Ну,  вот - юбилей. И даст Бог, что не самый последний.
Но грустно смотрю:  явно  прожито больше, чем жить.
Подбить что ли дебет и кредит. Хотя бы примерно.
А снизу решительно ногтем итог отчертить.

Рядить о себе – о живом – неприлично  и глупо!
Я очень хороший! Ну, может, не очень. Но всё ж…
Сегодня, давайте, не будем со мной разговаривать грубо.
Я вывернусь сам из лохмотьев  хитонов и кож.

Я циник, позёр, алконавт, пессимист и охальник.
Но если внутри покопаться, то кроме завалов дерьма,
Найдётся Душа! И захлопните нахрен хлебальник! -
Окажется тонкой, ранимой и нежной она.

Да, праздновал труса, да,  врал, изменял (пусть не часто -
Но это, конечно, не повод гордиться собой!)
Пусть я и не гнался, как бешеный, в поисках лучшего счастья,
Зато и в футбол не играл я чужой головой.

Не жёг города, корабли, не палил храм Эфесский
И даже мосты не сжигал никогда за собой.
Вот сам я палился. И часто наивно, по-детски.
Да видно, не в главном – раз всё ещё малость живой. 

Свою видел смерть. Но не жуткую, злую старуху.
C косой, в балахоне. Такую – что страшно глядеть. 
Она мне казалась нелепой, смешною и глупой.
Но это была, тем не менее,  всё-таки  Смерть.

Ах, право, гордиться позорно лишь тем, что не делал.
Но что тут поделаешь, коли  реестр невелик.
Но всё-таки сделано ж что-то на пользу Вселенной.
Ну, пусть не Вселенной, а малой вселенной – семьи.

Дом как-то построил. Деревья сажал пионером.
Вот с сыном проблема… (Но, может быть, где-то он есть.)
Но в дочек своих (хоть и не был, возможно, примером)
Сумел заложить, что такое  характер и честь.

Они лучше меня, несмотря на пропащее время.
Надеюсь,  они огонёк донесут до своих до детей.
А я помогу, чем смогу. Да хотя б - упаду на колени
И лоб разобью о порог у церковных дверей.

Я знаю себе настоящую, верную цену… 
Вот только смущает в ней малый порядок нулей.
Не буду кривить тут душою – надеюсь, бесценен
Я всякий для самых любимых и близких  людей.

xxx. Тока што (с грусьтью)