5

Его всегда поражал контраст того мира, в котором он жил, и мира Москвы. Какие-то триста километров – и ты как будто оказываешься в будущем. То ты едешь по выщербленной асфальтовой полоске меж бескрайних полей  с игрушечными тракторами, а спустя какие-то пару часов движение становится плотнее, обгоняющие машины – дороже, и вот уже показались вдали огромные подмосковные многоэтажки, а потом и белый знак с чёрными буквами, которые для многих складываются в слово-мечту, слово-проклятие или просто в название родного города – «Москва».
Москву дядьМитя не любил за суету, избалованность и пробки, в которых он однажды сжёг сцепление. А ведь за счёт Москвы он и жил. Пару раз в месяц дядьМитя брал заказы на рынке для местных «предпринимателей», потом в столице искал нужные им товары и привозил. А в хороший осенний сезон он набивал кузов капустой, морковью и крепкими вениками, которые местные бабки плели из сорго, растущего в каждом огороде, и за неплохие деньги сдавал на подмосковном овощном базаре какому-то хмурому азербайджанцу.
На этот раз, медленно толкаясь в правом ряду на М4, дядьМитя снова недовольно подумал, что поездка прошла в убыток, а ему ещё и обратно ехать, и тётку какую-то везти. Фельдшерица вдруг шевельнулась, оживилась и сказала тихо:
- Вот и Москва, дядьМить. Дальше езжай прямо, тут недалеко, я тебе скажу, где остановить.
- А что там за больница, Надежда Николаевна? Я сколько езжу, внимания не обращал, не знаю.
- Лучше тебе и не знать. По правой стороне поглядывай, коричневое здание, не ошибешься.
ДядьМитя не ошибся. Больницу он увидел уже минут через пятнадцать, она была похожа на большую тёмную крепость с центральной башней, и было даже в её облике что-то пугающее.
- Надежда Николаевна, прибыли. Куда заезжать?
- А никуда. На остановке на автобусной останови. Там Аля меня встречает. А вот и она, вон, видишь, машина красная? Притормози.
ДядьМитя остановил Газель у маленького Пежо, возле которого стояла женщина в джинсах и короткой куртке, с волосами, стянутыми в пучок. В багажнике машины возился вертлявый черноволосый мужчинка.
- Аля, нахрена тебе столько вещей? На две недели ведь едешь, кто всё это таскать будет?
- Не таскать, а носить. Женщина всегда должна оставаться женщиной. Да и какая тебе разница, хоть отдохнёшь от меня, - она говорила медленно, с ленцой и явным недовольством.
- Иди лучше тётку встречай, - обернувшись, заметил мужчинка Надежду Николаевну и дядьМитю, который пытался вытащить сумку фельдшерицы из кузова, но та за что-то там зацепилась, опасно потрескивала на швах и никак не хотела вылезать из-под тента.
- Тётя Надя!
- Алечка! – фельдшерица кинулась женщине на шею и зарыдала.
- Ну что ты, тётя Надя! Что ты! Ну всё будет хорошо, тут лучшие врачи, я уже обо всём договорилась!
- Алечка, ты прости меня за всё, - ещё сильнее захлюпала носом фельдшерица.
- Да прекрати ты себя хоронить, - уже строго осекла тётку Аля, - Неделя на обследование, потом операция – и всё. Тысячи людей так живут, а ты вот расклеилась. Тебя проводить?
Фельдшерица вдруг резко выпрямилась, подошла быстрым шагом к дядьМите, терзавшему сумку, на удивление легко вытащила её из кузова и пошла в сторону больницы.
- Не провожайте меня. Как всё будет известно – я позвоню. И ты, Аля, звони мне, если будут вопросы по здравпункту, - обернувшись на ходу, выпалила Надежда Николаевна и ещё решительнее зашагала в сторону корпуса.
- Тебе нужен Андрей Иванович, тётя Надя, не забудь, удачи тебе!
Надежда Николаевна отмахнулась рукой.
Мужчинка уже грузил Алин чемодан в Газель, не обращая никакого внимания на дядьМитю.
- Ты бы борт откинул, удобнее было б, - заметил дядьМитя.
Мужчинка едко усмехнулся и перекинул-таки чемодан в кузов. В чемодане что-то звякнуло, Аля подскочила к мужчинке и оттолкнула его от Газели.
- Коль, ну что ты криворукий такой? Не мог нормально положить – водителя бы попросил.
- Кого мне ещё попросить? Ассамблею ООН?
- Да ну тебя. Я поеду, - она приложилась к его щеке своей и села в кабину.
ДядьМитя хотел было протянуть мужчинке руку, попрощаться, но тот уже шёл к Пежо, прикуривая длинную тонкую сигарету. «Ну и что он о себе возомнил?», - подумал дядьМитя, - «Олень карликовый». Настроение у него совсем испортилось, и он тоже закурил. Стекло пассажирской двери его Газели опустилось, и оттуда показалось недовольное Алино лицо.
- Ну, мы едем, или нет?
- А Вы как стекло открыли? Я ж ручку снял, чтоб не дергали зря!
- А я её нашла. В бардачке.
ДядьМитя взвыл, выплюнул сигарету и полез в кабину…
Они молчали, на улице моросил нудный дождь, дядьМитя долго искал, где развернуться, и Аля, видя его растерянное лицо, сказала:
- Езжайте сейчас направо, там будет маленький такой переулок, через него мы и выскочим в обратную сторону, там светофор ещё со стрелкой.
- Хорошо. А откуда Вы знаете?
- А я часто тут бываю. У меня много друзей здесь работает, вместе в институте учились.
- А что это за больница?
- Ой, а Вы не знаете? Это ж онкоцентр на Каширке. Тут лучшие специалисты по этому профилю.
- А Надежда Николаевна сюда зачем приехала?
- Она Вам не сказала? Мнительная тётя Надя, и суеверная. У неё подозрение на рак.
- Да Вы что?
- Ситуация курьёзнейшая. Она же сама весной к вам в село вызывала передвижной флюорограф. Вы-то проходили обследование?
- Неа, я в командировке был.
- Зря. Каждый год надо проходить. Но я не об этом. В общем, тётя Надя всех ваших загнала на флюорографию, ещё и с сёл соседних человек 50 привезла, выбила транспорт в райцентре – она в этом молодец, а потом, перед отъездом флюорографа, сама сделала снимок. И что вы думаете? У всех всё в порядке, а у неё - затемнение в правом лёгком. С кулак размером. Тётя Надя тут и запаниковала. Есть перестала, пить перестала, смерти боится. Видели, какая худая стала?
ДядьМитя кивнул.
- Звонит мне, плачет, кричит: «Алечка, помоги!». Я своим скорей звонить, вроде нашли для неё место. Она ж обследование у вас в райцентре прошла, там её ещё больше напугали, один идиот даже поинтересовался, завещала ли она уже свою избу с участком, и если нет, то сколько будет такой кусочек земли в экологически чистом уголке стоить.
- И что ж, правда рак у неё? - дядьМитя спрашивал с живым интересом - когда он был маленьким, его двоюродная бабка как раз от такого диагноза и приказала долго жить, и дядьМитю удивляло: как может собственный организм сам себя съесть?
- Скорее всего, да. Но метастазирование  пока не замечено, и вообще, странное расположение и границы опухоли. Я даже не сомневаюсь, что ей помогут, Андрей Иванович – доктор гениальный. Мы с ним на одном курсе учились, только он - хирург, а я – педиатр. Ой, а мы же не познакомились! Алевтина Олеговна, - представилась Аля и протянула узкую ладонь с обручальным кольцом.
ДядьМитя повернулся к ней лицом и замер. «Как там говорят? Тонут в глазах? В таких не утонешь. В них упадёшь – и пропал. Бездна», - лихорадочно неслось в его голове, - «Как же так? Такое обычное лицо и – такие глаза». Он совладал с собой и подал Але руку.
- А я дядьМитя.
- Вас Димой зовут?
ДядьМитя замялся.
- Да нет, Митрофан Иванович я. Но, вроде, дядьМитя – удобнее, да?
- Хорошо, как хотите. Хотя такое обращение старит. Вам сколько лет?
- Пятьдесят два.
- Нууу, вы мужчина ещё хоть куда! А мне тридцать восемь. Похоже на то?
- Неа. Не больше тридцати бы Вам дал! – выпалил дядьМитя.
- Спасибо! – довольно расхохоталась Аля, - А Вы тоже моложе своих лет выглядите, Митрофан Иванович.
- И всё-таки называйте меня дядьМитей, хорошо?
- Да как хотите. ДядьМить, в Мак-авто заскочим? Я бы перекусила.
- Никогда там не был.
- А Вы часто в Москве бываете?
- Довольно-таки. Пару раз в месяц.
- Заезжать в Москву двадцать четыре раза в год и не побывать в Макдональдсе – Вы меня, дядьМитя, удивляете. Через пару километров будет столб с буквой «М» стоять, туда и заруливайте. А где вы по Москве мотаетесь?
- Да почти везде, куда заказы нужно развезти.
- Это вы как бы курьер?
- Ну, пусть курьер. Раньше часто заезжал на Семёновский рынок, там фаянсом торговали и разными штуками для ванных и туалетов. А потом тот отдел сантехники закрыли.
- Да вы что?! А я живу на Щербаковской улице, рядом с метро Семёновская. Сказала бы тётя Надя, что земляки её проезжают мимо, я бы Вас в гости пригласила.
ДядьМитя совсем засмущался, сбросил газ и свернул по стрелке с надписью «Мак-авто».
Пока  Аля,  перегнувшись через рычаг переключения скоростей, говорила парню в кепке с калькулятором какие-то странные слова, дядьМитя боялся пошевелиться. Кажется, сто лет женщина не приближалась к нему на такое критическое расстояние. Неожиданно она повернулась, случайно проведя хвостом из волос по его щеке и спросила:
- А Вы что будете заказывать?
- Мне то же, что и себе, - просипел  дядьМитя. Голова кружилась, во рту пересохло, - Попить побольше возьмите.
- Хорошо.
Через пару метров девушка из окошка протянула дядьМите бумажные пакеты, из которых очень вкусно пахло.
- Это Вам, - передал их дядьМитя Але.
- Мне только половину, - засмеялась Аля, - А то я из кабины не вылезу, когда мы приедем.
ДядьМитя тоже натянуто захихикал, взял свой пакет и заглянул внутрь. Сзади кто-то начал истошно сигналить. Аля снова улыбнулась и крикнула: «Поехали, по дороге поедим!».

6

Дождь из нудного и моросящего незаметно перешёл в настоящий ливень. Хоть дядьМитя и осторожно держал скорость, они быстро проскочили Видное, дорога стала свободнее и Аля начала подавать из бумажного мешка дядьМите коробки и свёртки, которые тот раскладывал вокруг себя на кресле.
- Я Вам биг-мак взяла и картошку. И колу. Вам нравится?
- Биг-мак я не ел никогда, картошка и есть картошка, а вот кола – не моё. Йод какой-то.
- Вы очень странный, дядьМить, Вам не говорили? Как будто не в этой жизни живёте, а в какой-то параллельной. Как Вам биг-мак?
ДядьМитя пожал плечами, на ходу сжал толстую шайбу бутерброда левой рукой, но, пока нёс его ко рту, тот разъехался на три части, шлёпнув на дядьМитины джинсы жирную котлету, огуречные кружочки и чахлый лист салата.
- Твою же ж мать! – выругался дядьМитя, стряхивая всё на пол и отправив туда же куски булки - Что за ерундовина? Давайте картошку, она поудобнее будет.
Аля сначала засмеялась, но потом достала салфетки и подала их дядьМите.
- Вот, протрите.
- А смысл? Всё равно уже стирать, пятна жирные останутся.
ДядьМитя ещё раз с сожалением посмотрел на джинсы, потом на коробку.
- И всё-таки фигня это какая-то. На картинке красиво нарисовано одно, а внутри – чушь скользкая. Аля, а сколько я Вам должен за еду?
- Да Вы что? Это я Вам должна! Чуть не забыла! Батюшка Иоанн мне звонил, говорил, что Вы за свои деньги поехали. Такой Вы отзывчивый, спасибо Вам. Вот, возьмите, – и Аля начала копаться в сумке в поисках кошелька.
ДядьМитя густо покраснел, вспомнил, как взял у священника тысячу и как собирался взять ещё с «племянницы фельдшерицы».
- Да будет Вам. Не надо денег, я и так нормально зарабатываю. А помочь – так всегда пожалуйста.
- Нет-нет, дядьМить, и не спорьте, вот, - Аля открыла кошелёк и зашелестела купюрами. Вдруг под передним бампером раздался громкий хлопок, и Газель резко бросило вправо. «На прострел пошло» - током пронеслось в голове у дядьМити, он вцепился в руль, крикнул: «Держись!» и попытался удержать машину на дороге, но ту неумолимо тянуло на хлипкую размытую обочину. «Давай, давай», - лихорадочно думал дядьМитя, а сам крутил руль то влево, то вправо. Газель начала опасно раскачиваться, потом подпрыгнула в сторону и неожиданно резко остановилась и заглохла.
- Фуууххх, - только и смог выдохнуть дядьМитя, натянул бейсболку на глаза и откинулся в кресле, - Аля, Вы как, в порядке?
Раскрасневшаяся Алевтина смотрела на него ошалевшими глазами, и только открывала и закрывала рот. Сквозь ватную тишину пробивались звонкие удары дождя по крыше. Аля поёжилась, вздрогнула и громко спросила:
- Это что вообще было?!
- Колесо взорвалось, кажется. Надо пойти посмотреть.
- Мы же чуть не разбились, Вы понимаете?
- Да нормально всё, у меня у знакомого такое было. Только лопнуло левое колесо и его вынесло на встречку.
- И что?!
- Ничего. Там по обочине шла бабка с козами. Двоих сбил.
- Бабку и козу?
- Нет, коз было три. Двоих и сбил. Хотя, как он говорит, лучше б бабку. Из-за этих коз она его самого чуть не убила. Материла так, что тот даже пересказать не мог.
ДядьМите вдруг стало смешно, как всегда бывает после того, как что-то страшное проносится мимо. Он смеялся над всем: над испуганной Алей, сбитыми неизвестно когда козами, над их не случившейся аварией посреди дороги. Когда уже перехватило от смеха живот, дядьМитя с трудом выпрямился, ткнул кнопку аварийки и нехотя вылез из Газели под холодные небесные струи, захватив из-под сиденья чемоданчик с инструментами; свободной рукой выгреб с пола остатки гамбургера прямо на дорогу.
- ДядьМить, может, Вам помочь? - крикнула Аля.
- Да чем Вы мне поможете? Посидите тут, я быстро.
Мимо неслись машины, и дядьМитя с горечью подумал, что никто так и не остановился, не спросил, как дела, нужна ли помощь. А наверняка ведь было видно, как бросало тентованный грузовичок из стороны в сторону. Первым делом дядьМитя посмотрел на переднее колесо. Он не ошибся – сосок камеры срезало ободом начисто, покрышку порядочно жевнуло, сам обод местами погнулся и изодрался придорожным щебнем. ДядьМитя вздохнул, обошёл машину и полез под кузов, доставать запаску. Пока откручивал и вытаскивал колесо, вымазался в грязи и промок насквозь. ДядьМите показалось, что менял колесо он часа четыре, не меньше – настолько мучил и мешал дождь. Замечая, как Аля поглядывает на него в окно, дядьМитя принимал беспечный вид, утирал воду с лица и продолжал играючи откручивать гайки, хотя хотелось ему бросить Газель здесь, поймать попутку и переждать дождь где-нибудь в тепле, не торопясь.
Закончил он минут через двадцать; пробитое колесо, домкрат и баллонный ключ, не глядя, забросил в кузов и быстро заскочил в остывшую уже кабину.
- Ну, как там? – спросила Аля.
- Да как я и говорил – колесо пробилось. Но я уже всё поменял.
- Можем ехать?
- Да, конечно, - сказал дядьМитя и повернул ключ. Сиденье  под ним быстро промокло, вода стекала на резиновые коврики, его начала бить мелкая дрожь, а со стороны дядьМитя стал похож на злого грача, который только что вернулся с грозового неба в неуютное гнездо на голом дереве.
- Сильный там дождь, да, дядьМить? – беспечно спросила Аля.
«Выйди да посмотри», - вдруг со злостью подумал дядьМитя, резко кивнул головой, но потом быстро успокоился, понимая, что ни Аля, ни дождь, ни он, дядьМитя, не виноваты в том, что случилось. Просто такое стечение обстоятельств.