Несколько лет назад со мной приключился интересный случай... По студенческому обмену мы с корешем Федей, поехали в деревню на картошку. Конечно, радость была сильна, чего скрывать, о девках из тех мест все были наслышаны, так что этот выезд для нас обещал стать очень козырным. О главной цели путешествия - копании картошки с утра до вечера, в радужных мечтаниях о жопастых Дунях и Клавах, мы и вовсе позабыли. Фёдор был парень продуманный, поэтому сразу составил список "необходимых" в таком путешествии вещей. В сопровождающие нам был дан завхоз от факультета. Забавный старикан лет шестидесяти с хвостиком, он жил там после войны, и сам с готовностью вызвался нас отвезти, радуясь возможности побывать в родных местах.

И вот, в день Х, мы приехали к Семёнычу. "Выпить не хотите, ребятки? Дорога дальняя." - судя по всему, режим дедка, обязывал его к шести утра быть в хлам. Семёныч очень настаивал, хотя мы ни разу не сопротивлялись. Лукаво улыбаясь, дед извлёк из шифоньера ещё два шкалика и трёхлитровую банку клюквенной настойки. В процессе выпивания, я как бы невзначай поинтересовался - "Иван Николаич, а мы ж вроде на картошку ехать должны были?". "Да-да, ребзя, ща поедем, сходи пока посмотри моего железного коня. Перед домом стоит. Не машина - зверь! Шедевр отечественного автопрома!" С нехорошим предчувствием я стал спускаться на улицу.
Семёныч конечно любил выпить, и в универе, когда мы его видели, он отчаянно старался идти прямо, хоть и давалось ему это с трудом. Но бывало, прогуливая пару, мы частенько сидели у него в каптерке. Он угощал нас чаем с ромом, и травил байки про свою молодость. Спускаясь, я думал что разошедшийся старикан, сейчас рассказывает Фёдору очередную историю про ведьм, а я пропускаю это захватывающее представление. Ну что ж, зато я первый посмотрю на его "зверь-машину." Выйдя во двор, я огляделся... Никакой машины, в моём понимании этого слова здесь не было... не считая конечно иномарок, но я ясно помнил, что речь шла о "шедевре отечественного автопрома". Вспоминая модели российских автопроизводителей, я так и не смог предположить, какая из них могла бы хоть отдалённо подойти под это определение. Простояв несколько минут в недоумении, я услышал разочарованный голос старика - "Эхх молодёжь... Что за дети пошли, кто глухой, кто слепой, тупых тоже много... не ожидал я от тебя, ох не ожидал..." пытаясь оправдаться, я промямлил -"Иван Николаич, да нет здесь никаких шедевров..." чем только усугубил ситуацию - Семёныч, приложившись к бутылке, видимо взятой с собой в дорогу, горестно вздохнул - "ну вот... и тебе она не нравится... хоть соврал бы, порадовал старика...", и, звеня бутылками, коих у него оказался целый рюкзак, печально побрёл к старенькой задрипанной шестёрке, грязно-коричневого цвета. А Фёдор, наблюдавший эту сцену сказал - "Жаль мне старика, дети выросли, жена померла, кроме водки и машины у него ничего и нету, зря ты так. Кстати он успел рассказать мне про то, как в молодости видел русалку. Горячка наверное была."

Дорога в Пердищи была очень долгой и утомительной. По пути пришлось не раз останавливаться, Семёныча пробило на рассказы, и первые часа четыре мы тупо ржали над его космическими приключениями, встречах с русалками, лешими, водяными, чертями, и питьём водки с медведем в лесу. С Фёдором спорили, мешал ли он с водкой траву или просто ловил белочку. И вот, во время апогея этого пиршества шизофренических фантазий потерявшего связь с реальностью старика, мы заметили, что Семёныча понесло немного не в ту степь, если в данном контексте это понятие можно рассматривать. Дед начал ровно, как начинал все предыдущие рассказы - "Вот был я молодой, и, однажды немного перебрав, решил прогуляться по селу..." Но потом, вместо своих встреч с нечистью, он понёс полнейшую околесицу - "Сразу вспомнился мне 43ий, когда мы с нашей дивизией стояли у Сталинграда..." Мы с Фёдором переглянулись, какой к чёрту 43ий?! Дедок то в 47 родился... Фёдор радостно обернулся к нему, чтобы сообщить о том, что старый загнался, но потом передумал, уж больно интересно было, что ж там случилось в дивизии. Семёныч, тем временем продолжал: "Да-а, тяжкие были времена. Но была у нас в роте баба-медсестра из местных, записали её к нам, сама напросилась. Эх, ну и бабища была, за ней сам комвзвода бегал, как пацан 17-летний, а она противилась, ну никак не давалась. И вот, однажды, случилась загадочная история: идём мы с сослуживцем в располагу, после вечернего построения, и видим, что командир вновь к медсестре побежал. Ну, посмеялись маленько, что опять отошьют его, да и спать улеглись. А с утра гля, нет его на построении, кругом паника, все волнуются, что, как случилось... Комвзвода нет на месте, побежали к нему в каптёрку, и там нет. Дневальный сказал, что тут и не появлялся, все вконец переполошились, уже в штаб дивизии сообщать хотели, слухи поползли - измена, предательство... Но тут приятель вспомнил - он же вчера после построения к медсестре ломанул, мож уговорил таки, да и остался на ночь, и проспал. Послали гонца туда, и тот исчез.... Люди уже начали паниковать основательно, надо думать - средь бела дня человек пропал... Решили целым отделением пойти. К слову сказать, стояли мы тогда в небольшой деревеньке, Косяково она называлась, кстати, недалеко от наших Пердищ. Штаб дивизии находился в другой деревне, да и вообще в связи с ужасными боями творилась полная неразбериха. Так вот,, обыскали дом медсестры - нет никого, вдруг слышим звуки какие-то, все затихли, прислушались, вроде на стон похоже, с всхлипываниями. Как будто баба плачет. Замок, как самый смелый, пошёл на звук. Оказалось, всхлипы раздавались из сарая, что за домом был. Старый, покосившийся, но сделанный русским мужиком на совесть, оставлял о себе впечатление прочной, добротной конструкции, простоявшей уже не один десяток лет. Заходит, значит туда Зам.Ком, и видит: на сене лежит мёртвое полуголое тело командира, а рядом сидит солдат, которого гонцом послали. Сидит, весь седой, глаза дикие-дикие, руками за сердце держится, и стонет, всхлипывает. Солдата так и не удалось в чувство привести, он всё лепетал о каких-то демонах, призраках, и что нельзя ему говорить, "Она и меня, она и меня... Нельзя!!!" что она его, так и не удалось узнать. А вот с комвзвода тёмная история получилась. Осмотрели его тело, вроде и повреждений свежих никаких нет, следов борьбы тоже мы не заметили, командир мужик был крепкий, смелый, вряд ли его могли без боя взять. Но кое-что странное мы всё же обнаружили - нательный крестик командира лежал у него в кармане... Мы прекрасно помнили, что он его никогда не снимал, ни в бане, ни в госпитале, когда лежал там с ранением, и мы его навещали. А ещё обнаружились 2 маленьких красных точки у него на шее. Вроде как иголкой укололи, непонятно было, откуда они. Один из шутников предположил, может баба-медсестра вампиром была, и укусила его. Но среди нас никто не верил в подобные чудеса не в состоянии жуткого перепоя поэтому, от глупого предположения просто отмахнулись, как от назойливой мухи. Кстати медсестра эта, тоже куда-то пропала, и в тот день в санитарной палатке она так и не появлялась. Она вообще больше нигде не появлялась. После доклада в штаб дивизии, конечно, было возбуждено дело, приезжала комиссия из НКВД, но те так ничего и не раскопали. В итоге дело закрыли, а все косяки повесили на сумасшедшего солдата, которого в этот же день и расстреляли. Так, на всякий случай." После этого рассказа, с Семёнычем начало твориться что-то невообразимое - он стал дёргаться, выть, изо рта пошла пена, и я, изрядно наложив в штаны, дал по тормозам. Сперва было забавно глядеть, как его выкручивает, мне это напомнило полёт в центрифуге в пять лет. Но потом старик издал невероятный звук реактивного истребителя, пару раз поддал газов и откинул копыта. Нехорошо как-то получилось, подумал я. Надо что-то придумать... Покурив, мы решили проверить пульс у дедка. "Давай Компот, ты ж у нас смелый, иди, щупай." - сказал Фёдор. "Не-е, так не канает, давай посчитаемся." Эники-бэники, ели вареники, эники-бэники, опс, вышел пузатый матрос. Ну, так как считал Фёдор, естественно идти пришлось мне. Приближаясь к машине, я думал что матрос, наверное, вышел на запах вареников, видимо голодный был... Интересно, откуда он вышел? Но додумать мысль мне не удалось - Семёныч зашевелился. То есть он не то чтобы просто зашевелился, он сперва сел, а потом встал на ноги. Причём его движения были похожи на танец робота, угловатые, с запаздываниями, как будто робота этого давненько не смазывали. Жиденькое потекло, о чём свидетельствовал неприятный запах, но понять у кого, я не мог, ибо я пребывал в состоянии глубочайшего ступора, от этого библейского зрелища - воскрешения. Семёныч же, хрустя своими сервоприводами, молча подкатился ко мне, и нежным, задушевно-гробовым голосом прошелестел - "Обосрались, ребятки?"
-" Эммм, да есть немного", честно признался я. "Ну не бойтесь, не бойтесь, ребятки, это бывает со стариком, болезнь такая, Рехматизьм называется, ты лучше иди помоги другу, кажется ему совсем плохо, а я пока выпью мальца." Фёдор был в порядке, не считая мелкой дрожи по всему телу. А ещё он начал забавно заикаться, но после пары стаканчиков, мирно уснул на заднем сидении, я же отделался ненавязчивым подёргиванием глаза, в народе называемого нервным тиком. Таким образом, эпизод оказался исчерпанным и мы продолжили путь. Смеркалось, и, посоветовавшись с Семёнычем, я решил остановиться на ночлег. -"Харчевня "Три упыря" неплохое место, и кормят вкусно, и постели мягкие."-заметил старикан. -"На следующем перекрёстке, сверни налево, там указателя нет, но это место все знают." Я последовал совету дедка, и свернул на грунтовку. Ехать оказалось дальше, чем я думал, а в темноте, по просёлку, это было не ахти. Наконец, мы достигли цели, и всем скопом ввалились на постоялый двор.

Хозяином харчевни, оказался полненький лысый мужичок, лет сорока пяти, у него не левом глазу была чёрная повязка, по типу пиратской, а на голове - шляпа. Интересно, а попугай у него есть? - подумалось мне. - «Жаль пера на шляпе не хватает!» - подмигнул хозяин. - «Здравствуйте гости дорогие» - подошёл он к нам. - «Адольф Альбертович, меня зовут. Куда путь держим, ребятки?» - «На картошку!» - выпалил Фёдор. - «Чудесно, чудесно. Картошечка, значит. Очень, очень хорошо.» - запричитал Адольф Альбертович. Мне стало слегка не по себе от его уж чересчур приторного голоса, надо держать ухо в остро, решил я. - "Да вы не волнуйтесь, места здесь тихие, уж с месяц никто не пропадал.» - видя нашу напряженность, попытался расслабить нас хозяин. За ужином, я разглядывал помещение, интересно же куда нас занесло средь ночи. Изнутри харчевня была обита вагонкой, слегка смахивая на турбазу. Но тут все стены от времени и выхлопов многочисленных постояльцев закоптились и почернели. Под потолком висела единственная люстра, в готическом стиле, а в тёмных углах, пауки распустили свои сети, и затаились в ожидании добычи. Под ногами что-то прошмыгнуло, и я пробубнил -"Мда-а, ну и местечко..."

После обильного ужина, ребята отправились спать, на втором этаже были комнаты, и хозяин, за небольшую плату, выдал ключи. Я же, передислоцировался за барную стойку, с целью выпить пару пива, и расспросить хозяина о его туманной фразе про таинственные исчезновения. Наполняя бокал, Адольф Альбертович хитро прищурился: - "В народе до сих пор слухи ходят. Кто-то говорит, что медведь повадился, кто-то, что волки, их даже видели в лесу, недалеко отсюда. Но ерунда это всё. Как, скажите мне, волки могут утащить человека из его постели, в комнате на втором этаже? Вот и я говорю, нечисть это! Зря ты смеёшься, поначалу тоже никто не верил, но я сам это видел! Хочешь, расскажу?" Я был окончательно заинтригован, и замотал головой, требуя продолжения. "Было это несколько лет назад, а кажется будто вчера. Таверна процветала, от посетителей отбоя не было, и жил я припеваючи, даже попугая собственного имел, представь себе, сидел в клетке вот тут. Говорящий был... Африканский... Правда, кроме матерных песен чего-то от него добиться было сложно, но пил знатно, даже курить пытался. Но однажды случилась странная история - среди ночи, кстати, совсем темно сегодня, даже звёзд почти не видно, прямо как тогда. Ну вот, среди ночи я услышал крик, резкий такой, протяжный, но вдруг крик резко оборвался, и наступила тишина... Даже сверчки притихли, словно вслушиваясь... Равно как я и все посетители. Одно было понятно - кричали где-то рядом. Я кое-как оделся и выскочил в коридор. Большинство посетителей уже были здесь, с встревоженным и напуганным видом. Мы стали стучать во все двери, и заходить во все жилые комнаты, чтобы узнать всё ли в порядке, но одна комната оставалась заперта. в ней уже долгое время жил старик, имени которого никто не помнил, но все звали его Борода. Старик был вечно пьяный, но зато иногда рассказывал интересные истории из своей молодости. Он быстро стал местной достопримечательностью, многие путники, прослышав про него, специально заезжали ко мне, послушать его рассказы. Это приносило мне хорошую прибыль, и я содержал его по льготному тарифу, а ему и идти было некуда. Стучались, стучались мы в эту комнату, но никто дверь так и не открыл. Тогда я сбегал за ключами, и отпёр её сам. Нашим глазам предстало ужасное зрелище: в комнате было всё вверх дном, будто по ней прошёлся ураган, постель была залита кровью, мы очень испугались, и я предположил самое худшее. Но, зайдя в комнату, мы обнаружили, что в ней никого нет. Я выглянул из окна, но внизу на земле его следов не обнаружил. Только пронзительный вой раздался где-то вдали... С тех пор старика больше не видели, и не слышали о нём. Из-за этого случая посетителей у меня сильно убавилось, начали поговаривать, что таверна проклята, а я сам приспешник дьявола."

Прикончив пиво, под сильным впечатлением от услышанного, не удержавшись, я спросил: «Кстати, а в какой комнате жил этот старичок?» -«Аа, ну так в крайней, в той, где сейчас ваш дедушка. Но ты не волнуйся, постель я сменил.» Разволновавшись ещё больше, я направился в свою комнату. Уснуть сегодня, мне явно не светило.
Наутро, с красными от бессонницы глазами, я спустился вниз. Ребята уже вовсю завтракали, и выглядели довольными. Кое как перекусив, я, сославшись на головную боль, попросил Фёдора подменить меня за рулём, а сам прикемарил на заднем сидении. Остаток дороги до Пердищ, прошёл без приключений.

Остановились мы на постоялом дворе Ефросиньи Кузминишны, местной купчихи и главной сплетницы района. "Ну шо, бабка как бабка, они все такие стрёмные, не волнуйся!" - утешал я занервничавшего Фёдора. -"Да нее, ведьма она! Точно тебе говорю!" - гнул он своё. "Сам подумай - сушёные летучие мыши, лягушки в банках, пауков куча, да и метла вон стоит. Заметно что ей подметали хоть раз? Нет! А горб у старухи какой, и в бородавках вся, ну точно баба-яга!" "Сейчас внучка моя придёт, накормит вас, детишки! А то вон какие худые, бледные, кожа да кости... Эх, ну молодёжь, ну молодёжь..." - запричитала бабка. -"Смотри, смотри!" - пробубнил Фёдор - "Вон как подошла тихо, мы даже и не заметили, меня чуть кондратий не хватил." - "Да лана, друг, не дрейфь, слышал чё старуха сказала? Внучка у неё есть, красивая небось! А у неё и подружек поди куча, всё шоколадно, расслабься!" - начал подбадривать его я. Вечерело, а внучка всё не шла. -"Ребят, Машеньку мою ждёте?" - старуха поманила нас поближе. - "Запаздывает она что-то, опять небось с подружками гуляет. Но чтобы вы не скучали, я вам расскажу старинную историю про «Чёрную колхозницу». Что в ней правда, а что нет никто уже точно не знает, но старожилы помнят те жуткие времена." Бабка мечтательно закрыла глаза, и повела рассказ. - "Было это во время Отечественной войны, жила в соседнем селе доярка. Имени её уже никто не помнит, но это не так важно. Влюбился в неё тракторист из нашей деревни, да только женат он был, но детишек пока не родилось. Славный был парень, работящий, весь колхоз на него равнялся. А доярка та, тоже была передовичкой производства. Ей даже грамоту похвальную вручали, от самого товарища Загребищенко, председателя районного. А как война началась, так она в медсёстры подалась - солдатиков раненых лечить. Так вот, ходил к ней тракторист, ходил, и всё бы ничего, но однажды он застал свою любовь на сеновале с офицером, из части, стоявшей тогда в селе. В приступе ярости, тракторист убил вояку, и схватив доярку, бежал оттуда. -"Ты знаешь, я не простой тракторист, я древний вампир! И придётся тебе стать подобной мне, чтобы мы смогли быть вместе навсегда!! Я прощаю тебе измену, но теперь мы никогда больше не расстанемся." И стала доярка вампиршей, чтобы выжить, она ночью пила кровь своих коров, и регулярно встречалась с трактористом, сливаясь в актах сладостной любви. Ну любили друг друга вампирчики, и ладно, так нет же - жена этого тракториста выследила их. И вот, однажды, когда они предавались ласкам, на пороге возник силуэт. Влюблённые были сильно заняты, поэтому не заметили, как сверкнула твёрдая сталь, в руках у призрака. Острый серп быстро сделал свою работу, разрубив несчастных на сотни маленьких кусочков. - "Смерть изменщикам!" - прошептала тень, и скрылась, злобно смеясь. Наутро тела были обнаружены, а вот жена тракториста пропала. В народе поползли слухи, что она продала душу дьяволу, и стала демоном, за это её прозвали "Чёрной колхозницей". Ещё долгое время, тень Чёрной колхозницы не давала покоя всем, кто изменял своим законным супругам, появляясь ночью, она поигрывала своим ржавым серпом и пронзительно глядела на любовников, словно говоря "Не смей, не смей!""

Да уж, жуткая история. Мы с Фёдором переглянулись - «Ефросинья Кузьминишна, как-то прохладно сегодня вечером… У вас выпить ничего нету?» Бабка обрадовалась - «Как это нету, хлопчики, сейас, сейас, мои дорогие. Ой, простите старую, то сразу вам не предложила, совсем уже из ума выжила бабка. Сейчас, сейчас, родные.» Причитая, старуха поплелась в заднюю комнату, долго гремела там посудой, и, наконец, вернулась довольная, неся перед собой банку с мутноватой жидкостью. «Медовуха!» - гаркнула она. - «Сто лет уже стоит у меня в погребе. Угощайтесь, мальчики.» Мы моментально последовали её совету.
«Федь, смотри какие подруги симпатичные вон за тем столиком нарисовались!» - через некоторое время взвопил я. - «Очаровательные дэвушки, не желаете отведать божественного нектара в компании двух интересных молодых людей?» - моментально пошёл в атаку Фёдор. «Это вам, мадемуазель» - вручил я одной из девчонок цветок, выдернутый втихаря из вазы с водой, стоявшей в холле. В итоге оказалось, что девчонки и правда хороши, одна из них и была той пресловутой внучкой Машенькой, а вторая - её лучшая подруга Зинаида. Быстро приговорив настоечку, мы разбились по парам и решили немного прогуляться по деревне перед… сном, а заодно дойти до суточного магазина взять пивка наутро. Да и догнаться тоже ещё хотелось.

Пока мы с Машенькой гуляли, и моя рука умиротворённо покоилась на её заднице, девушка рассказала мне одну историю. - «Слушай, Компотик, когда я была маленькой, мне бабуля на ночь страшные истории рассказывала, хочешь, я с тобой поделюсь одной из них?» - я не был против, поэтому, она продолжила - «Итак, со слов бабушки. Была я ещё очень молода, муж погиб, война кончилась, ну и жила я тут, работала от зари до зари, да всё одна-одинёшенька. А тут мужчина значит заявился. Молодой весь, красивый такой, но измученный и истощённый. К тебе, говорит, шёл я, люди вещают, что леишь ты от хворей разных, да и не от простых тоже. В общем поведал он мне свою печаль - что тянет его по ночам крови человечей испить, а сам он себÿ в такие моменты в зеркале не узнаёт. Говорит жил он долго отшельником в тихой гостинке, там сидел бухал ежедневно, а ночью запирался в комнате и пристёгивал себя к кровати. Но наконец, приступы стали настолько сильными, что не выдержали эти его оковы, и вырвался он из «клетки» весь в своей же крови, и с дикой жаждой. Три недели я выхаживала его, травы собирала, отвары варила, поила его, холила и лелеяла. Заговоры заговаривала, колдовство колдовала, делала всё, что могла. В итоге победила я этот недуг его, и отпустила с миром добра молодца. Говорю - Вася, Василий Семёнович, прощай миленький, живи в здравии, но помни: не давай порокам души выйти наружу, иначе вновь начнётся то, от чего ты так хотел избавиться. И он ушёл. Больше я никогда его не видела. А на память о нём осталась мне миленькая девочка, что родилась в положенный ей срок, через девять месяцев после нашего прощания.» Машенька окончила повествование, и мы, ещё некоторое время шли в молчании, каждый думая о своём. -«Маш, скажи пожалуйста, вот ты живёшь с бабушкой, а где твои родители?» - «Мои родители, Компотик, трагически погибли - их зарубили серпом злые люди, когда они скидывали сено на сеновал. Я тогда была ещё совсем маленькой, и всю жизнь обо мне заботилась бабуля.» - «Да уж, тут нечего добавить…» - подумал я, и решил перевести разговор в более позитивное русло, а точнее совершенно его прервать, и перейти непосредственно к тому, ради чего всё и затевалось. Что и было немедленно исполнено.

На следующий день, Семёныч разбудил нас ни свет ни заря, быстро отдал приказы - где, что и как делать, выдал инвентарь - мешки и лопаты, и отправил в бой. То есть в поле, а сам упилил в неизвестном направлении, только мы его и видели. Так продолжалось несколько дней, и нам это нравилось всё меньше. Дед будил нас рано утром, раздавал поручения и сваливал, вечером приходил, когда мы сидели пили с девчонками и шмыгал наверх к себе в комнату, а если нас не было в таверне, то мы и не знали - появлялся ли он вообще. Он стал какой-то раздражительный, немногословный. На вопросы отвечал - что ищет родственника тут, и ежедневно пропадает в архивах или общается со старожилами. Нам с ребятами в принципе было плевать, что он делает, поэтому мы быстро подзабили на его такие чудеса, тем более наши новые подруги скучать нам не давали. Мы и не думали, что с ними будет настолько весело, пока однажды не произошло чепэ.

Однажды когда мы работали в поле, пошёл сильный ливень, мы с Фёдором дико обрадовались - это значило, что можно плюнуть на работу и слинять на постоялый двор пить самогонку. Быстро прибежав к цели, мы с гоготом вломились в зал, и обомлели. Перед нами предстала картина зверского убийства - всё помещение было залито кровью наш предводитель и бессменный завхоз Иван Николаевич лежал в её луже с железным прутом, торчащим из груди, как элемент от солнечных часов. Рядом с телом, злобно плюясь приплясывала Кузьминишна. Фёдора осенило мгновенно - он схватил лопату за кончик черенка и со всего размаху ударил старуху остриём лопаты точно по голове. Во все стороны брызнула кровь, кусочки мозгов заляпали мне брюки, и, пока я брезгливо отряхивал их, мой кореш Федя, крушил несчастную старуху лопатой. Он бы её всю на куски изрубил, если бы я, наконец, не оттащил его от обезображенного трупа. Отдышавись, Федя пошёл в туалет умываться. Я пока что присел за стойку бара. Мне вдруг страшно захотелось выпить и закурить. Не успев докурить сигарету, я услышал крик приятеля, он просил поискать аптечку - проклятая бабка, каким-то чудесным образом, хватанула его зубами за руку, да так, что один из зубов обломался и торчал теперь под кожей, как хорошая такая заноза. Прикинув нос к ху… к носу, учитывая текущее положение вещей, я, быстренько вышел на задний двор, благо дождь уже прекратился, взял там топорик, которым иногда колол бабке дрова, и пошёл на помощь к товарищу. Без сомнения, он отказался бы от ампутации руки столь варварским способом, но иного выхода у меня не было, более того, я боялся, что зараза уже поразила весь организм Фёдора, поэтому, мне оставалось только одно.

После тяжких трудов я вышел покурить на крыльцо. Надо было обмозговать дальнейшие действия. Присев на ступеньки, я чуть не выронил бычок - к таверне на высокой скорости с полным ужаса лицом бежала моя любовь - Машенька. Поравнявшись со мной она затараторила как пулемёт. Из её полубессвязной речи я понял, что с её подругой Зиночкой приключилась беда - её изнасиловали и убили. А люди сообщают, что это сделал дед Семёныч. Участковый уже на месте, ждёт следователей, пока они из райцентра приедут, а это может и до вечера затянуться, надо срочно предупредить бабулю, как бы с ней ничего плохого не случилось. Я прижал Мамулю к себе, требуя успокоиться и присесть со мной покурить. Мне было что ей сказать, только слов, для описания этого - не было. Пришлось на её вопросительный взгляд, тяжело вздохнув, кивнуть головой в сторону входа.

Немного успокоившись после увиденного, и выслушав мою историю о происшедшем, подруга уже более практично поинтересовалась - «И что теперь делать?» Я, в свою очередь, немного подумав, ответил - «Маш, а давай поженимся! Я хочу быть отцом твоих детей.» Не знаю, то ли убийства пробуждают во мне романтику, то ли просто девушка эта настолько понравилась, что я принял такое решение. - «Собирайся, едем!» - бросил я ей, а сам пошёл пошарить в закромах милой мёртвой старушки. Когда все сборы были окончены, я, аккуратно обыскав карманы хозяйки заведения, достал ключик от входной двери и закрыл её за собой. Погрузившись в дедову шестёрку, мы отправились восвояси.

Через некоторое время, моя жена Мария родила мне двух прекрасных пацанов, и мы жили с ней счастливо, но не долго. Однажды вечером, когда я вернулся с работы, жена мне сообщила, что у ребят начали резаться зубки, я взял их на руки, и был безмерно удивлён, что изо ртов у них торчали какие-то клыки. Жена, улыбаясь, сообщила мне, что на самом деле папу её звали - Василий Семёнович, и был он командиром взвода, погибшим при загадочных обстоятельствах в Отечественную войну, а на самом деле укушенный вампиром. - «Значит, бабка Кузьминична и есть твоя мать, «Чёрная колхозница»!!!» - осенила мой мозг догадка, одновременно с этим на моей шее сомкнулись челюсти моей любимой жены Машеньки.