…..........

Убитую хрущевку Рустам снял по знакомству. Хозяева уже несколько раз поднимали цену, но от квартиры он не отказывался. Помнил, как сложно было найти жилье, когда он только появился в нерезиновой. Каждый сдающий московские квадратные метры считал своим долго сделать оговорку: «Лицам кавказской национальности просьба не беспокоить» или «Только для русских». Мебели в квартире было по минимуму, но Рустама это вполне устраивало. Старой тахты, обеденного стола и пары стульев им с Викой хватало.
С 19-летней зеленоглазой блондинкой Рустам познакомился полтора года назад. Она приехала в Москву из Белоруссии, училась в МГУ. Очень гордилась тем, что поступила в университет  без всякого блата. Сам Рустам попал в Институт нефти и газа по квоте, положенной уроженцам национальных республик. В отличие от большинства земляков Рустам этого факта стеснялся. Считал, что этой квотой из них официально делают людей второго сорта: вроде как собственным умом «черным» в институт никогда не поступить, поэтому цивилизованные люди должны взять на себя «бремя белого человека» и пропустить «дикарей» без очереди.
Вика была на пятом месяце беременности. Рустам знал, что не сможет на ней жениться, но аборт делать было уже поздно. В родном селе у него  была невеста, выбранная родственниками. Вике он про это не говорил. Сначала как-то не было удобного случая, затем этот залет, потом Рустаму вообще стало казаться, что аул вместе с невестой и родней где-то далеко и все решится как-нибудь само собой. Само собой все и решилось.
Аскер позвонил утром. С племянником он всегда разговаривал по-русски. 10 лет назад дядя заменил Рустаму отца, погибшего во время очередной зачистки. Мать Рустам помнил плохо, знал лишь, что она русская и живет где-то в Сибири.
- Здравствуй, Рустам. К свадьбе у нас все готово, праздновать будем в Урус-керте, - голос дяди показался Рустаму каким-то неестественным. Таким же, как и мысли о свадьбе. -  Все собираются,  Тимур специально с Алма-Аты приедет. Большой праздник будет. Ты заранее приезжай.
- Аскер, я ее в глаза ни разу не видел. - Рустам говорил по-русски без кавказского акцента. Почему-то именно этим он часто выводил дядю из себя.
- Какая тебе разница?! Вопрос закрыт. Семья уважаемая, тесть твой – человек  уважаемый, братья его – люди уважаемые. Через месяц ты должен дома быть. Свадьба, гости – все  как положено. Потом можешь уезжать, жена тебя здесь ждать будет. За тебя все деньги платили, за твою жизнь в Москве и за этот сраный институт. Невесту зовут Мадина и точка!
Дядя бросил трубку. Рустам несколько минут слушал короткие гудки, плавно переходящие в короткие женские всхлипы. Вика лежала рядом и чуть слышно плакала.
- Вика, у нас так принято. Я должен на ней жениться. - Рустам провел рукой по золотистым волосам девушки, - Любить не должен, только жениться. Ну, чего ты скулишь?
Неожиданно Вика отбросила руку Рустама и с ненавистью прошептала:
- Вы там у себя в горах совсем как животные! Даже не животные. те хоть по доброй воле трахаются! А вы даже этого не можете, папа решает - кого под тебя подложить! Если он под тебя мусорное ведро подставит, ты и с ним спать станешь, чурка! Будешь! Что вы сюда  лезете со своих гор? Хули ты мне два года мозги ебал?
Рустам резко встал с тахты и начал одеваться. Вика неуклюже попыталась бросить в него массивную железную пепельницу, стоящую на полу. Парень перехватил ее руку и со всего размаха ударил по лицу.
- Я тебя ебал и маму твою ебал, тварь! - Последним движением Рустам положил  в карман нож  - Соберешь вещи и до вечера свалишь отсюда!
    За полтора года с Викой они не ссорились ни разу. Рустам захлопнул дверь и оказался в темном подъезде. Лампочки в нем били с завидной регулярностью и последние несколько месяцев их вообще перестали вкручивать. Все-равно разобьют. Хотя район, в котором жил Рустам, по московским меркам не считался особо криминальным.  Среди бела дня здесь не стреляли,  не насиловали и не убивали.
На площадке за лифтом Рустам заметил двух местных наркоманов. Он начал было спускаться вниз, потом неожиданно развернулся  и подошел к ним. Оба малолетки смотрели на него абсолютно стеклянными глазами. Рустам взял одного из них за подбородок.
- Я тебе говорил, шакал, что здесь живу я! Я! Что здесь таких уродов, как ты и близко быть не должно! Говорил?
- Говорил – с глупой улыбкой промычал парень.
- Я тебе обещал, что порежу, как свинью?
- Да пошел ты, гнида черножопая – наркоман, попытался вынуть из кармана заточенную отвертку.
Рустам резким движением достал нож и мгновенно отрезал наркоману правое ухо. Обращаться с холодным оружием его учил дед. Парень с воем завалился на бок, схватившись за голову.
- Жри, падаль –  Рустам засунул отрезанное ухо в рот второму наркоману, предварительно полоснув его ножом по лицу – Еще раз увижу кого-нибудь из ваших в своем подъезде, порежу на ремни. Всю куртку кровью забрызгал, мудак.
На первом этаже Рустам позвонил в крайнюю дверь справа. Хозяйка квартиры, бодрая старушка 60 лет, открыла минут через пять.
- Я думала, тут опять драка.
- Здравствуйте, тетя Шура. Я у вас руки помою?
- Конечно, Рустамчик, проходи - тетя Шура осторожно выглянула на лестничную площадку. Других желающих поинтересоваться шумом и криками в подъезде не оказалось. Сначала это московское безразличие Рустама сильно поражало. Дома на любой шум сбежался бы весь аул. Потом Рустам к этому привык и даже стал видеть в безразличии москвичей определенные плюсы для себя. Например, он точно знал, что сейчас никто не вызовет милицию.
- Достали уже эти наркоманы. проходу от них нет ни какого. На прошлой неделе соседа нашего из 32 квартиры избили, а участковому хоть бы что, - тетя Шура причитала практически над самым ухом Рустама, наклонившегося над раковиной. – Ты, Рустамчик, не боишься от них какую-нибудь заразу подхватить? Ведь всякой дрянью колются. 
- Какой к черту участковый! Он  только спиртом торговать умеет. Приеду, с ним тоже разберусь. Там на лестнице двое лежат. Вызовите им скорую. И вот еще, - Рустам, стесняясь, протянул тете Шуре 300 долларов, - Они в крови чуть-чуть, но в обменнике примут. Дверь железную в подъезд поставьте. Нам с вами здесь жить.

…..........

В редакции ежедневной газеты царила традиционная вечерняя суета, связанная со сдачей номера. В просторном зале за составленными в длинные ряды столами, разделенными перегородками, перед компьютерами сидели журналисты. По проходам суетливо сновали выпускающие редакторы с распечатанными полосами.
За одним из столов сидел Митя – невысокий, неряшливо одетый, слегка обросший молодой человек 28 лет. Все свои дела он уже закончил и спокойно расстреливал «мышкой» компьютерных уродцев, уставившись большими умными глазами в монитор.
Зазвонил телефон. Включив режим «паузы», Митя нехотя стянул с головы наушники и взял трубку.
- Митя, Валерий Евгеньевич просит зайти, – услышал он женский голос.
- Ага, – ответил Митя и, повесив трубку, флегматично сообщил соседу, своему приятелю, кудрявом очкарику Лёне, - Трофим чего-то вызывает.
- Ну? – Лёня, удивившись, отложил газету. – Чего хочет?
- Зарплату повысить, наверное, – невесело усмехнулся Митя, встал из-за стола и направился в кабинет редактора.
Войдя в приемную, на двери которой было написано «Главный редактор», он остановился перед столом секретарши, сексапильной молодой брюнетки, и вопросительно кивнул головой на дверь.
- Да, Митя, заходи, он ждет, – ответила она.
    Митя переехал в Москву три года назад. До этого он работал в Сибири на одной из муниципальных телекомпаний. На родине Митя считался перспективным молодым телевизионщиком, в 23 года он уже возглавлял отдел новостей и в будущем ему светила вполне успешная телевизионная карьера. В Москву он не стремился, считал, что лучше быть первым в деревне, чем последним в мегаполисе. Жизнь в родном городе Мите испортила командировка в одну из многочисленных горячих точек. На Кавказ он поехал вместе с бойцами сводного отряда милиции особого назначения. Хотел снять сюжет о работе незаконных нефтеперегонных заводов. Ради этого уговорил командира отряда отклониться от проверенного маршрута. В общем, омоновцы попали в засаду. Шесть человек погибли, в том числе и видеооператор митиной телекомпании. После возвращения из командировки жизнь в небольшом городе превратилась для Мити в ад. Конечно, никто напрямую не обвинял его в смерти милиционеров. Но это чувствовалось в самом городском воздухе. Митя бросил все: работу, девушку, перспективы и уехал в нелюбимую им Москву. В столице он начал все с нуля. Здесь его никто не знал, никто не задавал вопросов про злополучную командировку. В столице Митя заочно закончил журфак. Его первое образование вообще не имело никакого отношения к журналистике. Через три года он уже работал специальным корреспондентом ведущей деловой газеты Москвы. До сегодняшнего дня Митя был уверен, что жизнь по большому счету удалась.
- Садись, – Трофимов, грузный человек средних лет, оторвав кофейную чашку ото рта, показал глазами на стул перед своим столом.
Митя робко сел.
Некоторое время редактор молчал, видимо, раздумывая, с чего начать разговор, затем решительно сказал:
- Уволен к чертовой матери. Надо объяснять за что?
- Не надо – с вызовом ответил Митя. – Все понял.
Трофимов поднялся, прошел мимо Мити, подошел к окну, остановился на некоторое время, затем подошел к серванту, выудил оттуда бутылку водки, две стопки, поставил на стол перед Митей.
- Я по поводу твоей статьи о драке на Юго-Западе. У нас нет мусульманских фашистов. Фашисты бывают только немецкими или русскими. Других не бывает. И межнациональных конфликтов у нас нет. Есть обычная хулиганка. С журналистами, которые считают иначе, нам не по пути.
Митина статья была посвящена деятельности националистической группировки «Черные волки», состоящей из уроженцев республик Северного Кавказа. Общий смысл материала был банален до безобразия. Митя пытался доказать, что деятельность и черных и белых националистов координируется спецслужбами. И российскими и иностранными. Сначала редактор полностью одобрил статью и даже лично поставил ее на первую полосу. Там материал благополучно и вышел в свет. После звонка сверху позиция Трофимова изменилась кардинально. Выяснилось, что в момент сдачи номера главред официально находился в отпуске и никак не мог одобрить выхода митиного материала. В общем, вопрос с увольнением скандального автора был  решен еще неделю назад. Митю вообще удивляло почему Трофимов так долго тянет. Ему уже надоело каждое утро приходить в редакцию и заниматься исключительно компьютерными играми. Никаких других заданий Мите не давали. 
- Шесть окладов у тебя на карточке, - Трофимов протянул Мите рюмку элитной водки. – Ты пойми, давят на меня сверху. Сильно давят.
- Пить я с вами не буду – губы Мити предательски дрожали.
Трофимов поставил рюмку на стол.
- Пошел вон отсюда.
Когда Митя вышел главный редактор слил содержимое его рюмки в свою и выпил
….................…..........

Машина остановилась у Института нефти и газа, из нее выбрался Рустам, небрежно сунув водителю купюру. Легко взбежал по ступенькам - и уткнулся в одногруппников, столпившихся на лестнице. Друг Рустама Динур, обхватив голову руками, растерянно смотрел на фотографию, наспех приклеенную скотчем к стене, и лист, на котором было напечатано:

                                    Загаштоков Нура Заурович
                                                    1981-2011

        - Нурик? - ошалело пробормотал Рустам. - Когда?.. Как?!
        - Лысые, - хрипло откликнулся Динур. - Вчера вечером, у общаги
нарвались. Они с Казбеком шли из магазина. Вышли пива купить. Ножами,
суки, порезали. Их там человек десять было, вахтерша в окно видела.
Нурик сразу умер, Казбек сейчас в больнице. Доктора говорят, шансов
мало.
        - Блядь... - выдохнул Рустам. - Я же говорил ему, что нельзя в этой
общаге жить. Говорил, поживи у меня пока. Не послушал. Он говорил, как
родители денег пришлют, сразу снимет.
        - Ухо ему отрезали... Суки, ненавижу, твари! - Динур с силой ударил
кулаком по стене и пошел прочь.
          Рустам грустно уставился на фотографию, с которой ему простодушно
улыбался погибший друг.
          - Чо - говорят, скинхеды? - окликнул его сзади одногруппник с Украины.
          - Да, - мрачно ответил Рустам.
          - Чо творят, а? Совсем озверели. Жаль Нурика. Угарный пацан был.
Блин, только позавчера в долг ему дал пятихатник...
          Рустам усмехнулся, достал бумажник, не глядя вытащил деньги и,
скомкав, бросил к ногам одногруппника.
        - Рустик, ты чо? Я не к тому вообще, не это имел в виду, - запричитал
одногруппник, но Рустам быстро пошел за Динуром.
        Одногруппник некоторое время смотрел ему вслед, затем, наскоро
посмотрев по сторонам, подобрал деньги и сунул в карман.
        - Ребята, занятий сегодня не будет, - объявил декан. - Такое
несчастье... Кошмар просто, в голове не укладывается. Вот как, как таких
земля носит?..  Ох... Ребята, большая просьба - зайдите все по очереди в
316-ю, там следователь, просит придти, что-то спросить ему надо. Потом
все свободны, кроме земляков Нуры. Приедет глава диаспоры,
поговорить с вами хочет. И журналисты сейчас приедут. Если будут
спрашивать, почему уже третий раз у общежития такое происходит,
скажите, что... Хотя, нет, лучше скажите... А, ладно, говорите, что
хотите, - махнул рукой декан и вышел из аудитории.
            Студенты потянулись к выходу. Динур подошел к Рустаму.
          - Пойдем что ли цветы купим. Вроде как надо к фотографии положить. И у общаги.
            Когда Рустам и Динур с охапкой цветов подходили к общежитию, к ним подскочила блондинка с микрофоном.
          - Вы случайно не однокурсники Загаштокова?
          - Да.
            - Отлично. Мы с телевидения, сейчас пару вопросов вам зададим.
            - О чем?
          - О Загаштокове.
          Когда ни подошли поближе, то увидели пожилого человека, окруженного со всех сторон телекамерами.
          - ... и от лица землячества я выражаю самые искренние соболезнования
родным и близким погибшего, - говорил он. - Я не понимаю - почему?
Почему? Почему в стране, победившей в прошлом веке фашизм, сегодня
убивают человека только за то, что у него другая национальность,
другой разрез глаз, другой цвет кожи? Это для меня непостижимая
загадка, непостижимая, - развел он руками и твердо добавил прямо в камеру.  - Мы поговорили с нашей молодежью. Никаких ответных действий не будет. Этим должны заниматься правоохранительные органы. Все мы граждане одной страны.
          Затем блондинка отвела Динура и Рустама в сторону.
          - Петь, работаем? - обернулась она к оператору. - Ребят, расскажите
про друга вашего.
        - Что рассказать? - не понял Рустам.
        - Ну как что. Каким он был, этот ваш НУра.
        - НурА, - поправил Динур.
          - Ну да, что за человек он был?
        - Хороший человек был, - серьезно ответил Рустам.
        - Ой, ну господи, что такие непонятливые. Ну расскажите, подробнее.
Вот на фотографии он улыбается. Веселым был?
        - Да, веселый, - начал рассказывать Динур. - Очень веселый. Всегда
шутил, был этим... душой компании. Пародировал очень смешно всегда. Не
хуже Галкина. Преподавателей, студентов. Но не обидно. Его все любили.
Не только мы, земляки его, но и... - тут он запнулся. - Всех
национальностей студенты его любили. Еще он очень добрый был. И
доверчивый. Но чувство юмора у него было - это вообще. Вот, например.
Один раз я ему говорю: Нурик, мне бабушка из аула носки прислала. И
знаете, что он сказал? Он говорит...
          - Ага, спасибо. Петь, всё, - девушка кивнула оператору и пошла к
машине. Оператор наспех складывал камеру.
    Динур и Рустам непонимающе смотрели на блондинку. Та достала          сотовый, набрала чей-то номер и заговорила:
        - Лёш, ну мы всё. Да, щас поедем. Что? Да, чурок отсняли, щас во
дворец едем. Ага, давай, - она спрятала мобильник и села в машину.
        - Овца, - злобно прошептал Динур и бросился было к автомобилю, но его резко остановил за плечо и развернул глава землячества.
      - Тихо! - негромко заговорил он, стараясь, чтобы их разговор
никто не услышал. - Весь в отца. Мужчина. Ничего, сынок, не надо, не
надо. Пусть. Потерпи. Всё будет по-другому. Недолго, сынок,
осталось.
      - Сколько, дядя Малик?
      - Недолго. Ну, я, может, и не доживу, старый уже. А вот ты - точно. И
Рустик. Вы молодцы, ребята.

…...................

Заведение с оригинальным названием «Под шубой» принадлежало Митиному однокласснику Георгию Саламатину. Его отец владел в Сибири несколькими нефтяными месторождениями. В свое время Герка плотно подсел на иглу, как и большинство их с Митей одногодок. Но только в отличие от остальных Саламатину повезло с родителями. Геркин отец потратил кучу денег на врачей, знахарей и прочих борцов с наркоманией, но сумел заставить сына перекумарить и завязать с наркотиками. Наркологи с мировыми именами объяснили Саламатину-старшему, что если Герка не сменит круг общения, обстановку, а лучше вообще страну, то рано или поздно он опять начнет колоться. На смену страны сибирский нефтебарон не решился, а вот обстановку и круг общения сыну сменил. Герку лет 10 назад вывезли в Москву. Первое время он находился под круглосуточной охраной, сибирские друзья пытались найти исчезнувшего спонсора – на деньги Герки кололся чуть ли не весь город. Потом товарищи по игле просто передохли от передозировок, СПИДа и гепатита. Кололись в Сибири всякой ерундой, гордо именовавшейся «черняшкой» - производным от опиума, щедро разбавленным дерьмом. Причем, в прямом смысле этого слова. Те, кто сумел выжить, оказались на зоне. Герка же оказался владельцем сети московских ресторанов. Папа купил, когда убедился, что сын действительно завязал с наркотиками. В общем, ресторан «Под шубой» сегодня являлся неофициальным местом встреч большинства Митиных одноклассников. Из 26 человек, учившихся в Сибири, в Москву перебрались 18.  Каждый год в конце мая почти все они собирались в Геркином ресторане на встречу выпускников. Саламатин выделял им отдельный банкетный зал, вешал на двери надпись «11А» и выкатывал бочку хорошего чешского пива.
На сегодняшнюю встречу Митя пришел последним. После общения с главредом Трофимовым цель визита у него была простая: выпить как можно больше и снять кого-нибудь в Геркином кабаке. Общаться с одноклассниками особого желания не было. Митя подошёл к двери, на которой был наклеен листок с надписью «11 лет 11 А».
          «А-а-а-а!», «О-о-о-о!», «Митька!», «Какой взрослый!», «Митяй, молодец, что пришёл», «Уже не ждали!» «Журналюгу заказывали?» – радостно загалдели одноклассники, уже выпившие и разгоряченные. Митю
обнимали, хлопали по плечам, усадили за огромный стол, налили штрафную. Митя едва успевал отвечать на вопросы: «Да, всё нормально», «Неа, я его со школы не видел», «Детей? Нет пока. Как только – так сразу».
За несколько лет почти все митины одноклассники сумели более или менее прилично устроиться в Москве. Лерка Конюкова успешно занималась недвижимостью. Валерка Стояков работал в аппарате Государственной Думы. Бывший гопник Саня Шурмяк умудрился влезть в столичный автобизнес и сейчас контролировал несколько автоцентров. «Понаехавшие» из Сибири отличались несвойственной большинству русских сплоченностью и злостью. Нежелание возвращаться назад и глухая ненависть к коренным москвичам были их главной движущей силой. Этого оказалось вполне достаточно, чтобы со временем неплохо устроиться в столице. Собравшись вместе, сибиряки любили в три этажа материть этот город и его обитателей. Москву никто из них никогда не любил. Как в свое время выразился Шурмяк «Заграницу нужно ценить, а любить положено Родину». Родина для митиных одноклассников осталась в Сибири.
        Когда Митя курил у окна, к нему деловито подвалил высокий и здоровый одноклассник в дорогом костюме с бутылкой водки и двумя рюмками.
        - Ну шо,  писака недоделанный, попёрли тебя? И
правильно сделали. Ишь, взяли моду гадости  про контрразведчиков писать, – захохотал он.
        - Здорово, Ромка! – улыбнулся Митя, беря рюмку. – Что, уже донесли?
        - А то! – Рома восхищённо покачал головой. – Ты шо, такой скандал был… Куда сейчас, чем жить, что есть и главное на что пить?

…..........................

Рустам  с Динуром подъехали к Манежной площади около семи часов вечера. Массовые «мероприятия» Рустам не любил, но уже давно привык к их необходимости. Регулярные разборки с местными стали привычной частью его московской жизни. На Манежке было не особенно многолюдно. Кремль привычно поблескивал звездами. Рустам весело огляделся по сторонам.
- Наших девчонок предупредили, чтобы сегодня здесь не появлялись?
- Конечно. На всякий случай Азат ментов наших предупредил, у него брат - целый заместитель командира по воспитательной работе. Пытается из  свиней людей сделать, - Динур достал сигарету. – Черт его знает, сколько этих шакалов сегодня припрется. Менты появятся минут через десять после того, как начнем.
К помощи милиции кавказцы прибегали редко, но сегодня ситуация была слишком серьезной. Разбираться предстояло по конкретной теме, с конкретными людьми и по конкретной предъяве. Причем на этот раз не только с русскими.
-  Казахи на стрелу вместе с русней придут. Человек сто их будет. Больше бойцов им не собрать. Тут на весь город пара стоящих русских, да и те в тюрьме. Эти бараны своих же закрывают.  Наших будет примерно столько же.
−    Из-за чего разбор?
    Вопрос Рустам задал как бы из вежливости. Если честно, то  ему как и большинству земляков причина предстоящей драки была глубоко безразлична. Есть свои и есть чужие. За своих надо биться в любом случае и по любому поводу.
    - В общаге наши из-за бабы с казахами зацепились. Дура сама виновата. К ней по хорошему, а она в крик. Мусора местные не вмешивались, а этим узкоглазым придуркам больше всех надо было. Да забей, ничего серьезного. Баба живая. Свадьба, говорят, у тебя скоро?
    - Есть такое, - Рустам сплюнул и прикурил очередную сигарету. - Приглашаю. К моим вместе поедем! С братьями познакомлю, давно ж собирались. У них  в Москве автозаправки и две гостиницы. Серьезные люди. Тесть мой будущий, кстати, в Госдуме сидит. Вон на четвертом этаже его кабинет. Отсюда даже окна видно. Здравствуй, брат! Как сам?
    Во время разговора к Рустаму с Динуром постоянно подходили земляки группами по 10-15 человек. Крепкие парни здоровались и рассаживались на на скамейках по периметру площади. На горизонте  мелькнул милицейский патруль, но тут же исчез. Противник появился неожиданно. Сразу с двух выходов подземного перехода резко вынырнули две группы примерно по пятьдесят человек в каждой. А может и больше, считать уже было некогда.
−    Кавказ, подъем!!!
    Земляки мгновенно образовали за спиной Рустама практически непробиваемую стену из крепких спортивных тел. Рустам с Динуром  вышли вперед. От толпы русских отделились здоровенный казах и неплохо прокачанный белый. За спиной Рустама кто-то щелкнул затвором.
    - Ну че, пацаны,  мужчины - один на один попробуют  - или вы, шавки кавказские, сразу толпой прыгнете?
    Наглость белого Рустама приятно удивила. Русский не из пугливых для Москвы редкость.
     -Ну раз, ты, псина, настаиваешь, то попробуем один на один. Нам все-равно как вас рвать: всех сразу или по отдельности.
    Рустам посмотрел на Динура. Среди своих он считался хорошим бойцом. Все-таки чемпион универсиады по вольной борьбе. А казах, которого выставили русские, был больше похож на деревенского дурачка:  здорового, но тупого и неопытного.
−    Ну что, брат,  вдолби этого узкоглазого. Быстро и качественно.
    Бой примерно так и закончился: быстро и качественно. Деревенский казах тупо ударил Динура в голову. Динур упал навзничь, сильно ударившись головой об асфальт. И больше не встал....Толпа с обеих сторон замерла. Абсолютная тишина длилась секунду, две, три...Казах по-бычьи огляделся вокруг, сквозь зубы плюнул на лежащего Динура и каким-то неожиданным для своей комплекции детским голосом сказал:
    - Получил, пидар.
    Нога лежащего в крови Динура дернулась. Казах повернулся к кавказцам спиной и медленно пошел к своим.
−    Аллаху акбар! - взревел кто-то за спиной Рустама.
    Все дальнейшее для него слилось в один большой видеоклип. В драке так всегда. Время  как будто замедляется и ты видишь все происходящее в мельчайших деталях. Тут главное — не упасть иначе запинают насмерть. Из толпы кавказцев раздается залп из травматических пистолетов. Часть казахов и русских  падает. Из задних рядов кавказцев выбегают несколько десятков человек с битами. Начинается массовая мясорубка. У русских и казахов подручных средств  не оказывается. Рустама это всегда поражало. Местные почему-то упорно приходили на разбор с голыми руками. Каждый раз их жестко херачили, но и после этого они опять приходили безо всего. Как кролики на убой. На казаха, вырубившего Динура, набрасываются сразу пятеро кавказцев с битами и металлическими прутами. Он успевает вынуть нож и воткнуть его в горло одному из нападавших. «Неожиданно» - успевает про себя отметить Рустам. После этого его сбивают с ног.
    Спустя пять минут появляется ОМОН. Кавказцы разбегаются, омоновцы начинают драться с русско-казахской толпой. Здоровенный казах, побивший Динура,  лежит на земле с размозженной головой, рядом с зарезанным кавказцем. У входа в метро пытаются подняться на ноги несколько сильно избитых с обеих сторон. У одного из них выбит глаз и глазное яблоко свисает из глазницы. Из –за огромного количества крови непонятно кто он: белый или черный, кавказец или казах, чурка или свиноед. Он встает и с воем идет в сторону Кремлевской стены. Его догоняют два омоновца и ударами дубинок валят на землю.
Конец клипа. Финальные титры. Привычное восприятие действительности возвращается мгновенно. На площади уже все спокойно. Звезды на Кремле на месте, в соседнем Макдональдсе традиционный аншлаг,  жизнь продолжается.
- Не дергайся, зверье ебаное.
    Странно только, что попался ментам. Рустам пытается посмотреть на омоновца, но тут же получает дубинкой по спине.

…...................

С Романом Хмельницыным по кличке «Абрамович» в отличие от большинства других одноклассников Митя пересекался чаще, чем раз в год на традиционной встрече выпускников.  Абрамович регулярно заказывал ему хвалебные статьи про свою контору. Если честно, то ничего особенного она из себя не представляла. Так, очередная прокладка между бюджетными деньгами и их получателями из сферы здравоохранения. Но директор фирмы считал себя великим и регулярно хотел, чтобы об этом напоминали окружающим. Заказные статьи с упоминанием силы, величия и внутренней красоты очередного клоуна с толстым бумажником при посредничестве Романа писал именно Митя. Деньги платили нормальные. Митя уже понимал, что после увольнения с основного места работы и  с этим источником дохода  придется попрощаться. Одно дело, когда заказной материал пишет действующий сотрудник известного издания. Совсем другое, когда тоже самое делает какой-то безработный. Клиент не поймет.
- Ну так куда теперь? - Абрамович опрокинул очередную стопку.
    - Да не думал пока, если честно. Отступных мне отвалили. На первое время хватит. А с журналистикой я давно хотел завязывать – ответил Митя и залпом выпил свою порцию водки.
    - Почему?
    - Ты телевизор смотришь?
    - Смотрю.
    - Газеты читаешь?
    - Читаю.
    - А на улицу выходишь?
    - Блядь, - ответил захмелевший одноклассник – А как же. За сигаретами и в кино.
    - Ну так видишь ты на улице хотя бы часть того, о чем говорят по телевизору и пишут в газетах?  В прессе все хорошо, там замечательная страна Россия, где грамотный заботливый президент чутко руководит умным красивым и почти счастливым народом. А в жизни несколько наоборот.
    - В смысле? – удивился одноклассник.
    - В смысле, когда я шел на журфак, то хотел заниматься серьезными расследованиями, поднимать серьезные темы.
    - А щас ты что делаешь? – опять удивился в конец захмелевший одноклассник.
    - Если ты считаешь серьезным расследованием  статью о том, сколько олигарх Петров заплатил артисту Иванову за присутствие на его дне рождения, то тогда вопрос исчерпан. 
    - Мальчики! – перед Митей и Романом  возникла изрядно захмелевшая красивая молодая женщина в вечернем платье. – Вам не стыдно? Всё болтают и болтают. А мне вот тоже хочется с Митей поговорить. Я, между прочим, в отличие от тебя, Ромка, его уже сто лет не видела и соскучилась. Митя, пойдем танцевать!
    - Мариночка, не смею больше задерживать этого субъекта. Только
предупреждаю: поосторожней с ним. – пьяно расхохотался Рома.
    - Ой, ладно, не пугай меня, мы сами разберёмся, – жеманно протянула
Марина, увлекая Митю в танец.
    Абрамович выпил очередную рюмку водки и задумчиво произнес:
    - А мне интересно про олигарха с его день рождением. Че-то Митяй прогнал.
            ….........................

−    Сколько ханориков у вас там?
−    37.
    - Десять штук давай сюда, остальных везите дальше. У нас уже полный  аншлаг. Мест нет. Бля... А чего вы всех месте-то привезли?
    Пухлый сержант выдернул Рустама из милицейского ПАЗика, остановившегося у райотдела. Задержанных во время драки два с половиной часа возили по городу. В двух отделениях милиции принимать контингент с Манежки  отказались.
    - Пиздуй вперед, чучело. Иваныч, черных в дальнюю камеру. Остальных в первую и вторую.
    - Некогда нам их сортировать было. - одиннадцатым из автобуса вышел низкорослый квадратный омоновец, снял маску с лица и попросил сержанта закурить.
−    Куда мы сейчас остальных-то девать должны?
    - Я ебу что ли? Можешь отпустить. Нам вот что теперь с вашей чернотой делать? Задержанных же обычно сортируют по цвету. Белых направо, черных налево. Не дай бог они тут бойню продолжат.
    - Как их  сортировать? Там еще то  ли якуты, то ли киргизы. Вот куда их сажать: к белым или к черным? - омоновец выбросил бычок и запрыгнул в автобус.
    - Начальник, поссать-то выпусти, - в глубинах ПАЗика началось волнение.
    - У судьи проссышься. Поехали.
    Рустам давно заметил - отделения милиции всегда одинаковые. Всегда и везде. Также как и суды. Мрачное серое здание в любом городе от Питера до Нальчика — это без вариантов здание местного суда.  И пахнет там всегда тюрьмой. Этот запах ни с чем не перепутать.
    Кроме Рустама в камере оказались еще 12 человек. Почти ни одного знакомого лица. Хотя для Рустама это было не важно. Земляк, значит, свой. Чужие сидели в соседней клетке. Их всего шестеро во главе с прокачанным русским из непугливых. Странно, но в драке он почти не пострадал.
    - Э, борщ!!! Лучше здесь сыды, на свободе найдем, больно зарэжэм! - Рустам ударил кулаком по стене соседней камеры. Расчет оказался верным, деланный кавказский акцент мгновенно вывел белых из себя.
    - Заткнись, сука! Мы еще лезгинку на твоей могиле станцуем. Овцеебы хуевы!!! 
    - Пасти завалили оба!!! - пухлый сержант через решетку ткнул Рустама дубинкой. - Тихо должно быть в библиотеке.
    Прокачанный русский на всякий случай отошел в дальний угол своей клетки.
     - Макс, чего мы опять на стрелку без аргументов приперлись? Травматику хотя бы надо было взять.
    - Какую  травматику?! Ты еще гранаты предложи взять, - прокачанный Макс оглядел сокамерников. - Кто-то здесь еще не понял, что нам иметь оружие в этом городе запрещено? Причем, любое. Даже если ты с букетом одуванчиков к ним на разбор придешь, тебя все-равно менты примут за ношение оружия. Скажут, что пыльцой хотел отравить дружественных абреков.  Ебаная страна.
    Макс смачно сплюнул на пол.
−    Не плюйся, не дома, - мгновенно отреагировал пухлый.
    - Дома я! Дома! Это они в гостях. - прокачанный с размаху пнул по стене соседней камеры
    Сержант с силой ударил дубинкой по решетке.
    - Иваныч, ключи давай!Тут у нас буйный завелся. Надо пролечить.
    - Пролечим, обязательно пролечим, но позже, - грузный Иваныч, похожий на Тараса Бульбу, оттащил пухлого от клетки. - Там с диаспоры приехали зверей своих забирать. Потом оторвешься.

                                        …..........................

    Конечной цели вечера Митя уже почти добился. В голове приятная пустота, еще граммов триста вискаря и можно окончательно превращаться в овощ. Одноклассники давно разбежались из банкетного зала, равномерно рассосавшись по всему заведению. Митя застолбил за собой столик в углу. Марина никак не желала от него отцепиться, хотя ей явно не нравилось наблюдать за тем, как он целенаправленно напивается.
    - Ты понимаешь, Марина, журналистика – это дерьмо. - Там нет свободы, там нет творчества. – Марина попыталась приобнять Митю, но он, неловко отстранившись, продолжил жаловаться. - Кругом одно дерьмо и никакого творчества. Девушка, принесите еще пива. Ну и водки.  Пиво, Марина, надо пить исключительно с водкой. Или не пить ни того, ни другого. Вообще надо пить, чтобы нажраться, или не пить совсем. Потому что в алкоголизме тоже нет творчества.
    Митя попытался схватить Марину за коленку.
    - У нас в офисе тоже нет никакого творчества – обиделась Марина, убирая его руку. - О, смотри! Таблеткин!!! Сергей!!! Таблеткин!!! Иди к нам!!
    Сергей Таблеткин по прозвищу «Димедрол» учился с ними до десятого класса. В школу, которая в их сибирском городке считалась элитной, он попал просто по прописке. Без всяких связей и тем более денег. Их в рабоче-крестьянской семье Димедрола никогда и не было. Дом, в котором жил Таблеткин, относился к элитной школе территориально и не взять его именно туда  попросту не могли.  Сейчас с этим проще, а раньше все было по-другому.     Кличку «Димедрол» Сергей получил вовсе не из-за фамилии. Его мать работала в аптеке, и несколько лет Таблеткин снабжал местных наркоманов димедролом. Пока эти колеса официально не запретили. Если честно, Димедролу после школы по большому счету вообще ничего не светило: либо тюрьма, либо армия. Сергей выбрал второе.
    Когда-то Митя с Серегой дружили. Вроде бы даже по настоящему. Дружба закончилась в девятом классе. Тогда они украли из классного кабинета музыкальный центр. Продажей ворованного занимался Димедрол. Взял центр, но денег так и не принес. Сказал, что покупатель его кинул. Потом, правда, выяснилось, что никто Серегу не кидал. Технику он вполне успешно впарил, а деньги оставил себе. После того, как все вскрылось,  Димедрол долго извинялся, говорил, что деньги ему нужны были на подарок какой-то девушке. До драки дело не дошло, но общаться после этого Митя с Сергеем почти прекратили. Потом Димедрола из школы все-таки выгнали. Год он ошивался по городу, а потом ушел в армию. Вновь  Таблеткин объявился всего пару лет назад уже в Москве. Просто пришел на традиционную встречу выпускников.  Сегодняшнему появлению Таблеткина Митя даже обрадовался. Будет с кем окончательно накидаться.
    - А, Димедрол, здорово, брателло!
    Марина мгновенно оживилась.
    - Сережа, присмотри за Митей, а то он явно перебрал за сегодня.
    Марина быстро выскочила из-за стола и растворилась в зале.
    Митя посмотрел ей вслед и пьяно сказал:
    - А вот и пох мне, не дала потому что и не просил.
    - Не дала потому что нажрался, как свинья. Здорово, упырь. – Димедрол приобнял Митю за плечи.  - Что такой жмучный? Эй, девочка!!! Неси сюда еще два раза по двести.
−    И пива.
−    И пива.

                ….................................

    -  Дадашев, вы опознаете среди задержанных лиц славянской национальности человека, который оскорбил вас и затеял драку?
    Разговаривать с дознавателем Рустаму не хотелось. Вообще. Он уже минуту разглядывал бесцветное лицо этого молодого парня в нелепом костюме и пафосном шарфе. Купил же должность, сука. И если бы за деньги, то одно дело. А этот стопроцентно всего лишь женился на какой-нибудь толстой прокурорской дочке с лицом бегемота. Должность папа на свадьбу подарил. Вместе с квартирой, машиной и путевкой в Чехию. 
−    Повторяю вопрос: вы узнаете кого-нибудь из задержанных?
−    Нет.
    Рустам посмотрел в глаза Максу, которого пять минут назад ввели в кабинет следователя.
    -    Дадашев, вы уверены?
    -    Уверен.
    - Можете быть свободны. Введите следующего из потерпевших.     -     - Достали они уже своим молчанием. Гордые горцы, блядь.  - дознаватель бесцветным взглядом проводил Рустама до двери. - Дай сигарету.
    - Вы, наверное, такие не курите. - дежурный протянул следаку «Балканскую звезду».
    - Я все курю. - дознаватель убивает сигарету за две затяжки. - Как мне теперь всю эту блуду за разжигание межнациональной розни выдавать? Где они тут русских  скинхедов увидели? Этот клоун что ли экстремист? - бесцветный кивнул в сторону Макса. - Сидят там у себя в кабинетах, на улицу раз в полгода выходят и то, чтобы не забыть, как страна называется, которой им управлять черт знает кто доверил! Как я сюда 282 статью пришью?
−    На то ты и мусор — сквозь зубы прошипел Макс.
−    Ты вообще заткнись, урод. Кто там еще?
−    Кирилл Эдуардович, там к вам из диаспоры
−    Блядь.  Началось. Этого назад в камеру.
    В кабинет уверенно вошли двое мужчин в дорогих костюмах. Бесцветный на автомате перевернул заполненный протокол лицевой стороной вниз.
    - Здравствуйте, Кирилл. Я полномочный представитель нашей республики при правительстве Российской Федерации.
−    Какой республики?
    - Нашей, - с напором ответил полномочный представитель. - Наш Президент готов поручиться за каждого из наших ребят, задержанных сегодня. В том числе финансово.
    - У нас серьезное происшествие. Два трупа. Я имею полное право задержать всех как минимум на трое суток.
    - Среди задержанных есть Арби Маммеев. Он ваш. Подпишет все, что вы скажете. Даст любые показания. Во всем признается.
    Следователь отошел к окну и долго наблюдал как в верхнем углу  толстая зеленая муха пытается выбраться из паутины.
−    Мне позвонить вашему начальству?
    Муха так и не освободилась. Следак свернул протокол в трубочку и со всего размаху ударил по стеклу.
−    Не надо никому звонить. Пусть подписку о невыезде подпишут и забирайте.
    Рустама выпустили через 15 минут. Проходя мимо белой камеры он достал пачку сигарет и протянул ее Максу:
    - Бери, брат, ты здесь надолго.
    Макс резко кинулся к решетке и попытался достать Рустама правой рукой. Дадашев отскочил к противоположной стене.
−    Дурак ты. Бери.
    Макс пнул решетку и отошел вглубь клетки. Рустам кинул пачку пухлому сержанту.
−    Держи. Этого не трогай больше.  Не надо.

                ….....................................

    Марина так больше и не появилась. Димедрол подозрительно не пьянел. Видимо, сказывался армейский опыт. Все-таки нашу армию спиртом так просто не возьмешь. За последний час они с Митей успели вспомнить и школу, и родной город, и Катьку с соседнего двора, из-за которой когда-то впервые разбили друг другу физиономии.     
    - Выпей водки, съешь картошки и домой к любимой маме за домашние дела. - Димедрол озвучил когда-то традиционный для них с Митей финальный тост. После этого полагалось расходиться по норам.
    - Э, нет! - Митя уже напился до той стадии, когда начинают считать себя трезвыми. -  Водки выпью, картошку съем, к маме не пойду. Ты-то сейчас где? Чем занимаешься? Все воюешь? Я бы тоже повоевал.
    - Воюю. А ты зачем тогда от армии отмазался, если сейчас воевать захотел?
    - Дурак был, наверное. Из-за статьи про зверьков работы лишился. Они там наших резали, я про это написал, а меня под жопу на хуй.
    - Ты и сейчас дурак. – сказал Димедрол, смешивая в большом фужере вино, водку и пиво. – А на войну всегда попасть легко. Особенно если деньги есть и черных не любишь.
−    Деньги есть – удивленно ответил Митя. – И их не люблю.
    Димедрол тщательно перемешал содержимое фужера и залпом опрокинул внутрь.
    - Ну, значит,  съездишь с нами в командировочку, постреляешь в животных, проветришься, а то так и будешь в водке смысл жизни искать. Десять штук в долларах с тебя за экстремальную охоту. На неделе я позвоню. А сейчас смотри тут сильно не барагозь. Там вон гордые кавказские парни что-то отмечают. А они один на один не дерутся. Все, бывай здоров, Шрайбикус.
    Димедрол встал, несколькими глотками опорожнил Митин бокал с пивом и вразвалочку пошел к выходу.
    Финал вечера Митя запомнил смутно. Вроде бы хотел с кем-то подраться, даже вроде бы и подрался. А может и нет. В себя он пришел только утром. Как добрался до дома, не помнил напрочь. Рубашка была в крови и сильно болел нос.

                                                      ….........................

−    Как сам?
−    Нормально. Четыре шва на затылке. Жить буду. А казаха этого потом достанем.
−    Его уже без нас достали. Полбашки снесли. Так что успокойся.
    Динур с Азатом забрали Рустама у райотдела. По плану продолжение вечера было запланировано в каком-то местном кабаке с оригинальным названием «Под шубой». По дороге Динур опять разошелся:
−    Всех этих собак валить буду. За Нуру надо отомстить по-любому.
−    Кому отомстить?
−    А кого поймаем, тому и отомстить. Для меня они все одинаковые. Такие вещи не прощаются. Кровь за кровь.
−    Дурак ты.
−    Сам ты дурак. Полукровка хренова.
−    Ладно, парни! Успокойтесь оба. Приехали уже.
    Рустам с шумом хлопнул дверью машины. На входе в заведение толпа земляков обступила какого-то патлатого парня. Судя по всему пьяного в стельку. Его уже несколько раз роняли на землю, но патлатый вставал и пытался попасть кулаком хоть в кого-нибудь. Один из кавказцев достал нож.
    - Через неделю двинем на свадьбу, - Рустам хлопнул Динура по плечу. - Кого там наши поймали?
    Пьяный под общий хохот в очередной раз поднялся с земли.
    Рустам почти минуту оценивал происходящее, потом вошел в центр толпы, обступившей патлатого, и со всей силу ударил его в челюсть. Парень сполз по стене и отключился.
    - Все. Труп. Пошли внутрь. –  Рустам подтолкнул ближайшего земляка к входу – Пошли, пошли, сейчас менты приедут.  Я сейчас догоню.
    Дождавшись пока последний из кавказцев зайдет внутрь, он вернулся к начавшему приходить в себя патлатому.
−    Как зовут, брат?
−    Мыыытя.
−    Так, давай, быстро очухивайся.
−    Чурка ебаная, - просипел пьяный.
−    Потом поймешь, придурок, что я тебе жизнь спас. Такси!
    Рустам помог плохо соображающему патлатому подняться, посадил его в машину и протянул водителю тысячу:
    - Отвезешь куда скажет. Ну или подальше отсюда.
    У входа в кабак Рустам лицом к лицу столкнулся с недовольным Динуром.
    - Рустам, чего ты пацанам порезвиться  не дал?
−    Хватит над ними резвиться. Пошли внутрь.

                ….......................................
−    Красиво тут. Горы, воздух альпийский.
    Митя  в сотый раз попытался завести разговор с двумя попутчиками: холеным мужчиной примерно 35 лет в новеньком камуфляже и мрачным крепким мужиком под полтинник. На военной базе в пригороде Моздока они уже почти два часа. Но до сих пор никто ни разу так и не отреагировал на митины попытки поговорить.  Димедрол куда-то свалил еще днем и с тех пор не подавал признаков жизни. Мите было не то чтобы страшно, но уж точно не по себе.
    После памятной пьянки в Москве прошло две недели. Димедрол, кстати, как и обещал, тогда позвонил через пару дней. Митя сначала не сообразил о чем речь, а потом даже обрадовался. Вот он шанс доказать всем, что его уволили несправедливо и вновь подняться в собственных глазах. После звонка Сереги Митя дрожащими от возбуждения руками налил себе полстакана водки. Этот репортаж сделает его знаменитым и все вернется: работа, деньги, слава. Димедролу о том, что он собирается о чем-то писать после возвращения с Кавказа в Москву, Митя решил не говорить.
    Димедрол появился ближе к вечеру вместе с каким-то военным в звании капитана. К этому времени холеный с Митей уже начали заметно нервничать. Третий попутчик как ни странно был абсолютно спокоен. Он вообще никак не вписывался в окружающую прифронтовую действительность. Слишком мирный, слишком спокойный, слишком домашний.
    Димедрол отвел капитана чуть в сторону, повернулся спиной к сидящим на земле митиным попутчикам и тихо сказал:
    - Сегодня трое. Который в центре – стандартный коммерс. Острых ощущений захотел от недостатка чувств и переизбытка денег. Этот молодой -  со мной – Димедрол кивнул в сторону Мити – Жизнь решил круто поменять. Начнет отсюда. Оба заплатили по стандартному тарифу. Естественно, предоплата. Третий – самый сложный.  Петрович из Нижнего Тагила. Зверьки у него дочь изнасиловали, потом убили. Менты никого не нашли. Да и не искали, наверное.  Другой родни у него нет. Продал квартиру, едет мстить. Он - основной спонсор сегодняшнего банкета. Проплатил полкану зачистку в Урус- керте.
    - Кого ищет – знает? – спросил капитан.
    - Знает.
    Капитан посмотрел на Митю, мрачно покачал головой и повернулся лицом к Димедролу.
    - Странный какой-то твой молодой. Башкой за него отвечаешь. Так, мужчины, подъем! – капитан повернулся к сидевшим на земле. – С сегодняшнего дня вы военнослужащие воинской части 34005, призванные на военную службу по контракту. Ваш контракт закончится через два дня. Это именные медальоны.
    - Ты теперь Строев Никита Сергеевич. 74 года рождения. Проживаешь в селе Брусяны Тверской области, - капитан кинул медальон холеному коммерсу. – Ты, студент,  Богдасарян Сурен Арутюнович, 85 года рождения, проживаешь в Москве Московской области. -  капитан кинул медальон Мите     - А ты, батя, Кононов Иван Семенович. Из Иркутска. Ваши настоящие имена меня не интересуют.
    - Почему Богдасарян Сурен Арутюнович? – спросил Митя.
    - Потому что ты из Москвы.
    Капитан повернулся к Димедролу:
    - Камуфляж этим двум клоунам нормальный на базе выдай, а то как из магазина игрушек сбежали. И бате чего-нибудь подбери.  Грузитесь.
    - Я свой камуфляж не сниму – неожиданно сказал холеный – Я за него 4 штуки баксов отдал. Ваши тряпки и ста рублей не стоят.
    - Грузитесь. – повторил капитан.
    Мужчины двинулись по направлению к вертолету.
    Холеный подошел к Димедролу:
    - Слушай, а на хрена нам эти железки дали? Это типа сувенира? На вечную память о будущих убиенных? 
    - У нас так принято. – сухо ответил Димедрол.
    - Это на случай, если тебя убьют – встрял в разговор Митя.
    - Не понял… - удивленно протянул холеный.
    - Не ссы. Стрелять будут в тебя, а убьют Строева Никиту Сергеевича. Из Твери. – мрачно улыбнулся Димедрол – А ты будешь жить вечно. 

                …................................
    
     К селу в ущелье колонна  подошла рано утром. Несколько десятков довольно унылых домов прилепились к горам.
    - Я думал, что у них тут всех коттеджи в три этажа. А тут полный Череповец, - заметил холеный.
    Они с Митей сидели на броне в центре колонны. Димедрол выдал им по Калашникову и по два запасных магазина. Холеному в довесок достался пистолет Макарова. Военные остановились перед въездом в село. Капитан разделил солдат на три группы. Аул начали окружать с трех сторон.
    - Вы оба идете за мной –  Димедрол махнул рукой Мите и холеному.
    - Почему село только с трех сторон обступают? – спросил Митя. – Духи же уйдут.
    - Поэтому и с трех сторон. Чтоб тот, кому надо уйти, мог уйти. Так крови меньше будет.
    Холеный по-голливудски спрыгнул с брони. Неожиданно раздался выстрел. Коммерс с дикий воем  упал  на землю. На камуфляжных штанах стоимостью в четыре тысячи долларов появилось и начало быстро увеличиваться кровавое пятно.
    - Придурок, бля, – заорал Димедрол – Макаров надо на предохранитель ставить. Идиот, дебилоид, гандон ебучий. Кто заряженный пистолет в штанах таскает?!!!
    - Рэмбо. – сквозь боль прошептал холеный.
    - Хуембо, блядь!!!! – Димедрола бросило в  дрожь. Со стороны села раздается первая автоматная автоматная очередь – Пацаны, хватайте Рэмбу и грузите внутрь. Рыжий, вколи ему что-нибудь, чтоб заткнулся.
    Митя мгновенно отскочил за броню. Реакция сохранилась у него еще с первой служебной командировки на Кавказ. Тогда ему было по настоящему страшно. Сейчас почему-то нет. Наверное, Митя все еще до конца не верил в реальность происходящего. Тот обстрел он помнил до сих пор. Первые месяцы после возвращения он снился ему каждую ночь. И каждое утро Митя хотел бросить все и вновь вернуться туда, где из-за него погибли семь человек. Со временем отпустило. Даже началось казаться, что ничего этого не было или было, но не с ним. Митя аккуратно выглянул из-за брони. Стрельба продолжалась.
    Солдаты мелкими группами входили в село. Истекающего кровью холеного пытались закинуть внутрь БМП.  В этот момент раздался выстрел, и  у Димедрола разорвалась голова. Прямо как в американском блокбастере.  Мозги вперемешку с кровью брызнули на лежащего холеного и Митю. Холеный истошно заорал. Митя  по инерции отпрыгнул в сторону, попал в зону обстрела, тут же прыгнул обратно и бросился следом за бегущими к аулу солдатами.     Последним в уже зачищенное село, не торопясь,  вошел Батя.

                    ….....................................

−    Студент, вылазь. Война закончилась.
Двое солдат волокли какого-то полумертвого парня из местных мимо канавы на окраине села, в которой залег Митя. Он встал, отряхнулся и медленно побрел за ними. В центре аула  на коленях стояли несколько мужчин: младшему на вид лет пятнадцать, старшему явно за семьдесят.  На небольшой площади в неестественных позах лежали несколько мужских и женских тел. Чуть в стороне курил капитан и два сержанта.
    - Сколько наших положили? – как-то буднично спросил капитан.
    - Двухсотых два. Димедрол  и Строев Никита Сергеевич.
    - Ну Строеву не привыкать. А Димедрола жалко. Шарящий боец. Что у них тут за сходка в ауле была?
    - Свадьба вроде у них тут намечалась. Жених в последний момент передумал. Сказал родне, что русскую любит. Так что если бы не мы, они все-равно бы здесь друг дружку в винегрет покрошили. Такое у них не прощается.
    - Да хер с их собачьей свадьбой. Дадашева нашли?
    - Вот эти пятеро – сержант повел дулом автомата в сторону стоящих на коленях мужчин -  все Дадашевы Рустамы. 
    - Батя, иди разбирайся –  капитан отвернулся.
    К стоящим на коленях подошел Батя. Внимательно осмотрел каждого, снял автомат с предохранителя и спросил у самого старшего. 
    - Дадашев Рустам?
    Дед молча кивнул. Батя подошел к следующему.
    - Дадашев Рустам?
    - Да. – ответил стоящий на коленях.
    Батя выстрелил  ему в лицо. Мужчина упал, конвульсивно дергаясь.     Батя подошел  к следующему.
    - Дадашев Рустам?
    Молодой мужчина падает на землю, закрывая голову руками.
    - Значит, Дадашев Рустам – Батя хладнокровно стреляет ему в затылок.
Затем  снова возвращается к старику.
    - Тут нет милиции, нет прокурора, нет судьи. Нет государства. Кому ты сейчас денег дашь, чтоб живым остаться? – Батя дает очередь поверх головы старика. Оба парня, стоящие рядом со стариком, инстинктивно падают на землю. Сам старик даже не пошевелился. -  Ей было 13 лет. Твои шакалы изнасиловали ее и убили. Я себе клятву дал, что не умру пока весь ваш поганый род не истреблю. Я буду приходить в ваш дом, также как вы пришли в мой, и каждый раз буду убивать по одному Дадашеву. Живи с этой мыслью.
    Батя  повернулся и выстрелили в голову стоящему рядом со стариком подростку. Митю начало тошнить и он бросился прочь.
    - Хватит, бать. – неожиданно встрял капитан. – Борменталь, студента сюда тащи.
    Двое солдат поднимают Митю и подтаскивают к капитану. Капитан сдергивает с Мити медальон.
    - Богдасарян Сурен Арутюнович, а вы, оказывается, у нас настоящий военный преступник. Настоящая находка для военного прокурора и мирового сообщества. Ворвались в мирный аул, напали на мирных чабанов, не жалели ни стариков, ни детей, ни беременных овец.
    Митя ошалело смотрит на капитана и стоящих рядом с них солдат.
    - Ваше, Сурен Арутюнович, место на скамье подсудимых. Рядом вот с этими представителями так называемых незаконных вооруженных бандформирований, - капитан показывает на мужчин, стоящих на коленях, - которые вследствие врожденной несознательности  и… - капитан делает паузу, пытаясь подобрать слово, потом просто машет рукой и продолжает – и прочей херни мешают нам строить цивилизованное общество 21 века в этих чудных краях. К баранам его!
    Митю, пытающегося сопротивляться, несколько раз бьют прикладами в спину и ставят рядом с Дадашевыми. Митя ревет и мычит что-то нечленораздельное. В голове только одна мысль: это не со мной, это происходит не со мной, потому что со мной этого не может быть никогда.
    Капитан внимательно смотрит на Митю в течении минуты. Потом оборачивается к Борменталю:
    - Дай этому чмошнику скальпель.
    Борменталь достает армейский нож и бросает перед Митей. Капитан подталкивает нож ногой.
    - Мне по хую кто из вас сегодня здесь сдохнет – Богдасарян Сурен Арутюнович или Дадашев Рустам – как там тебя, - капитан обращается к  единственному, оставшемуся в живых местному парню, стоящему на коленях рядом со стариком.
    - Абишевич – отвечает Рустам.
    - Абишевич. – добавляет капитан. – Для меня вы все на одно лицо. Так что режь или себя  или его.
−    Привет, земляк. - Рустам пытается улыбнуться Мите.
    Митя смотрит на нож, затем резко хватает его и набрасывается на Рустама, начиная наносить ему беспорядочные удары в голову, шею и плечи. Тот почти не сопротивляется, лишь пытаясь закрывать лицо руками, затем заваливается набок. Митя входит в раж и некоторое время продолжает кромсать ножом бездыханное тело.
    - Все, студент, завалил, красава – говорит Борменталь. – Все, отойди от него. Молодец, не зря бабки заплатил.
    Митя медленно отполз от трупа. Его опять начало тошнить. Неожиданно последний из Дадашевых попытался броситься на него с камнем в руках.  На него мгновенно накинулись солдаты и начали запинывать.
    - Эй, бойцы, этого не убивать! – также мгновенно среагировал  капитан. – Отвалили от деда. Все, собирайтесь, сваливаем.
    Бойцы расступились. Капитан подошел к деду, сел перед ним на корточки, взял за подбородок и тихо спросил:
    - Трупы своих выкупать будешь?
    Старик мотнул головой.
    - У меня к тебе еще одно коммерческое предложение. Хочешь знать, где искать этих двух смелых урюсских свиней, которые сейчас твоих порезали?
    - Хочу! – шипит старик.
    - Сколько денег информация стоит знаешь?
    - Все знаю – продолжает шипеть дед.
    - Завтра зайдешь в комендатуру. Скажешь Зауру, что от меня. Он тебе все данные по этим двоим выдаст. Я предупрежу. Ему же деньги отдашь, мститель хренов. 
    Капитан смачно сплюнул на землю и оттолкнул старика от себя.
    - Все, уходим. Дальше они тут сами разберутся.
    Солдаты уходят.     Уже на выходе из села Митя обернулся, хотя до этого сам себя уговаривал не оглядываться. Старик подполз к подростку, которому Батя выстрелил в голову, обнял его за плечи и что-то шептал.

                                          …....................................................

    - Не смывается, сволочь.
    Уже час Митя пытался очистить кровь с камуфляжа. Они с Батей сидели у забора с колючей проволокой рядом с военным аэродромом.
    - Бесполезно – Бате надоело наблюдать за бессмысленными телодвижениями Мити – Кровь она навсегда.
    Он порылся в своем  бауле и достал оттуда пирожки.
    - На, студент, – он протянул сверток Мите – Я на воле их всегда сам дочери пек. Поваром в заводской столовой работал. 
    Митя взял пирожок и начал медленно разжевывать.
    - Ты, Батя, теперь куда?
−    Никуда. Я теперь Кононов Иван Семенович. Из Иркутска.
−    Сдадут тебя вояки, бать. Я слышал.
    - Я знаю. Нас всегда сдают. Там нас менты сдавали, здесь военные. Насильников Яны моей ведь почти сразу же поймали. Всех. Их потом следователь отпустил. Он мне долго объяснял, что у преступников нет национальности. Я думаю, что у таких как он национальности нет. У всех остальных она есть. Просто тот следователь свою национальность за деньги продал. Вместе с душой. Царствие ему небесное.
    Митя вопросительно  посмотрел на Батю. Тот утвердительно кивнул головой:
    - За все, парень, в жизни надо отвечать. Деньгами от  пули не откупишься.... Вон и по твою душу идут.
    К сидящим мужчинам подошел Борменталь.
    - Держи, студент! – он кинул Мите сотовый телефон – Воинский трофей. Я его у того чурки забрал, которого ты ловко победил в честном рукопашном бою. Там для тебя презент от нашей сборной. На видео нажми.
    Митя нажал на кнопку. В сотовом пошел показ файла с убийством Рустама.
    - Капитан себе на память такой же фильм оставил. Так что береги себя – примирительно сказал Борменталь – Ну и форму сдай. Она тут еще пригодится.
                                              …..............................................

    На скамеку рядом с Митей упала женская сумочка.
−    Слушай, я взяла простой пломбир. Твоего любимого все равно не было. Позвать Егора? А то растает. Жарко тут…
    После поездки на Кавказ прошло три года. Обо всем произошедшем Митя старался не вспоминать. Никакой статьи об увиденном он, конечно, не написал. Сотовый с кавказским видео разбил еще в Моздоке. Как это обычно и бывает - жизнь постепенно наладилась. Работа, деньги, квартира. Полтора года назад Митя познакомился в Викой.  Викиного сына Егора Митя почти сразу же стал считать своим. Три месяца назад они поженились. В этом парке любили гулять все вместе.
    - Егор! Смотри что есть! - Вика зовет смуглого мальчишку, кругами носящегося по песочнице. - Мить, ты чего это задумался?
    Егор с другими детьми продолжает носиться. На  призывы родителей никто из них не реагирует.
    - Да так… Егор, давай в темпе, мама зовет!
    Мальчик ярко выраженной кавказкой внешности остановился и посмотрел в их сторону:
    - Нууу, папа, я не хочу! Я хочу бегать!!!
    - Ладно, Вика, не хочет - не надо, не дергай его.
    - Тебе позвонили уже? Когда у тебя командировка?
    - Да, позвонили. Завтра вечером  выезд.
    - Ну хорошо хоть вечером… Надолго? Когда тебя ждать?
    - А это как повезет…
    В соседнем кафе раздается какой-то шум. Минут через пять к заведению подъезжает милицейская машина. Митя встает со скамейки.
−    Бери Егора, пойдем. Не надо ему на пьяные разборки смотреть.

                                                  …..................................................

    - Начальник, они шашлык ели, девушка смотрели, песня поют, платить не хотят.
    Владелец летнего кафе, родом явно из Средней Азии, бегал вокруг старшего  милиционера, заискивающе заглядывая к нему в глаза. За дальним столику у сцены два кавказца с жутким акцентом пытались спеть в караоке песню из фильма «Я шагаю по Москве». Среднеазиат дернул сержанта за рукав.
−    Вот они. Разберись, пожалуйста.
    Милиционеры подошли к поющим.
    - Сержант Паламарчук – представился старший – Ваши документы.
    Один из кавказцев протянул ему паспорт.
    Паламарчук повертел  в руках документы, посмотрел на парня со шрамом от пулевого ранения на лице и спросил:
    - Фамилия, имя, отчество.
    - Дадашев Рустам Абишевич.
    - Откуда к нам в Москву пожаловали?
    Парень посмотрел в глаза сержанту и спокойно без всякого акцента ответил:
    - Из России.