Натаскавшись за день пингвинов по всей Антарктике, Глеб Цветков устало брел на Метеорологическую станцию. Вокруг,сбивая с дороги, танцевали снежинки. Лед блестел изумрудами и снег скрипел под ногами, как новое кожаное седло. Сегодня в походном журнале Цветкова были отмечены двадцать два пингвина,  поднятых на ноги. И это при том, что погода была плохой и с соседней станции не летали вертолеты. Глеб давно перестал чувствовать себя спасателем, работа была однообразной - ходи от горизонта до океана на звук вертолета, да высматривай, не валяются ли где императорские пингвины. Раньше он бывало даже разговаривал с пингвинами, пытался отучить их  смотреть на пролетающие вертолеты, чувствуя некую научную и человеческую ответственность перед ними. Брат Глеба писал ему с другого конца Земли, как ловко выбрасывает он китов с берега обратно в воду и это вдохновляло. Раньше. Со временем все превратилось в рутину и Цветков относился к упавшим пингвинам, как к дровам, которые нужно собрать и аккуратно сложить, а вернее поставить на ноги. За то, что пингвины, проявляя прямо человеческую глупость, упорно не хотели адаптироваться к наступающей на Антарктику цивилизации, Глеб даже стал называть их, на Пешковский манер, пИнгвины, с ударением на первый слог.
Работа спасателя пингвинов появилась на станции около трех лет назад, когда американские метеорологи завезли на свою станцию вертолеты. Американцам, более чем остальным людям, всегда хочется все автоматизировать, использовать как можно эффективнее и быстрее. Они не любят ходить туда, куда может подлететь вертолет, или подъехать снегоход. При этом совсем не думая, что блага цивилизации, которыми они обрастают как кристалл медного купороса в банке, часто мешают жить окружающим. Получив с большой земли вертолеты, американские ученые тут же стали на них летать куда ни попадя, по делу и без дела. В частности они задумали пересчитать поголовье императорских пингвинов, дружною толпой мигрирующих по Антарктиде взад-вперед. И вместо того, чтобы устроиться с биноклем на горке, неподалеку от тропы и считать перед сном пингвинов, глупые дети прогресса стали кружить над колониями яростными геликоптерами. Пингвины в ужасе задирали головы небу, теряли хоть и врожденное, но одноразовое равновесие и шлепались на снег, как кости домино, вслед за пролетающим вертолетом. Любой, кто видел хоть раз императорского пингвина, уверенно скажет - встать самостоятельно эта радиационная птица не в состоянии. И вот когда беспомощно лежащие птицы уже стали мешать  транспорту, перевозящему груз с корабля на станцию, было решено организовать отряд по подьему пингвинов на ноги. По-хорошему завидуя своему брату, спасающему китов, Глеб вызвался первым. Однако начальство тогда резонно указало ему на отсутствие высшего орнитологического образования, мотивируя отказ тем, что пингвины хоть и формально, но все же птицы. Глеб засел за книги и уже через три дня экстерном сдал экзамен по орнитологии американскому специалист. Специалист этот считался человеком компетентным, поскольку умел выбивать деньги на разные полезные для науки проекты и с успехом эти проекты осуществлял. На деньги американских налогоплательщиков этот человек доказал отсутствие белого медведя в Антарктиде, целый год строил сложную кривую зависимости изменения температуры воды от колебаний волн и искал следы немецких подводных лодок времен второй мировой. Глеб легко сдал ему экзамен, слегка удивившись таким вопросам, как "какова мощность взмаха крыла пингвина?" и "что будет, если все пингвины Антарктики станут разом на край льда у береговой линии?".
  Но сейчас, по прошествии трех лет, работа порядком надоела Глебу. Американцы не имели четкого плана, как подсчитать постоянно передвигающихся пингвинов, поэтому никто не верил, что они смогут досчитать до конца. Вертолеты летали, пингвины падали, Цветков их поднимал и матерился. Один раз Глеб вместе с товарищами со станции, отчаявшись, решили пойти к американцам и рассказать им бесплатно правду о количестве пингвинов в антарктиде. Для людей ученых и читающих это не было секретом, но американцы сказали, что справочникам не доверяют, желают делать историю антарктики сами и вообще не привыкли отступать перед трудностями, поскольку их предки выиграли вторую мировую войну. После этих слов один из товарищей Глеба хотел побить, на выбор, самого крупного американца, но тот оказался болен ожирением и сжалившись над ним и обматерив остальных, ходоки удалились.
  Уже вечерело, когда Глеб подходил к станции, как вдруг в сумерках заметались тени от фонарей. На встречу, со станции, бежали двое. Их беспокойные фигуры, проваливающиеся в снег, напомнили, как весело мчались младшие пингвины на встречу спасателям, когда те шли поднимать их старших собратьев - неповоротливых олухов-наблюдателей за вертолетами. Но сейчас почему-то Цветкову не было радостно. У бегущих в руках были ружья и они неразборчиво, но громко ругались. Подбежали Борис и Жека - давние помощники Глеба. Говорили они не по очереди, густо мешая речь бранью, а Жека даже один раз выстрелил. Оказалось, сегодня он, Жека, слушал по радио расписание подхода транспортных судов к материку и случайно настроился на американских исследователей. Они с Борисом уселись смеяться, однако радио сообщило, что сегодня ночью американцы планируют при помощи своих вертолетов собрать как можно больше пингвинов сетями с воздуха. Американцы говорили, что это будет сделать легко, поскольку ночью пингвины спят и наконец-то появиться возможность, не путаясь, пересчитать все поголовье сложив всех пингвинов в ангаре, около станции. Глеб понял, что идиотизма в антарктике уже больше, чем птиц, даже если к птицам отнести пингвинов и взял у Бориса ружье.
К американской базе бежали уже в полной темноте, на ходу придумывая план действий. Ориентироваться было не сложно - из-под горизонта, как куст росло зарево фонарей и снежная буря танцевала в этом свете, как в хорошем рисованном мультфильме.
- Ну, погодите, за вторую мировую в прошлый раз не дали оторваться, щас я на вас высплюсь.
- Евгений, мы идем спасать пингвинов.
- Пингвины будут поводом, мне разозлиться надо, а то опять пожалею их. И потом, почему пингвинов считают они? Я может тоже.., - Жека уже несколько терял суть спасательной операции.
- Давно посчитаны твои пингвины, только американская наука и ты не вкурсе. Жека, ты лучше отдай мне ружье, чего там, поговорим, они же не совсем уж...
- Я сейчас дверцу на станцию из двух стволов приоткрою, потом отдам. Поговорить сможешь.
- Ты не забывай, чего ты на краю света оказался. Дальше куда? Только на Китов спрыгивать, - Глеб не на шутку растревожился.
- Каких китов? Они еще и китов?
- Да не важно. Ружье отдай.
У входа на американскую станцию замолчали. Глеб стал прислушиваться, как опоздавший школьник. Всё-таки зарубежное предприятие, можно сказать территория иностранного государства. Внутри было тихо. И тут Борис не выдержал, оттолкнул обоих и легонько выбил валенком дверь в мир капитала и наживы.
Внутри было непривычно аккуратно, были даже детали интерьера белого цвета. За блестящим, пластиковым столом сидел белый и гладкий, как первомайский стих, американец. Тот самый, которого Жека и Глеб собирались побить в память о советском народе-победителе. Электрический свет падал на него так, что делал из толстяка совсем уж неприличную амебу. Впечатление подкрепляло и занятие, которому предавался протестант - он ел.
- Здорово, комсомолец!, - слова Бориса вытекали из звука влетевшей внутрь двери, - ты не пингвинами ли питаешься, такой красивый? Давай я тебе сольки посыплю.
И Борис переломил ружье.
- Боря, держи себя в руках. Здравствуйте, - Глеб зачем-то попытался быть вежливым, хотя стоял на выбитой Борисом двери и снег вился у его ног, как сытый кот.
Американец молча сделал попытку запаниковать и потерял сознание.
- Морда, блять, чугунная, - сказал Жека и спрятал сбитую руку в карман.
  На станции больше никого не было. Глеб сначала попытался вызвать у Бориса уважение к научной аппаратуре, но услышал звуки вертолетов и выбежал наружу.  Целая эскадрилья низко пролетала мимо станции и сильный ветер от лопостей будил на земле буран. Цветков бегал посреди этого бурана и махал руками, будто казах в степи, нашедший капсулу с приземлившимися космонавтами и призывающий спасательные вертолеты. Но американские геликоптеры проносились мимо, а первые из них, уже далеко впереди включили фары-искатели. Снег и кровь ударили в голову Цветкову. Он резко развернулся в сторону улетающих вертолетов и, набирая невозможную для человека в валенках скорость, поравнялся с последним. "Хлебушек, ну, нууу, дава-ай" - весело кричит мама на дачной лужайке, а маленький Глеб бежит с бадбинтоновой ракеткой под высоко пролетающим воланчиком. Вот воланчик все ниже, Глеб, спотыкаясь, идет на сближение. "Мама, смотри, пингвины!" - он набрасывает лямку ружья на лыжу вертолета и тотчас земля далеко уходит из-под ног. Глеб посмотрел вниз и увидел, как с метеостанции Борис и Жека выносят под свет фонарного столба какой-то ящик...

Связанный американец сидел напротив дверного проема и медленно боялся. Снаружи была какая-то возня. Вдруг он услышал незнакомую, но выразительную речь и в проеме показался Жека с чем-то черно-белым в руке.
- Это что? - Вид Жеки предвещал американцу скорую кончину.
- Hide. Penguin.
- Боря, ты английский язык понимаешь?
- А тебе зачем, - Борис появился в проходе с такой же шкурой, как у Жеки.
- А русский? Я тебе вопрос задал.
- Нет конечно. Мы ж не в Англии. - Борис рассмеялся: - А что переводить?
- Ну тогда, карапуз, плохо дело. - не дослушав Жека присел рядом с американцем и поднял с пола ружье.
- Ты чего удумал? Забыл как бегал по Европе? Отсюда уже некуда. Только на спину китам.
- Да откуда киты? Глеб про китов каких-то говорил. Вы, суки, еще и китов считали? - и Жека сильно пнул связанного в туловище.
Американец мгновенно и густо вспотел. Ему было горько от того, что последние слова, которые он слышит в своей жизни ему не понятны. Сама эта речь была ему отвратительно-страшна и по звуку напоминала манеру его учительницы по истории Америки - феминистки и дуры.
- Евгений, вы в школе учились? Земля плоская и покоится на трех китах.
- Со мной весело, наверное, но я не дурак. Земля круглая, она на китах не устоит.
- Неплохо. - Борис развернул шкуру пингвина и критически осмотрел ее изнутри. - оставь его в покое, мне тут идея пришла в голову...

Глеб висел на ружейной лямке и вслух хаотично размышлял над тем, могут ли вообще в жизни нормального человека появиться обстоятельства, череда которых заставит его оказаться болтающимся под летящим вертолетом. Начали кружить друг за другом. Включили фонари и пересекающиеся лучи на земле образовали хроматический калейдоскоп. Цветков увидел, как яростно мечутся внизу пингвины, переминаясь с ноги на ногу. Мощные их выи тянулись вверх и издавали тощие грудные звуки. От жалости и отчаянья он резко дернулся наверх, закинул ноги на лыжу вертолета и освободил ружье. Пилот заметил возню под собой и щурясь от метели, как проснувшаяся собака, высунул голову наружу. Глеб ухватился одной рукой за край кабины и второй уперся ружьем ему в лицо:
- Присядем? - глотая снег, крикнул Глеб и отведя ружье выстрелил в лопасти.
Вертолет тут же начало качать в стороны, как лодку Вити, который катал Машу по пруду и нагнулся за кувшинкой. От одного резкого толчка пилот вывалился наружу и упал на кишащую пингвинами землю. Пингвины были, видимо, были не так глупы, потому что увидев, откуда он вывалился, сурово начаи его обступать. "Высиживать будут" - подумал Глеб, забираясь на его место.
Однако поуправлять вертолетом долго не получилось - лопасти разлетались по сторонам и вертолет с трудом удалось уронить в стороне от кучкующихся от ужаса пингвинов. Падая, Цветков зацепил еще два вертолета. От сильного удара Глеб потерял сознание и по-этому, пока американцы отлавливали пингвинов и тушили упавшие машины, он с удовольствием побывал в гостях у Антуана де Сент-Экзюпери, познакомил его со своей будущей женой, одноклассницей Леночкой, собрал полное ведерко черники и наконец сдал экзамен по сопромату. Очнулся Цветков в каком-то темном помещении, набитом пингвинами.

- Боря, я упал.
- Опять? Я же говорил, просунь ноги в отверстия и мелкими шажками.
- А в этой толпе крупными и не получалось. Ружье чуть не посеял, когда пингвины падать начали. Слушай, а что такое Хайд?
- Шкура. Поднимайся и давай Глеба искать, они его сюда последним занесли. Где-то у входа должен лежать.
- Погоди, я в своем пингвин хайд запутался.
Глеб вгляделся в темноту и увидел, как к нему приближаются два вооруженных ружьями пингвина и разговаривают человеческим голосом. "Надо было стать спасателем в Малибу, попал бы в женский рай. А пингвины то здесь не очень рады, что я их при жизни спасал" - загробный мир пингвинов Цветкову не понравился.
- Жека, я его нашел. Живой. Ты не замерз, Глеб? Я тебе курточку принес, - перед Глебом стоял приличных размеров пингвин с головой Бориса и протягивал ему здоровенную черно-белую шкуру.
- Это хайд, - Жека, как пионер в мешке на спортландии, вприпрыжку приблизился и улыбнулся.
- Вы как здесь оказались? - Цветков засомневался на счет рая для пингвинов.
- Не смотря на то, что Боря не знает, что земля круглая, ему иногда приходят в голову хорошие идеи, - Жека погладил на себе шкуру пингвина.
Борис выдержал паузу:
- Еще раз, Евгений, вы посещали школу?
- А как же. И географию изучал.
- А историю?
- Так что, раньше на китах стояла? - Жека покрылся внутренним сомнением.
- Ладно. - сказал Борис, будто только что разгрузил вагон цемента, - Глеб, они их не считают, они шкурами втихаря торгуют. Тот толстяк вообще единственный метеоролог на станции, а остальные под видом изучения антарктики истребляют пингвинов.
- Шкурами банчат, суки.
Глеб выглянул через щелку стены ангара на улицу. Утро блестело на часовом поясе антарктиды, как натертая бляха на ремне моремана-дембеля. Еще ночью бушующий, снег устало валялся на равнине и черный вертолет спал посреди белой пустыни, как муха на допраздничном столе. Глеб задумался о том, как природа несправедлива по отношению к человеку. Сначала она создает человека со всеми его страстями к усовершенствованию, модернизации, механизации, тягой к знанию. А потом пытает собственной красотой, подсовывая ее в сравнение с продуктами человеческой деятельности. Вертолет казался ужасным и инородным всему, что его окружало. Цветков представил, как огромная газета, возможно "Вечерний Минск", лихо и один раз лупит по нему и осевший после удара снег обнажает хилый скелетик этого монстра-мухи в лужице собственного керосина.
- Нужно спасать пингвинов, - Глеб одел шкуру и взял у Жеки ружье.

В открытые ворота ангара ломились пингвины. Их хриплые голоса мешались с криками двух американских военных, стоявших по обе стороны входа. Они энерично тыкали багром каждого выходящего пингвина в бок и нервно орали от того, что птицы не заламывают крылья за спину и недостаточно низко наклоняют головы. Спасатели затесались в середину пингвиньей толпы и старались не выделяться ни походкой, ни голосом. На выходе Жека шепнул Глебу:
- Предупреждаю, я боюсь щекотки. Если он ткнет меня багром, его голова улетит домой без хозяина.
- Иди тихо. Как только поравняемся - ты к правому, Борька налево. А я побегу к вертолету.
Выходя, Цветков попытался вспомнить подходящий случаю боевик, чтобы найти в сюжете ответ, для чего ему в данной ситуации вертолет, но вспоминались почему-то всё фильмы про полярников, геологов и комсомольские стройки. "Только самолетом можно долететь..." Идущий пред Борисом пингвин неожиданно оступился и начал заваливаться на впереди идущих. Одуревшие от тесноты, пингвины, как костяшки домино валились у выхода и Борис оказался лицом к лицу с орущим американцем. Вид вооруженного пингвина лишил речи солдата и на мгновение между ними установилась интимная, непонятная обоим тишина.
- Кар-ррр, - не нашелся Борис и откинув мантию, что есть силы влупил кулаком по лицу врага.
С другой стороны выхода послышался выстрел и Глеб увидел падающего пингвина, а за ним убегающего от Жеки солдата.
- А ну вернись, - кричал Жека с выражением, будто директор ловил на школьном дворе хулигана, бросившего дымовую шашку в окно кабинета пения.
Вертолет стоял пустой и не найдя в голове подходящего фильма, Цветков просто выстрелил издалека ему в бак. Взрыв поднял столб огня, который вступая в реакцию с небом, превращался в черный и твердый дым. "Сейчас слетятся" - подумал Глеб. "Потом наши подъедут. Потом нудные разбирательства, оргвыводы, выплаты, суды. Меня конечно оправдают и отпустят - я спасатель, а вертолет говно, но многих пингвинов уже не вернуть."
- Красиво, - сзади стоял Борис и как художник, наклонив голову, смотрел на горящий вертолет.
Неподалеку, со снежного холма, матерясь, спускался Жека. Он так и не поймал убежавшего в центр Антарктиды солдата.
- Что, не поймал? Вот что значит военная выправка! Бежит быстрее ветра, а ты зарядку на станции не посещаешь по утрам.

Пингвины организованно строились в привычную колонну и спешно топали подальше от диковинного огня. И уже через двадцать минут у догорающего вертолета остались четверо - солдат, без сознания, лежащий у ангара и три вооруженных пингвина стоящих в ряд. Зарево пожара плясало на белых участках их шкур, лица были серьезными, твердыми и спокойными. Только Жека иногда нервно сплевывал на снег:
- Ну ничего, далеко не убежит, - и он подмигнул Борису: - Земля-то круглая.

конец.