...воистину, как смерть крепка любовь,
люта, как преисподняя,  ревность,
и стрелы её - стрелы огненные…

Маргарита.
И даже – Маргарита Николаевна. Как в Книге.
Чернокудрая, синеглазая, ни на один глаз не косящая ведьма.
Ну-ка, друзья мои, много читающие и слегка пишушие, как на духу: кто из вас не мечтал об этой встрече? Ну-ка, собратья-графоманы, покаемся: кто из нас, будь то столп духовности или самый конченный макулатурщик – хоть во сне не видел себя однажды тем самым Мастером?
Да ладно, - хмыкнет, быть может, иной скептик. Мало ли на свете Маргарит? Не повод выдумывать на ровном месте, да с три короба…
Что ж, спору нет – Маргариты в этом мире еще попадаются. Поискать, так и Николаевн, думаю, отыщется довольно. И пусть на них хмыкают скептики.
Ведьм мало. Настоящих.
А про эту я слышал задолго до того, как увидел. И пиздежу было больше, чем про всех остальных, вместе взятых. И такая, и сякая. Исчадие ада. Чорт в юбке, но чаще – в шортах. Зато всегда – в элегантной шляпке (это на байке-то!), в шелковой маске от ветра, в развевающейся по ветру шали, в водительских перчатках  и даже иногда – в сапогах. Единственная такая на острове, где +30 тепла - норма. Привидение, которое прилетает на 125-кубовом зеленом помеле и исчезает так же внезапно – всегда на реактивной тяге. Ты с Марго не связывайся если чо, она знаешь какая… Ножи – прячь. Зарежет запросто, ей похуй. Она змей ест! Кобру. Правда, жареную. Зато змеиную кровь пьет – сырой. И яд тоже. И то. И сё. И ваще.
Еще тогда, помнится, сердце стукнуло неровно: нет, ну надо же!
Из этого фонтана слов, из чувств, едва прикрытых, из описаний, чаще недобрых и всегда неравнодушных, просвечивал-бил луч энергии такого накала, что делалось ясно – там настоящая. Сорт Экстра. Злые отзывы – они ж гораздо ценнее добрых, они от души идут. О ком мало злословят-то? Кто не затронул, души не задел. О ком вообще не говорят? То-то…
- Твое полное имя ведь – Маргарита? – спросил при первой встрече.
- Я Маргарита. И даже – Николаевна. Та самая, глазам не веришь штолле?
И буйно расхохоталась. И показала ладони, на которых линия жизни дважды перекрещивалась с линией судьбы, образуя ясные, как стигматы, инициалы – М прописное, два удара шпагой наперехлёст. Она явно знала, о чем вопрос.
Была ли у вас минута, когда… впрочем, не надо. Михаил Афанасьевич все давно написал. Мне ли, подмастерью, лезть дополнять Мастера?
Я и так попросил сшить и подарить мне шапку. Черную шапочку с желтой шелковой буквой «М». К слову пришлось. Обнаглел.
Согласие было дано.
Так я стал шапку ждать. Ждать не было скучно.
С Маргаритой можно смеяться сутки напролет, и не надоедает.
Ей мало существующего лексикона: она создает новые слова десятками, сотнями, сверкает копирайтами – хоть все брось и садись записывать. Но не все и запишешь, ведь порою звучание так же значимо, как содержание. А легкий фамильный акцент, доставшийся от дедушки – дворянина и гауптштурмфюрера СС – придает ее находкам очарование, почти немыслимое на теплых берегах ласкового неарийского моря.
- Если помидоры не хоч-чется есть, ихь мош-жно выпийт!
Шляхн-бляхн-расстреляйт! – срабатывает мирная доселе соковыжималка, и стакан «Кровавой Мэри» с щелчком встает на стол – как патрон дослали.
Маргарита управляет птицами, ветром, дождем с той же легкостью, с какой я повелеваю, скажем, электрочайником. Ей стоит только захотеть.
А если Маргарита всерьез злится, то электроприборам в радиусе ста метров – хана. Иногда вместе с проводкой. Она старается не ездить под опорами электропередач. Вернее, опоры сами шарахаются от сверхзвукового зеленого помела. Но успевают – не всегда… И горят как свечки.
А тайцы, напротив, всегда стараются коснуться ее, погладить по руке. Тайцы ближе к природе, они что-то такое чувствуют.
Как причудливо тасуется… типун мне на язык, плагиатчику.
Словом, время летело нескучно. Мы и дом один съездили посмотреть – чудесный маленький белый замок, точно молочный клык, прорезавшийся из древней десны-скалы в высоких предгорьях Ламаи. Все это в шутку: ну,  просто полюбоваться с птичьей высоты веранды, как солнце, ныряя, до крови кипятит аметистовую воду в бело-зеленой коралловой чаше Ламаи-Бэй…
«…под нашими окнами», едва не написал.
Но это только в сказках сюжет укладывается в «жили-были, щи хлебали, по усам текло», и все в один день. Повесть требует завязки, кульминации, развязки. А в настоящей повести фарс всегда идет об руку с драмой.
А мы все ржали. Мотались по острову. Никого не трогали, починяли примус.
И вдруг Маргариту арестовали.
                                                    * * *
Бопхут полис стейшн
SMS from: Kot - «Ona neostanetsa u tebia bolse ne odnu nocj, zakroi svoj domik. Takije pravila na etom ostrovke, segodnisnije i poslednije.»
Как назвать тебя, мелкий доносчик из мелкой прибалтийской республики? Тебя, ее вечного придворного пажа, возомнившего себя королем? Подлинных имен тут без тебя достаточно. А ты, пожалуй, побудь Котом – так, как прозвала тебя она тогда, в самом начале. Интуитивно.
И что ты сделал, котяра, когда почувствовал себя третьим лишним?
Впрочем, котам (даже взбунтовавшимся против своей роли) пристало быть шутами – и ты уподобился пошлейшему Карандышеву… «Так не доставайся ж ты никому»? Но тот хотя бы убил, ты же – только ранил.
Впрочем, подстава была резкой и болезненной.
Мужской голос, говоривший по английски с акцентом, растягивая слова (это все узналось, хотя и не сразу) позвонил в иммиграционную полицию острова. Голос сообщил, что гражданка Росиии имярек, проживающая по такому-то адресу, проживает без визы. Голос назвал точную цифру: виза просрочена на год и семь месяцев. Голос не поленился уточнить, что в настоящее время гражданка как раз-таки пребывает в своем особнячке, что в последнее время бывает нечасто. Так что – поспешите застать, доблестные стражи.
Что ж – поспешили и застали. Арестовали. Велели паспорт показать…
(у безмятежности Страны Улыбок, оказывается, есть изнанка.
Тут многие живут с просроченной визой: иные по году, кто и по пять. Никто и никогда не проверит твой паспорт просто так. А придет час Х – нужно выехать из страны – иди в туристическую полицию. Озвучь самую бредовую версию (да хоть – пьяный пролежал эти пять лет), получи в паспорт отметку и двигай к границе. Там заплатишь штраф, 20.000 бат, и двигай дальше, за новой визой. Ну, иммигрейшн офицер может запретить тебе повторный въезд в Таиланд – и на этом все. Да и то редко. Тайское законодательство разумно: зачем бросать за решетку повинную голову и кормить за казенный счет, если можно, наоборот, пополнить казну деньгами? Честно говоря, при просрочке больше полугода – оно и фарангу, если на круг считать, выходит дешевле… И все довольны, главное. Май пен рай, сабай-сабай.
Но если ты обеспокоил полицию, и тебя пришлось ловить – тогда держись, и не жди пощады – жди тюрьмы и депортации. И если за тебя озаботил полицию кто-то другой – держись все равно ты. Может, в уголовном законодательстве прекрасного далека и будет наказание за донос, пока же это называется – помощь следствию. Благородно звучит, не правда ли?)
Это не твоих лап дело, котик? Да брось, точный адрес Маргариты знали только мы двое. Про год и семь месяцев не знал даже я.
А впрочем – будь ты проклят, стукач, и – не до тебя сейчас.
Первые дни – всегда шок. Достаточно прожив в раю, забываешь о существовании чертей. И чувство обиды, совсем детское: господи, да за что с нами так?! И надежды, тоже детские: этого не может быть, надо моргнуть, проснуться, ущипнуть себя – и невнятная чертовщина развеется сама собой, изойдет, перестанет быть… И раздражение, перерастающее во вполне уже взрослую злость: опять траблы, непонятки, опять по уши в неустроенной женской судьбе… и опять – мусора, решетки, шмоны, передачки без палева и передачки с палевом… я за этим ехал за девять тысяч верст?!
И раскаяние: ну, брат… вольно ж тебе было жить без шапочки с вышитой шелком буквы «М»! Миллионы живут, и ничего. А тебе вот приспичило – не палку лишнюю бросить, не вечерок скоротать с приятством – нет, сразу – шапку Мастера. А теперь скулишь – на свободе, в отличие от! – что нет тебе ни света, ни покоя? Ну ты и козел, при всем самоуважении…
А что Маргарита?
А Маргарита развлекается, как обычно! Она тем более еще не поверила.
Маргарите скучно, нестерильно – а это ее пунктик – и она сколачивает клининг-бригаду из сокамерниц: невнятных малазийских гастролерш, застенчивых проституток из Мьянмы, нелегальных китайских певичек и таек, угодивших в тюрьму прицепом – за мужей-драгдилеров. Мои передачки вызывают у полицейских недоумение, но чаше смех: судя по ним, «руссиан леди» питается исключительно чистящим порошком да проволочными щетками. Но через пару дней КПЗ буквально сияет, и сфотографироваться с Маргаритой у дверей «образцовой» камеры приезжает целый полицейский генерал, и сам с головы до ног сверкающий разными – уставными и не очень – бляхами, звездами, шевронами и витыми парадными шнурами.
Чинов поменьше Маргарита гоняет подзарядить ей телефон – после визита высокого гостя претензии к аппарату у арестантки отпали сами собой. Зарядки едва хватает на сутки: Маргарита общается с целым миром, но не ищет помощи, не жалуется, а – распространяет смех, свой любимый зеленый шум. Принимает и отправляет СМС, некоторые из них, особо забавные – перекидывает мне. Чтоб и я поржал.
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Nidozvanitsa tebia! Esli ti nadeejsha na evreja cto on vitascit tebja, zabudj! Ja davno uzze otdal vlastjami ego fotki I adress, emu scitanije dni na Samui. On ni tuda naglo zalez. A mogu tebje zmejinoi evrejskoi krovj privezti, hocesh? Podumaj golovoj nemnozzko hotja bi».
Re: SMS from: Margo - to: Kot - «On MASTER, ja MARGARITA… svershilos! A ti kto – viskas ili Vuskans? Ja zabila…».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Zdrastvui Margosha! Ko mne segodnja v snah prisla bolsaja Mislj: ti vrjosh vsem I ninavidish vseh. I nemozesh izbaviitsa ot etogo. Dazze evrejami. Zacem uhodish ot menja? Tak nehorosho. OK, kak ponjal ot rusSamuican, tebja tam nravitsa, da? Esli zajebjot, dai znatj. No ja ne tvoi master seicas, po tvojemu, za to ja bil takim. Znajesh, ja placju kazduju minutu, nesplju uzze nedelju, dumaju cto ti cuvstvujesh etogo. Ja tebja Ljublu».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «A ti tam dolgo sobirajesha sidetj? Evrej naverno zapretil tebe so mnoi obsatsa. Nessi, on tebja nispasjot, oni vse odinakije, im tolko svoja polza I krovj. Ja odin, ni s kem neobsajusj, niznaju kak dalse. LoveY».
Я ржу, конечно. Эвона, как замяукал жалостливо… А со мной – предельно вежлив до сих пор, и имя не забыл, никаких тебе расовых выпадов, ни намека на кровопролитие – все надеется разнюхать что-нибудь кружным путем. Бедный вискас… В общем-то, я отлично понимаю, каково ему сейчас в своей шкуре, и где-то даже сочувствую. Где-то. Теоретически.
Но Ритка какова, а? Жжот напалмом. Беспощадна!
Горжусь ею.
                                                    * * *
Доигрались. Дошутились.    
Без всяких объяснений, ранним утром, Маргариту отправляют в настоящую тюрьму на другом конце острова. Обдирая глушитель на виражах, гонюсь за тайским «воронком», и даже успеваю догнать, а – толку-то? Там все всерьез, там бронированные ворота, и автоматчики, и сама тюрьма – неприступна и глуха, как крепость. А внутри – еще хуже, там каменные полы вместо нар, и нет окон, и круглосуточный люминисцентный свет в глаза, и тухлый рис, и нет воды, зато есть ножные кандалы – по кажому поводу и без повода…
Там вообще нельзя жить – это понимаешь с одного СМС с чудом припрятанного телефона, батарейка которого садится все быстрее.
SMS from: Margo – «Milij, tiani menja iz etih sten. Mne strashno ne hvataet vozduha. Derjzi menja…»
Тянуть – как? Судейский чиновник – мутный типчик в розовой рубашечке, с чудовищным и явно наигранным акцентом, разобрать который не может даже знакомая переводчица, дает расклад: девяносто тысяч бат, об это самое место, наличными. Вроде залога. Который вроде вернут. Внесете – будет дожидаться суда и следствия на свободе, только отмечаться ездить. И депортации потом не будет. Не внесете – будет сидеть (неизвестно сколько – это особо подчеркивается), и потом – неизбежная депортация.
Будете платить? Ах, пару дней на раздумье? Хорошо, ждем вас туморроу-туморроу. Только обязательно с деньгами.
От делового предложения смердит разводкой – за версту, не меньше. Ну какие, к дьяволу, суд и следствие, когда все ясно и так? Какая связь между баблом, занесенными в суд, и депортацией, которой занимается совсем другое ведомство? И под что отдавать деньги – под писанную на тайском филькину грамоту, которая запросто может оказаться, скажем, дарственной на ремонт тюремной канализации… А хоть бы и нет – пришьют любое нарушение режима, опоздание на тринадцать секунд… все псы во всем мире так делают, и тайские псы едва ли окажутся исключением. И прощай, девяносто тысяч. Которые еще предстоит – и быстро – где-то найти.
Но так или иначе, это – свобода. А альтернативы нет и не предвидится. Значит, надо искать деньги. Шляхн-бляхн, но мне потребуется – месяц, минимум. А месяца у меня нет. Тогда… может быть… а что если…
Раздумья – мать сомнений, сомнение же – сестра слабости. А может, я и впрямь «ni tuda naglo zalez»? Заигрался, забыв, что на кону – отнюдь не только моя жизнь, и совсем не моя свобода? Я здесь – случайный гость, они же – старожилы, оба. У него, кажется, хорошие связи в полиции, он даже говорит и понимает по-тайски. Наконец, он миллионер, у него здесь свой бизнес, яхта, земля, он вынет из кармана девяносто тысяч – завтра. И Маргарита – свободна. И пусть она живет, и пусть решает дальше, но – на свободе. И если в этой повести я окажусь проходным, второстепенным персонажем (а на это похоже, а гордыня – грех) – ну, что ж уж тогда…
И на первое легальное свидание я по-хорошему пропускаю вперед – Кота.
Трус. Маловер и соплежуй, как ты мог?!
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Ja uznal, ja mogu tebia vitascitj iz tjurmi I bistro. No voprosj seicas ne v dengah (nemalih), no v mojom obescanij advokatu cto ti nibudesh v Samui zitj (budesh no so mnoi I tiho sovsem), plus tvoja povedenije voopsce, pjanki, kurenije. Da, eti moji uslovije ot kotorih ja neotstanu I obizatelni. Po drudomu – Russia».
Re: SMS from: Margo - to: Kot - «Izidi von, chuhonets. Slava Rossii i V.V.Putinu!»
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Ti tocno sosla s uma. Zalj! No vspomni cto tam gde bil evrej mne uzze netcego delatj. Dve nedeli staralsa tebia pomocj… Sgnei tam v svojei turme!».
Re: SMS from: Kot - to: Margo - «Privet kak ti? Niperedumala? Nihocesh so mnoi pogovoritj? Zaskucalsja tebja, ja niderzu zla, vsjo OK. Potomu cto ljubovj daaa!».
О чем я думал?! Любовь с оговорками, от которых до ненависти – один, давно уже сделанный шаг. Если, если, если… А если без «если» - ни пальцем шевельнуть, ни гроша уронить, ни бутылки воды занести. Тварь. Которая может только – досасывать батарейку без того слабеющего телефона…
Так хватит валять дурака. Искать деньги! Так быстро, как получится, и столько, сколько потребуется. Искать, познавая друзей в беде, охуевая от некоторых, и искренне поражаясь другим – вовсе, казалось бы, неблизким и несопричастным. Подключать консульство РФ, плотно. Злоупотреблять остатками адмресурса, а где не хватит – бефовать, ведь в конечном счете мы все блефуем. И – не отвлекаться более по пустякам, время не ждет.
…и только, как говорится, вошел во вкус, начал распоряжаться и чем-то управлять, как снова – вместо меня, за меня, за нас – управился некто другой. И время, как оказалось, вполне себе ждет – только непонятно чего.
Не дождавшись калыма, тюрьма выплевывает Маргариту – все так же, без каких-либо комментариев, и все туда же – в Бопхут полис стейшн, во все еще стерильную камеру. Почему – опять сюда? Не на свободу – почему? Деньги не нужны? А если так – так чего мы теперь ждем? И сколько – ждать…???
Во всем мире самая жестокая, она же самая отработанная тюремная пытка – незнание собственного будущего. Все твари одинаковы…
- Переживаешь? – нарушает молчание Наташа. Сегодня она едет со мной в качестве толмача. Не то чтобы мне очень был нужен толмач, но…
Вопрос – риторический, но и беспроигрышный. И нацелен в десяточку. Переживаю? – ну, еще бы нет. А вот Наташа, и она это чувствует. По-женски тонко чувствует. Сочувствует и сопереживает, и может даже утешить. Наташа – та еще ведьмочка, ее не нужно звать на помощь, она прилетает сама, Наташа искренна и терпеть не может ломаться, на этом острове с ней не трахался только ленивый… А я не ленивый сейчас, Наташа. О, каким неленивым я был бы с тобой уже сегодня ночью, Наташа…
Stop it.
Ты не ленивый? Вот и направь сублимированное усердие души своей на что-нибудь стоящее – ну, хотя бы заставь себя не думать о Наташе. И не потому даже, что считаешь ее домработницей, а едешь сейчас к королеве. Этого никто не знает наверняка, и ты не берись судить, а просто – хоть в жизни раз постарайся не быть козлоногим летающим боровом…
На Бопхут полис стейшн видеться с арестантами можно трижды в день, по часу. Иногда я езжу с кем-то, когда пару раз в день, когда и трижды. Но один хотя бы раз, и с глазу на глаз – обязательно.
Да, теперь у нас каждый день – свидание. Под прицелом видеокамер, и по разные стороны звериной клетки, но кому какая разница. Воистину неудачно, бегемотно пошутил ты, кот. Ничто не сближает так, как то, что разъединяет.
Теперь мы не просто друзья.
Как нежны ее плечи, обнятые через решетку. Хрупкие – и такие сильные.
Ровные, как эполеты. И так же решительно вздернутые.
И спинка – прямая и твердая, как клинок кастильского литья.
А ладошки  – живые, горячие. А синие лазеры глазищ еще горячей: кажется, только чудом не прожигают они сталь решеток, бетон потолка. Еще немного – и прожгут, сомнений нет. И Маргарита улетит – невидима и свободна.
Ее можно подставить, можно заточить. Наверное, можно даже убить.
Но сломать ее – не под силу никому, и любой посягнувший сломается первым. Она сильнее, шайссе!
Целую руки твои, Черная Королева.

P.S. Все события, описываемые здесь – вымышленные.
Все, ну или почти все персонажи – в той или иной мере образы собирательные. Любое совпадение – счастливая случайность.
Все СМС – подлинные, с сохранением авторской орфографии и пунктуации, но поскольку публикуются они с ведома и согласия вымышленной лирической героини, то… ну, сами понимаете.
Все «я», «мне», «мой» и т.п. в рассказе – от лица вымышленного лерического гироя, и пусть катятся в преисподнюю скептики.
Ибо – на что нужна наша  жизнь без вымысла, без полета фантазии, без красивой и жестокой порой сказки?
И – ту би континед, конечно.