Птушнег Ватрушкин, по его словам, был очень знатным и почетным удафкомовцем.

Помимо трех с половиной высеров "правдивопраёблю", как сам характеризовал свой феерический стайл данный индивид, в списке его неоспоримых заслуг были такие как: - мастерская дрочка с двух рук (данный скилл был отточен до совершенства, потому, что ни одна здравомыслящая, да хули лукавить, даже припизднутая во всю башку пелотка не считала пределом мечтаний дать воткнуться прыщавому и придуркаватому пареньку, который всем своим видом давал понять, что тяжело перенес падение с четвертого этажа роддома), - питье всякой горючей и не очень жидкости, - умение сцать не снимая штанов...

Короче, Ватрушкин состоялсо не только как афтар, но и сцуко, как личность.

Очередной день выдалсо на редкость удачным. Ватрушкин сваял новый культовый высер "Маи лучшие трахи. Начало". Перечитав еще раз сие монументальное пособие, Ватрушкин разнообразил свой текст ниибацо реалистичными фразами и выкриками главных героинь в период соития, как "АААААА", "ЫЫЫЫЫЫ", "УАУАУАУ", "ХРАААА" (конечно же реалистичность и сюжет были полностью навеяны двухчасовым дерганьем хуя в режиме нонстоп, дрочка беспезды заряжала на творчество). Также, Ватрушкиным были применены новаторские и беспроигрышные писательские приемы, как фонтаны бъющие из пезд, как минимум (!) на четыре метра и производящие стихийные разрушения не меньшие, чем испытали на своей шкуре японцы.

Креос был принят втыкателями на ура, о чем свидетельствовали пестрящие через комент фразы "КГ/АМ, пошел на хуй, хуета, мудаг". Окрыленный своим успехом Ватрушкин засобирался на прогулку со своими друзьями и одногрупниками, такими же птушнегами. Намечалось распитие портвейна, такой праздник он пропустить просто не имел права.

Всего несколько станций отделяло счастливого Ватрушкина от вожделенного портвейна, он жадно шарил взглядом по вагону метро, надеясь запечатлеть какую-нибудь картину для последующей многочасовой дрочки с последующим написанием аццкого высера... и тут он уведел ЕЕ. Нет не это была любовь с первого взгляда, но зрелище достаточно интригующее...

Женское существо не понятного возраста со спутанными немытыми волосами, одетая в какое-то тряпье, что-то лихорадочно чиркала в блокноте, периодически вскакивая с места и выкрикивая непонятные: "ЗЛО, ЗЛООО, Я ВИЖУ ЗЛОООО", "ВСЕ УМЕРЛИ ОТ ШУМА ГНИЛЫХ ЗУБОВ", "ОНИ ВСЕ ПАХЛИ". Ватрушкин решил, что неплохо бы было познакомится поближе с такой неординарной персоной. Присев рядом Ватрушкин изрек: - "Здарова, портвейна пизданем набрудершафт?". Девушка подняла на него мутные глаза и глубокомысленно изрекла: - "Надо сделать суп". -"Да поху, сделаем, портвейна въебем, попездим" - не растерялся Ватрушкин.

Он понял, что его новая знакомая находится в явном неадеквате и взял инициативу в свои руки в прямом смысле. Схватив деваху за руку, стянув ее с сиденья, решительно подпнув под сраку, ласково попросил: - "Пшшшла, кабыла, ёпть...".
Сойдя на станции поволок по эскалатору вверх. Далее, маршрут пролегал через ларек, с целью прикупить что-нить горячительного для общения с дамой, конечным пунктом променада являлась берлога Ватрушкина, где он твердо решил временно перейти с дрочки хуя рукой на дрочку хуя пелоткой этого немытого создания, предположительно являющегося телкой. Не будь долбоебом, Ватрушкин смекнул, что ебля это куска говна окажет беспезды беспроигрышное и неизгладимое влияние на его дальнейшее творчество на удафе.

Скрипнув входной дверью, Ватрушкин, как подобает истинному джентльмену, пропустил мычащее нечленораздельное "ЗЛОО.. ЫЫЫ.. ВСЕ УМРУТ..." и брызгающее слюной создание вперед, галантно пизданув очередной раз ногой тощий зад. Оказавшись в прихожей, он решил, что неплохо бы было накатить за знакомство, что он собственно и сделал. Бутылка портвейна была мастерски откупорена зубами и опустошена наполовину. - "Ну, фсе, пиздец, фуршет закончен" - гордо произнес птушнег, стягивая с до сих пор мычащей всякую хуйню телки брюки, заодно с дырявыми, изобилующими пятнами от буро-коричневого до желтого цвета трусами. Упавшие на пол трусы открыли миру заросшую как девственный лес амазонии пелотку, до которой, похоже никогда не дотрагивалась бритва, а судя по-запаху, который она источала - не дотрагивалось еще и мыло... На всякие мелочи, Ватрушкин привык не обращать своего внимания, поэтому ебашил это чучело аки отбойный молоток, не забывая вливать в глотку очередную порцию портвейна, не прекращая сего деества.

Удалось ли завершить начатое, наутро Ватрушкин так и не смог вспомнить. Последним воспоминанием его искореженного абстинентным синдромом мозга было лишь головокружение и тошнота. Потом была рвота, которая извергалась из его проспиртованных недр, не хуже ниагарского водопада, на спину, на тело, на голову его новой пасии... - "Бля... это хуета, наверное, где-то тут.." - потихоньку птушный мозг возвращался к реальности. Кое-как поднявшись на ноги из лужи блевоты, перемешанной с ботинками, Ватрушкин побрел в спальню, достопримечательностью и единственной ценной вещью которой был старенький комп...

На стуле сидела его новая подруга и усиленно колотила по клавишам, не хуже чем секретарь-машинистка с немалым стажем работы. К несчастью (а может и к счастью, хуй его знает), вчера Ватрушкин так спешил набухаться, что съебавшись не удосужился выключить комп с открытой страницей удава, где он горячо учавствовал в комментировании своего чудо-высера. Заглянув через облеванное со вчерашнего дня плечо Ватрушкин понял, что его новую подругу зовут МЫшь, по-крайней мере, так она подписалась под своей нечленораздельной хуйней.

Воспылав уважением к не просто куску хуйни, а к полноценному афтару, Ватрушкин стащил грязное и заблеванное тело со стула, упер башкой на этот раз в монитор и с ходу засадил на этот раз в очко. Тело продолжало долбить по клавишам, а счастливый Ватрушкин продолжал долбить очко новой аффтарши....

Вдохновение обоих достигло максимума.