- Алло? Ань, ты? Это я. Узнала? Привет. Можешь говорить? Прости, я не в смысле, занят ли у тебя рот. Просто соскучился. Чё делаешь? Я говорю, чем занимаешься? А-а... да я вот тоже. Вчера только выгнал стадо, а тут дождь - пока согнал все пятьдесят голов, глядь - одной бурёнки нет! А она в лес, обыскался, прям бяда. Думал, умру. Што? Ну конечно, шучу... На работе, где же ещё. Слушай, ты не идёшь у меня из головы. Вчера ты в этих белых трусиках... шортиках? А, ну да. Вы-то с Генкой ушли, а я до утра уснуть не мог. Кстати, где он? Он не рядом? Не слышит? Нет? И мы ведь ему не скажем, правда? Ты ж моя умница...

Рядом со мной на стуле Славик. Напрягся, сцепил побелевшие пальцы на коленях. Слушает внимательно, серьёзно. Пристально заглядывает в мои зрачки.

- Ну, как почему? Ещё спрашиваешь. О тебе думал. Я сейчас скажу кое-что. Не знаю, где ты была в это время... Но ночью только прикрыл глаза, слышу в окно камешек - дзынь! А внизу ты и Луна над твоей головой аж кипит. Я молнией туда, к тебе. Ты смущённая, говоришь, что тоже не можешь уснуть, тебе скучно, то-сё... А шортики на тебе прямо лопаются - я не могу! А грудь... Мы в сквер, на лавку. Сели, никого вокруг. Сирень! Я вдыхаю тебя, сирень, Луну и кажется - щас как кончу... Что? ха-га... Да мне и самому душно, знаешь...

Что-то не то со Славиком. Он не отрывает от меня глаз. Он впился в меня, не мигая. Лицо каменное. Заиграли желваки на скулах. Тревога, паника в морщинах на лбу, в безнадёжно сутулой спине. Будто по радио услышал голос Левитана, сообщавшем о начале войны.

Да, это война, брат.

Славик отвернулся, уставился в стену. Стал быстро и остервенело грызть ногти. Громко сплёвывал на пол. Какая-то спортивная злость.

Ему бы не помешала сейчас сигарета.

Но он не курил.

- Смотри, Анечка, я очень, очень медленно наклоняюсь. К тебе. Я слегка касаюсь кончиком языка мочки твоего розового ушка. Ты вздрагиваешь, ты изнемогаешь - и всё это прямо сейчас. Почему прекрати? Ах, ты красная. А скажи... ты везде красная? И там? Тебя бросило в жар, знаю. И вот я ниже... ещё ниже. Беру твою руку ( ты в лёгкой, короткой маечке ), подношу к губам. Как пахнет твоя рука... Я целую тебя. Куда? Ты правда хочешь знать, куда я тебя целую?... Я целую тебя во внутреннюю, нежную сторону вла.. нет, предплечья. В изгиб локтя. Знаешь, выдержать такое нелегко, ты уже теряешь сознание. Я подхватываю тебя как пушинку...

Гмм! Славик закашлялся. Лицо пунцовое с нездоровым сизым отливом. Перекинул ногу на ногу, потом сразу обратно. И ещё раз. Рефлекторно поигрывая ступнёй, старается казаться безразличным. Получается неубедительно. Кусает губу.

Я улыбаюсь ему одними глазами и продолжаю сладко дышать в трубку:

- Я несу тебя... здесь недалеко... Луна стелет нам путь. Сочная, густая, нежная трава - всё для нас. Я опускаю на траву и укутываю, убаюкиваю, топлю тебя в россыпи поцелуев, начиная от кончиков пальцев ног. Я словно волна, поднимаюсь вверх... я неумолим... я бес-пощаден... я растворю тебя...

Славик решительно выдохнул и поднялся. "Так, ладно, я потом заскочу".

- Анют, прости, я перезвоню через минуту. Ты будешь ждать? Не уходи. Побудь со мной на одном проводе. Хорошо? Ты на конце моего провода... Мы ведь ещё не кончили.

Повернулся к нему. Развалившись в кресле, я положил ноги на стол.

- Спешишь? - я улыбнулся и вальяжно, не вставая, протянул ему  распальцованную пятерню ладонью вниз. Она повисла в воздухе.

- Да так. Надо купить там кое-что. Моя просила. - Сказал он. И, сделав над собой заметное усилие, быстро и слабо пожал мне руку. Только слегка брезгливо прикоснулся. Так прикасаются к чему-то опасному и омерзительному. Например, к змее.

- А почему вы не заезжаете? Мы же братья, в конце концов. Ирка привет передавала. Как там Таня, кстати?

- Да нормально. А что? - Он встрепенулся и в ужасе посмотрел поверх моего плеча. У него большие, круглые глаза. Красивые пушистые ресницы замерли. Белки едва не выпадают из орбит. Такие глаза были когда-то у Олега Кошевого в "Молодой Гвардии". Трудно, да и ни к чему оставаться в живых, имея такой дикий взгляд.

Кошевого бросили в шахту.

Славик моргнул и потушил испуг.

- Нет, я так. - Я зевнул и потянулся. - Привет передавай. На годовщину свадьбы-то позовёте, а?

Чугунная пауза шмякнулась аккурат промеж нас.

Прямой и простодушный вопрос.

Моё выжидающе-честное лицо.

Славик мучительно молчал.

Он замешкался, глаза заметались по углам и вверх-вниз как поднятые с говна, мухи. Похлопал себя по карманам, внимательно огляделся, - не забыл ли чего.

Пошёл.

У двери остановился, тупо глядя перед собой секунду или две. И вполоборота, через плечо, выдавил глухой скороговоркой:

- Так..э... ты же... вы же, вроде бы, были у нас месяц назад?.. Так, ну всё, давай.

И вылетел. Захлопнул дверь резко, будто отсёк. Поставил точку.

Я неторопливо покачался в кресле.

Посмотрел ему вслед.

Улыбнулся и положил руки на затылок.

Я поднял лицо вверх, встречая потоки радости и вдохновения, нисходящие на меня струями.

Я потянулся, с хрустом поигрывая молодыми упругими мускулами. Открыл пасть в беззвучном львином рыке и...

Опустил руку на телефон. Набрал.

- Алло... Таня? Это я. Да. Скучала? Ты скоро станешь узнавать меня из тысяч. Какой у тебя голос... Я уже не доживу до среды, наверное... вот знаешь, если звук переложить на запах, то твой голос - это жасмин. Правда, чего смеёшься? Это чудо какое-то... Не ври, я знаю, что его нет. Он только от меня ушёл. Да, в среду его смена, точно.

Я думал о нас... и знаешь, что? Мне интересно, что на тебе сейчас... что бы ни было, я хочу сорвать это зубами...