
И как композитор один написал,
Любовь откровенна без фальши.

И в этот момент самый главный пахан
Оттрахает так Берлускони,
Что жопа его превратится в махан,
Где спрячутся люди и кони.

Потрахают урки и скажут – иди,
Годок отсидел-то – на волю.
А если захочешь ещё подходи,
Такая у педиков доля.

А если в премьеры опять изберут,
Усадят в премьерское кресло,
То к уркам в тюрьме-то известен маршрут,
Без члена-то не интересно.


А если узнают, что зекам давал,
Начальство из той же Европы,
Штаны сразу спустят и тут же в подвал,
Оттрахать премилую попу.

Мораль:

Кто телом и духом по юному юн,
Не лезьте подспудно к девахам,
А то разволнуется сильно писюн,
И встанет одним только махом.

Нельзя писюна за нимфеткой таскать
Хоть будь бомжом, хоть министром,
А то превращение в Машек и Кать,
Довольно окажется быстрым.