Предыдущие главы:
http://udaff.com/read/creo/118408/
http://udaff.com/read/creo/118420/
http://udaff.com/read/creo/118434/
http://udaff.com/read/creo/118446/
http://udaff.com/read/creo/118462/

11

Железная дверь неожиданно открылась, и на пороге показалась Аля.
- ДядьМить, а я Вам звоню, звоню, хочу спросить, Ваша машина перед моим домом стоит, или нет? Здравствуйте! – шла, улыбаясь, она к Газели.
- А я телефон дома оставил. Зачем его брать в поле? Вдруг потеряю? – тоже, неожиданно для себя, разулыбался дядьМитя, отмечая про себя, как хороша сегодня Аля, как ей идёт это лёгкое-лёгкое платье и совершенно крошечные туфли.
- Как Ваши дела, больной? – полушутя-полусерьёзно спросила Аля.
- Если бы не Вы, уже и не вспомнил бы меня никто!
- Прекращайте, дядьМить, Вы же мужчина! Крепкий, здоровый мужчина. Ну, подумаешь, приболели чуть! Заводите машину, едем!
- Едем! – лихо крикнул дядьМитя, открыл окно навсю, развернул Газель и, чётко обруливая ухабы, рванул по улице.
- Я поэтому и педиатром стала. Ненавижу со взрослыми возиться! Как вспомню, как мой отец болел… Брр! – продолжила Аля и смешно повела плечами, - Ляжет, кряхтит, не шевелится. Мы с мамой вокруг него бегаем, исполняем последнюю волю умирающего. А у него всего лишь грипп. С детками интересней. Они тебе верят. Всему верят. И в то, что комарик сейчас укусит, и что, если подуть, быстрее всё от зелёнки заживёт.
- А у Вас есть свои дети, Аля? – осторожно спросил дядьМитя.
- Нет. Мы с мужем, пока молодые были, всё откладывали на потом. То квартиру надо купить, то машину. Купили квартиру. И машину. Даже две. А с детьми так и не получилось. Перехотела я. Не знаю. Влюбилась в Кольку в восемнадцать лет, а потом всё прошло. Совсем. И живём сейчас по инерции. Удобно так. Я знаю, что он выкинет, он – со мной смирился. Но… Не знаю, не хочу я ребёнка в такой семье растить, - совсем погрустнела она и спохватилась, - Ой, что-то я разоткровенничалась, извините. Это, наверное, от того, что сплю много, расслабилась. Тут у вас такой воздух, такое всё… Настоящее.
- А Вы переезжайте к нам жить! Будете работать в здравпункте! – почему-то радостно предложил дядьМитя.
- Да Вы что, дядьМить? Я же тут со скуки умру! Москва – это ритм, движение. Я к ней уже привыкла.
- А Вы родились в Москве?
Аля задумалась.
- Нет. Приехала учиться. Так и осталась. Вышла замуж.
- Живёте по течению?
- А Вы? – вдруг вспылила Аля, - Чем Вы живёте по-другому? Отвёз-продал-привёз-продал-деньги-потратил – и так по кругу.
- Зато, я дома, - так же серьезно сказал дядьМитя. Это моё село. Меня тут все знают, всегда помогут. Все свои здесь. Всем доверяю. А Вы в своей Москве даже не знаете, кто с вами в одном доме живёт. И вообще, я лично уверен в том, что нужно гораздо больше ума, таланта и изворотливости, чтобы достойно жить где-нибудь в глуши. А у вас? Сел в метро, час протрясся, отсидел работу за двадцать тысяч, и так – каждый день.
- Пусть так. Давайте не будем больше об этом, хорошо, дядьМить? Мы скоро приедем?
- А уже! – и дядьМитя свернул с дороги в незаметный проезд между лесопосадками.
Они остановились перед полосатым шлагбаумом, под которым дремала огромная облезлая собака. Но она не обратила никакого внимания на приезжих, только приоткрыла глаз, как-то по-человечески вздохнула и положила морду на лапы.
- Не бойтесь, это Сашки Калязина собака. Выходите, - сказал дядьМитя Але, а сам залез за спинку кресла и достал бутылочку.
- А что это? – поинтересовалась Аля.
- Это Ваша клубника. В жидком эквиваленте!
- Очень интересно! И как же это?
- А вон, видите, сторожка? Вот сейчас мы туда зайдём, и все-все вопросы урегулируем.
Они подошли к покосившемуся домику, окрашенному ядовито-жёлтой охрой, и дядьМитя смело открыл дверь. На полосатом матрасе, раскинутом прямо на полу, по-мальчишечьи лежал на животе, закинув пятки вверх, здоровый мужик в тельняшке и, открыв рот смотрел маленький пузатый телевизор. В телевизоре парень в костюме и галстуке бодро рассказывал что-то непонятное.
- ДядьМить, слышь, смари! Смари, это ж Митрича нашего сын, ты понял, а?! – возбуждённо заговорил мужик, обернувшись на гостя. Заметив за плечами дядьМити незнакомую женщину, тот сконфузился, вскочил и, уважительно вытянув шею, сказал: «Здрасьте!»
- Какой сын, ты что, Сашка? Я же его утром видел, он от Митрича уезжал! Он бы не успел доехать до Москвы. Ему ещё джип на учёт ставить!
- Так это ж в записи передача! Что ж ты такой от жизни оторванный, дядьМить! Давай, знакомь с гостьей, откуда такая красивая, - подмигнул Сашка почему-то дядьМите.
- Это Алевтина Олеговна, - не оценил Сашкиного гостеприимства дядьМитя, - Племянница нашего фельдшера Надежды Николаевны.
- Здравствуйте, - протянула руку Аля, - Очень приятно!
- А уж как мне! - обрадовался Сашка, - Я дядьМитю ни разу с женщиной не видел, доволен за друга!
- Хватит тарахтеть, - рассердился дядьМитя, - Я по делу, Сашка!
- Конечно, по делу! Кто ж просто так поедет в эту глухомань?
- Саш, нам бы клубнички подкопать пару кустов, а?
- Да ты что, дядьМить! Меня ж за эти кусты уволят!
- Я всего парочку! И не за просто так, - и дядьМитя протянул ему бутылочку, которую прятал за спиной
- Это меняет дело, - засмеялся Сашка, выхватил бутылку и подмигнул дядьМите, - А ты?
- Нет, я за рулём!
- Ладно, ладно. Идите, только не потопчите там ничего. И копайте из разных мест, чтоб не заметно было.
Они обошли забор из колючей проволоки и ступили на большое квадратное поле, на котором длинными стройными рядами торчали клубничные кусты. Огромные листья с детскую ладонь, не меньше; длинные зеленые усы.
- Клубника здоровенная вызревает, я с рынка возил её в Москву, - гордо сказал дядьМитя.
- То, что нужно! Вот это да!
ДядьМитя подал Але пакеты и совок.
- Вот, подкопайте, какие понравятся, Вы же наверняка ничего с собой не взяли.
- Да, не подумала даже, - улыбнулась Аля, - Мы, городские жители, считаем, что вся клубника прямо в пластиковых коробках растёт. Ой, Вы и рукавички взяли? Огромное спасибо!
Аля надела перчатки, шутливо полюбовалась сквозь них на солнце, ухватила совок, подобрала подол и наклонилась над ближайшим раскидистым клубничным кустом. В глаза дядьМите ударило непривычно белым, и он вдруг понял, что этим жарким сентябрьским днём на Але было надето только платье. А под платье она не надела больше ничего. Его буквально парализовало. Он замер, не зная куда девать глаза. Аля уловила застывшую дядьМитину фигуру, выпрямилась, убрала со лба волосы и спросило участливо:
- Вы что, дядьМить? Что-то случилось? Что-нибудь болит?
- Нннет… - промямлил дядьМитя, - Всё хорошо. Просто… Это от солнца, наверное… Как-то мне не по себе.
- А Вы отойдите в тень. Я сейчас быстро упакую кустика четыре, и поедем!
- Да-да, конечно, да.
Он отошёл к лесопосадке, сел под берёзу и дрожащими руками закурил. В голове было абсолютно пусто. Не моргая, он смотрел на дальний край поля, где раскачивались деревья. Потом поймал себя на том, что взгляд прикован к гибкой Алиной фигуре и ловким рукам, которые быстро заматывали клубничную зелень в пакеты.
- ДядьМитя, я готова, можем ехать! – крикнула Аля и помахала свёртками.
- Иду, - он встал, и на негнущихся ногах пошёл к шлагбауму, за которым стояла его Газель.
Обратно они ехали быстро, горячий воздух в кабине разморил окончательно, да и говорить было как-то лень.
- Вы знаете, дядьМить, я прямо что-то устала. Хотя, вроде бы, сделала всего ничего. Приеду сейчас и лягу, подремлю.
А дядьМитя думал о том, что если прямо сейчас он протянет вправо руку и коснётся Алиной руки, его непременно убьёт током. Его убьёт, а Аля останется жива. Такое было напряжение. Он уловил её внимательный взгляд.
- Что с Вами, дядьМить? Вы меня не слышите? Я спросила, Вы любите поспать?
- Я?! Да… Я тоже буду спать, ага. Кстати!!!
В нём вдруг всё ожило, он засмеялся и, беспечно и игриво глядя на Алю сказал:
- Знаете, Леонардо Да Винчи такой был?
Аля кивнула и удивлённо посмотрела на дядьМитю.
- Он вообще не спал!
- Да ну?!
- Точно говорю! Я читал, что он каждые три часа дремал по пятнадцать минут. И этого хватало. Просто ему было жаль терять на сон своё драгоценное время. Он так в своих книгах и писал. А американцы захотели это проверить. Взяли какого-то студента, и неделю заставляли его дремать, как Да Винчи. И всё подтвердилось! Можно, оказывается, совсем не спать. Только вот тот студент отказался продолжать опыт дальше. Знаете, почему?
Аля, округлив глаза, пожала плечами.
- Я, дядьМить, даже не знаю. Мало того, что у Вас состояние меняется каждые полчаса, так Вы ещё и про Да Винчи рассказываете. И почему отказался студент?
- Да потому. Делать ему было нечего. Сидел он и маялся от безделья. Всю неделю. Времени много, а чем его занять – не знает, - резюмировал дядьМитя и внезапно расхохотался.
- Ну, Вы даёте, дядьМить! – Аля тоже засмеялась и как-то рефлекторно положила свою руку на его. Током его не убило, но тряхнуло изрядно.
А дома снова навалилась апатия. Он лежал на кровати в одежде и не думал ни о чём. Будильник в такой тишине тикал особенно жутко. И могла бы эта тишина остаться мёртвой, если бы не ожил телефон. «Двадцать минут одиннадцатого» - отметил про себя дядьМить и, не глядя, принял вызов. Он услышал радостный Алин голос, которому вторил ещё один, женский.
- ДядьМитя, здравствуйте ещё раз!
- Здравствуйте, Аля, что-то случилось?
- Случилось! Хорошее! Тётя Надя вернулась!
ДядьМитя, почему-то, совсем не обрадовался.
- Да? Как здорово. А почему так быстро?
- Я Вам завтра всё расскажу, по дороге.
- По дороге? А мы куда едем?
- В райцентр, на вокзал.
У дядьМити опустилась рука с телефоном.
- Тётя Надя купила мне билет в Москву на завтра. Сама только что приехала, не предупредила, сделала сюрприз! – кричала весёлая Аля так громко, что было слышно на расстоянии.
ДядьМитя пересилил себя и спросил сухо:
- Во сколько заезжать?
- Ну, если поезд в девять вечера, буду ждать вас у тёти Нади в семь. А ещё лучше, приезжайте пораньше, чаю попьём, поболтаем.
- Нет, не могу. Дела, - соврал дядьМитя, - Но к семи заеду точно.

12

На следующий день он специально задержался, чтобы не заходить в дом и сразу забрать Алю. Не получилось. Надежда Николаевна ещё минут двадцать, охая, бегала вокруг Газели, шутливо заламывала руки и обнимала «Алечку, спасительницу, милую хорошую, спасибо за клубничку». Порывалась она поцеловать и дядьМитю, но тот так испуганно шарахнулся в сторону, что фельдшерица даже смутилась. Наконец, они погрузили вещи, которых за пять дней стало в два раза больше, и выехали из села. ДядьМитя ждал, что Аля первой начнёт разговор, но та почему-то молчала, и, отвернувшись, разглядывала уже жёлто-красно-зелёный лес.
- Ну так что вышло-то с Надеждой Николаевной, Аля? – не выдержав, спросил дядьМитя.
- А Вы знаете, всё почти в порядке. Её за два дня обследовали. И никакой там не рак. Смеялись всем отделением над вашими врачами. Сделали пункцию, рентген, томограмму. Обыкновенный абсцесс, большой, правда. Со смазанной клинической картиной. Её направили в ваш областной центр, через неделю сделают операцию, и всё. 
- А почему Вы не остались? За тёткой-то надо ухаживать.
- Там несложная операция. Реабилитационный период мягкий, всё будет в порядке, - и Аля опять отвернулась к окну и стала провожать глазами красные светоотражающие пластинки, прикрученные к отбойникам, которые неслись прочь от кабины.
Через каких-то полчаса дядьМитя парковал Газель у вокзала и помогал Але выгрузить и донести вещи. Они быстро прошли сквозь маленькое здание и вышли к путям.
- Ничего себе, - удивилась Аля, - Какой у вас перрон высокий, как в Москве!
- Да, история была что надо! – усмехнулся дядьМитя, - Ещё в прошлом году тут просто асфальт был, такой, с ямами, лужами. И низкий-низкий, даже до откинутой ступеньки вагона надо было ногу задирать. А когда первые заморозки ударили, так вообще каток получился. И мужик один жену свою провожал, выпивши был, но не сильно. И вот, поезд ход набирает, а он бежит за ним и жене рукой машет и смеётся. Досмеялся. Поскользнулся на такой луже, и – прямо под состав. Обе ноги по колено отрезало колёсами.
- Да Вы что?! – ахнула Аля, и прижала ладони к щекам.
- Да, так вот. Скандал потом был грандиозный. Приезжал начальник отделения дороги, шкуры со всех снимал. Вы думаете, с чего такой перрон высокий и хороший? Это ж плиты перекрытия, которые сначала к нам привезли, а местные шефы их себе на дачи выписали. Ну, после этого случая, вернули, конечно. Одного, для острастки, засудили, дали три года условно.
- Ужас какой, - совсем серьёзно сказала Аля, - А вот и мой транспорт!
Они остановились у зелёного купейного вагона, напротив хмурой крупной проводницы. Аля достала из сумочки билет, паспорт, показала ей и то, и другое, кивнула головой в сторону дядьМити: «Он со мной, провожает». Они зашли в вагон, в пустое, пахнущее дерматином, купе. ДядьМитя уложил чемодан и сумку в рундук, откинул столик. Они сели друг на против друга, разделённые этим столиком, и не зная, что говорить, молча смотрели куда-то в разные стороны.
- Что будете делать, дядьМить? – внезапно хриплым голосом спросила Аля.
Он задумался. Развёл руками.
- Да то же самое. Пока осень, заработаю порядочно. Помотаюсь в Москву.
- В гости заедете?
- К Вам? У Вас своя жизнь, Аля, у меня своя. К тому же, Вы замужем.
Аля усмехнулась.
- Я ничего не имела в виду, дядьМить. Просто, в гости.
- Да, наверное, это и плохо, что не имели, - сказал он и пристально посмотрел Але в глаза.
Они застыли. За окном медленно проехал пассажирский поезд. В окнах горел свет, который плавно перетекал с Алиного на дядьМитино лицо. Казалось, что это едут они. Но дядьМите совершенно некуда было ехать. Он смотрел на Алю и думал: «Ну скажи же ты, скажи! Ну, хоть что-нибудь! Что, не понимаешь ничего? Дура ты, значит? Дура! Или я. А кто я? Старый идиот. Зачем всё это, зачем?». И так крутились бы эти мысли по кругу в стеклянной тишине, но её вдруг разбило постукивание ключа снаружи купе и громкий противный голос: «Провожающие, просьба покинуть вагоны!»
ДядьМитя вздрогнул, его глаза погасли и он сказал, глядя на своё отражение в окно:
- Ну, я пойду?
- Идите, дядьМить. Спасибо Вам за всё.
- И Вам, Аля. Всего хорошего.
- Звоните, если что.
- А есть смысл?
- Это такой ненужный вопрос, дядьМить. До свидания.
И он выскочил на перрон, и, не оборачиваясь, зашагал прочь от поезда. Через полминуты раздалось шипение воздуха из-под колёс, длинно прогудел локомотив и, вздрогнув, начали разгоняться вагоны. И чем быстрее ехали прочь они, тем медленнее двигался воздух вокруг дядьМити. Наконец, всё вокруг застыло. Остановился и он. Ему казалось, что в его жизни, доселе медленно катившейся с пологой горки, чья-то огромная и властная рука внезапно перевела стрелки, он оказался на бобслейном жёлобе, и, после головокружительных взлётов и падений, застыл в самой неудобной точке трассы. ДядьМитя добрёл до Газели, сел в неё. Посидел в тишине несколько минут и завёл двигатель. Странно, но мотор разбудил и его. В дядьМите проснулось что-то лихое и не по-хорошему дерзкое. Он дёрнул коробку, с визгом отъехал со стоянки и, подрезав какой-то здоровенный БМВ, помчал в Нижне-Полежаевку.