Начало тут: http://udaff.com/read/creo/113164/

Когда Дима вернулся в бар, там по-прежнему никого не было, кроме молчаливо курившего Кирилла. Сев за стол, Чагин взял бутылку и открыл зажигалкой. Настроение приятеля ему нравилось все меньше.
Кирилл затушил сигарету, оглядел Димона и с подозрением спросил:

– Сушилка сломалась или полотенец нет?

– Чего?

– Руки об себя вытирал или поссал на вентилятор? – уточнил Чайкин, указывая на мокрые пятна, оставшиеся на майке после инцидента в туалете.

– А. Это? Да, сушилка сломалась.

– Кстати, – оживился Кирилл, – что ты предпочитаешь – бумажные полотенца или электросушилку? Я имею в виду, когда моешь руки после сортира.

– Ну и вопрос, – Дима пожал плечами. – Понимаешь, мне лично, реально похер – полотенце или сушилка. Я просто ненавижу, когда нет ни того, ни другого. Стоишь посреди толпы ссущих мужиков и машешь руками, как идиот. Либо вытираешь об одежду, и это тоже неправильно, я считаю.

– Согласен. Да. Когда приходится выходить из туалета с мокрыми руками, это полное говно. У меня всегда в таких ситуациях душевный дискомфорт и ненависть к персоналу.

– Да, уж, им стоило бы немного ответственнее относиться хотя бы к такой работе.

– Но с другой стороны, все зависит от заведения. Если я зашел в МакДональдс – справить нужду после пивохлеба на свежем воздухе – я могу и пережить это легкое недоразумение. Знаешь, им ведь там платят копейки, а работа такая, что самим поссать некогда, не то, что посрать. А уж обеспечить наличие бумаги или своевременную санацию сортира – об этом и думать нечего. Я поэтому в Маке не покупаю ничего. Даже напитки.

– С чего это? Там же вкусная жрачка.

– Ну, вот смотри. Мы с тобой говорили только что о том, что кое-кто не обтирает хер после заезда к блядям. Так?

– Угу.

– И что все это зависит от воспитания. Правильно?

– Да-да. Ты приводил пример с пьяной матерью и обосранными детьми.

– А теперь подумай, сколько таких «обосранных детей» может работать в этой тошниловке, куда принимают на работу с восемнадцати лет; любого уебка, лишь бы не имел серьезных физических недостатков и половых инфекций. Кто может гарантировать, что после мытья унитаза, в который успевают испражниться сотни людей в день, этот придурок вымыл руки? Да при их загруженности и темпах работы, даже самый брезгливый чистюля, нет-нет, да и вытрет руки передником. А с тех пор, как в этих ебаных рыгаловках появился халявный вай-фай, я не удивлюсь, узнав, что половина мудаков, сидящих там с ноутбуками, периодически ходит в сортир, чтобы передернуть затвор, насмотревшись порнухи с элементами зоофилии или копро. И кто знает, чем могут быть больны эти, с позволения сказать, люди.

– Йоба. Я и не думал об этом.

– Вспомни «Бойцовский клуб». Там же вообще беспредел творят. Всякие отходы с больничной помойки в еду кидают. И ссут, и пердят, и дрочат туда. Прямо в хавчик для богатеев. Да меня тошнит от одной мысли, что могут сделать с едой, пока несут её к моему столику. Я лучше дома поем. Потому и пиво бутылочное. Понимаешь? В детстве, помню, мне в школьной столовке попался стакан кефира, а в нем плавал зеленый горошек. Просто горошина. Одна. Я такую травму получил моральную. Орал так, что окна чуть не повылетали.

– Да, брат, бывает. Мне вот, как-то раз официантка в баре принесла пиво с жеваной жвачкой. Прикинь? Долбаная сучка. Это была моя бывшая, мы расстались уже давно. А тут у нас выступление в ихнем гадючнике. Я со сцены сошел — горло горит — кричу: пива мне, пива!!! И мне приносят вот такое дерьмо. Короче, я тоже, чуть не сблевнул, но обошлось без душевных травм. А теперь... Ты мне просто глаза раскрыл на реальную проблему!

– Это не проблема. Это здравый смысл и врожденная брезгливость. Как ты думаешь, почему я спросил про сушилки и полотенца?

– Да хуй тебя знает. Я думал для тебя это важно.

– Нет, друг. Важно другое. Что наносит больший вред нашей планете – несколько секунд работы сушилки или использование бумажных полотенец? Вот это реальная проблема. Сушилка потребляет энергию, но полотенца делают из бумаги, производство которой, требует не только энергозатрат, но и сырья. Израсходовав некоторое количество полотенец и туалетной бумаги или, там, салфеток, ты, считай, уничтожаешь дерево, которое могло бы производить кислород,  очищать воздух, и быть приютом для целой птичьей семьи или какой-нибудь белки.

– Херасе, ты заморачиваешься, – прикурив, Дима выпустил густую струю дыма.

– Погоди. Работа сушилки – это расход электричества. Так? А электричество это, почти всегда, нефть или газ, запасы которых восполняются гораздо медленнее, чем запасы древесины. Посадив несколько тысяч саженцев, мы почти наверняка можем утверждать, что через пятьдесят лет на этом месте вырастет нормальный лес. Ну, если не будет пожара или наводнения. Большинство деревьев вырастет до нормальных размеров и их можно частично использовать в промышленности.

– Ну, есть же всякие там гидростанции, АЭС и даже от ветра или солнца что-то там работает. И деревьев у нас пока еще дохуя.

– Очень близорукое замечание, мой друг. Весьма и весьма недальновидное.

– Опять начинаешь? Говори нормально – не дави своими блядскими словечками!

– Окей, окей. Просто пошутить хотел. Едем дальше. Тебе сколько сейчас лет?

– А то ты не знаешь!? Двадцать четыре, и что?

– Хм. Почти четверть века. Так вот, за то время, пока ты оскверняешь мироздание фактом своего существования, людей на планете заметно прибавилось, а вот деревьев, наоборот, стало меньше. Гораздо меньше! И нефти с газом тоже стало меньше. Чуешь, куда клоню? Мы рубим сук, на котором сидим, дружок. Мы убиваем шарик лишь тем, что размножаемся в геометрической прогрессии. И у нас не так много выходов из этой ситуации.

– Убить себя – спасти планету? Или после сортира руки об одежду вытирать?

– Оба варианта никуда не годятся. Для первого, необходимо склонить к суициду четыре, а то и пять миллиардов человек. Пусть это никчемные, жадные лентяи и раздолбаи, но  мы не можем просто взять и убить пять шестых населения Земли – нам тупо не хватит патронов. Бомбить планету термоядом тоже не рентабельно – оставшийся миллиард мутирует в жутких уебков и пожрет сам себя в течение пары сотен лет. Второй вариант – если, конечно, рассматривать его не так узколобо, как ты – мог бы выгореть. Но к нему невозможно склонить оставшийся «золотой миллиард», от которого все, по сути, и зависит.

– Что за миллиард? Почему «золотой»?

– Самые образованные, богатые, одаренные, цивилизованные. Те, кто должен остаться жить, если очистить планету от всяких голодранцев.

– Ты ебанулся окончательно или, просто, моча в голову ударила? Что за фашистские лозунги?

– Эй, эй, идея не новая, мы просто рассуждаем вслух. Ты все же читай иногда что-нибудь кроме футбольных форумов и каталогов женского белья. Слушай дальше. Мы уже выяснили, что есть два способа отсрочить гибель всего мира. Первый подразумевает тотальное санирование неблагополучных регионов планеты. Второй – это более бережное использование ресурсов. Даже на примере сушилок и полотенец понятно, что все это: нефть, газ и древесина – идет на обеспечение привычного образа жизни для мизерной части человечества. И эта часть никогда уже не откажется от супермягкой туалетной бумаги, горячей воды и электричества. Блядь, да у меня серверная потребляет столько же энергии, сколько весь Хараре.

– Это что за хуйня?

– Столица Зимбабве.

Ляля, менявшая в этот момент пепельницу, подумала, что вопрос адресован ей.

– Хараре, – сказала она, удивленно взглянув на Кирилла.

– Да, спасибо. Я знаю.

***

Этажом выше скучали жены Андрея и Алекса.
Вика, как раз, смотрела телевизор, когда Ольга вышла из ванной, словно богиня из пены. Вика все время забывала имя богини, поэтому, смутившись, смогла лишь сказать:

– Оль, ты супер!

– Знай наших, – подмигнула Ольга, и принялась одеваться. – Как думаешь, стоит кофту прихватить? Вдруг там кондиционер работает?

– Можно и прихватить, – обняв Ольгу за талию, Вика облизнулась.

– Отстань, дуреха. Вдруг мужики вернуться.

– Да им сейчас не до нас, – рассмеялась Вика, – они шары или катают, или заливают. Алекс сказал, что там бильярд есть и халявная выпивка. У нас ведь все включено.

– Пропали выходные. А пойдем тоже выпьем... Одевайся, мармазетка.

Спустившись в бар, они сразу прошли к угловому столику и стали всем своим видом показывать, что давно уже ждут официантку. Наконец, когда Ляля подошла, ей было сделано замечание. Открыв меню, Вика надула губки и мрачно поинтересовалась:

– У вас коктейли есть?

– Да, конечно, – Ляля открыла книжицу с обратной стороны. – Обратите внимание на предпоследнюю страничку.

– Девушка, мне, пожалуйста, красное вино. – Оля мазнула взглядом по ладной фигуре официантки. – Полусладкое. С соломинкой.

– Маргариты нет. Мохито нет. Оль, что за дыра, вообще? Тут же убого! – заявила Вика, наморщив носик. – Принесите банку Ягуара и бокал. И соломинку тоже.

– Что-то еще? Фрукты, пирожное?

– Эссе Спешиал, супертонкие есть? Нет? Принесите гламур тогда, вишневый, – дождавшись, когда Ляля скрылась за стойкой, Вика добавила, – Убожество, блин.

– А чего ты ждала? Что тебе на халяву здесь элитные напитки будут подавать, в неограниченных количествах?

– Нет, конечно. Но коктейли-то можно разнообразить?

– Пей вино и не трави юный организм всякой дрянью. Тебе же еще рожать.

– Ой, ну хоть ты не начинай, а. Я же тебе говорила, что Алеша мой бредит мыслями о ребенке? Он, мол, уже человек состоявшийся и обеспеченный. Хочу, говорит, сына, а лучше – двоих. Я ему поясняю, что мне рано еще. Как на фитнесс ходить с брюхом? Ни в солярий, ни в спа-салон не пустят. И потом, я же молодая еще – мне хочется эти годы провести нормально, а не с обосранными пеленками в обнимку.

– То есть ты хочешь, как стрекоза из басни – резвиться пока грудь не обвиснет. А потом рожать на четвертом десятке?

– Оль, ну мне всего двадцать три. Я даже диплом еще не получила. У Леши вечно нет денег, на взятки преподавателям. Не натурой же мне сессию закрывать. Я уже три года на втором курсе, а ему плевать. Он такой скряга! Представляешь, я недавно тур по Скандинавии присмотрела – три страны за десять дней. Он заявил, что пока его до редактора не повысят, нам ничего круче Лазаревского не видать.

– Ох, у тебя и запросы. Я в твои годы официанткой работала и уборщицей еще. Ребенку ничего купить не могла. Лучшими гостинцами были молоко или сигареты – всем подружкам говорила только их с собой брать. А тебе уже и Сочи – не курорт, и Жигули – не машина. Скромнее надо быть, девочка.

– Ну, ты скажешь тоже. В мои годы. Тогда время какое было? Бандиты кругом, коммерция, разруха! Я, помню, совсем  девочкой была – мать на трех работах за копейки вкалывала. Потому что дура сельская. Надо было замуж выходить за нормального парня, а она моего папу-алкоголика с армии ждала. Дождалась. Трех дней не могла без пиздюл… ой, прости, без синяков проходить. Я, как только смогла, из Зажопинска сбежала.

– Что сбежала – молодец. Там, конечно, перспектив ноль. Просто мне вас иногда понять сложно.

– Кого нас то? Молодежь, что ли?

– Да причем тут молодежь? Я сама еще фору дам любой первокурснице. Не понимаю я девчонок, которые в койку прыгают со взрослыми мужиками, а потом начинают их доить. Ты то, еще молодая, тебе дышать хочется. Но пройдет пять-шесть лет и все. В клубах на тебя смотреть будут, как на музейный экспонат ископаемый. Никто не угостит даже Ягуаром, не то, что Маргаритой.

– Ты чего? За кого держишь то меня? В койку за коктейли прыгают дуры всякие и шлюхи. А я за Алешей замужем, между прочим. Просто рожать еще не готова. А он чудной такой, вынь да положь ему. Пришлось маму вызывать. Позвонила ей, поплакала в трубку, она приехала сразу. Все равно одна там в своей халупе доживала. Леша теперь дома тише воды. Зато под присмотром. И на меня не наезжает с глупостями своими. Про детей молчит, поучать перестал, наконец-то. Даже денег стал больше давать на мои расходы.

– А не боишься, что мама его затиранит? Сбежит мужик ведь. Квартиру разменяет, и пойдете вы с мамой в клоповник двухкомнатный. Или даже однокомнатный, если она у вас не прописана. Ждет тебя при таком раскладе – хрущевка на окраине, скучная работа, в каком-нибудь магазине бытовой химии и вечно неоплаченный мобильник.  Про диплом журналиста можешь забыть.

– Да ладно тебе. Леша меня не бросит никогда! Он же любит меня безумно. Зовет, правда, меня Музой почему-то. Говорит, что я его вдохновляю на хорошие, годные статьи. Откуда он все эти слова берет? Журналистский жаргон что ли?

– Ну, я не знаю. Мужиков послушаешь иногда – уши вянут. Я со своими двумя высшими понимаю иногда одно слово из трех. То футбол у них, то компьютеры, то политика. Я недавно с Андреем пыталась обсудить, какие шторы в детской комнате сделать – он заявил, что ему это эквипенисульно, потому что у него опять что-то там с фестивалем не клеилось. Он после этого фестиваля смурной ходит, словно в воду опущенный. Пыталась разузнать у него, в чем дело. Он сказал, что рок-н-ролл мертв и ушел в магазин, за пивом. На неделе его интервью в газете напечатают.

– Знаем, мы эти интервью. Какой-нибудь дуре молодой по ушам проедет, какой он талантливый музыкант и как его, бедного, не замечают и не ценят. Оль, я же к вам в гости прихожу – он только о своей группе и может говорить. Из реальных звезд даже не знает никого. Думала, он сможет меня на концерт Банд-эрос провести или, там, на Димочку Билана, а он даже не знает, кто это такие. Дремучий он какой-то у тебя.

– Зайка, ты бы языком так в постели работала! Скажешь тоже, дремучий. Он старше тебя, это, во-первых. И он играет совсем другую музыку, которой тебе, пока что, еще не понять. Это, во-вторых. Может быть, ты никогда не поймешь этого, но для него она много значит. А интервью у него Лешка твой берет, по старой дружбе.

– Ой, ну, ладно тебе. Не нравится, как я работаю языком – работай пальцами.  Тоже мне, жена декабриста, блин. Андрей играет какой-то отстой, который мне не нравится. Это же прошлый век! Песни, как молитвы в церкви, не понятно ни фига, только слышно: аминь, траляля, высшая любовь, небеса, блаблабла, святая Русь  и прочее, в том же духе. Таким отстоем денег не заработаешь. Понятно, теперь, почему ты мне завидуешь.

– С чего ты взяла, что завидую? На жизнь нам вполне хватает. Дети, слава гнезду, одеты, накормлены. Да, мне работать приходится, конечно, но работа мне нравится. Сижу, занимаюсь интересным делом. Куча времени  свободного. Недавно нашему компьютерщику купила пива – он мне открыл доступ в интернет. Я там сайт нашла женский, ну, знаешь, где можно с другими девочками поговорить о разном.

– Да? А я и пользоваться компьютером толком не умею. Зато мне Лешка телефончик новый подарил – просто улет. Попросил кого-то на работе, мне там айсикью установили и музыку закачали. Говорят – там даже интернет есть. Прямо в телефоне, представляешь?!

– Ого. Дорогой, наверное? Как называется?

– Да какая разница то? Он красненький и совсем крохотный. Я еще даже не разобралась, как там что. Девочкам показала в универе – они просто в осадок выпали. Такого ни у кого нету!

– Ну, что ж, молодец твой Леша, мне, вот, на восьмое марта достались серьги без камушков и три чахлых розы. Я двенадцать лет твержу, что розы не одобряю – люблю лилии и тюльпаны – как об стенку горох. Даже на форуме своем вопрос задавала, почему муж игнорирует мои вкусы. Меня там советами сразу закидали. Начиная с отказа ему  в сексе. И заканчивая разводом, как панацеей от всех проблем, связанных с браком. Кто этих кошелок вообще в интернет выпускает? Есть там, правда, пара нормальных девиц – они про постельные дела часто пишут. Я такое узнала недавно! Не поверишь!

– Да чего там не знать то? Сейчас любая восьмиклассница так исполняет, что мне думать об этом стыдно. Ну, то есть то, что мы с тобой в номере пошалили немного, это же нормально, правда? Это ведь даже не измена, я думаю. И по сравнению, с тем, что в порнушке иногда показывают, просто баловство.

– В порнофильмах ставка не на зрелищность, а на похоть. Красивая эротика теперь редкость. Смотреть, как в одну женщину кончает пятьдесят мужиков или как ей же кулак в задницу засовывают, я не готова. Это же все снимается для холостяков или извращенцев. Слава яйцам, Андрей не такой – недавно снова пыталась минет ему сделать, так он от меня, как от зачумленной сбежал. В ванной закрылся и кричал, что я латентная людоедка, оскверняющая таинство супружеского соития попыткой каннибализма. Представляю, если бы он узнал о нас с тобой или о том, что я в интернете читала – с ума бы сошел.

– Странный он у тебя, все-таки. Другим мужикам, кроме этого, вообще ничего не надо – открой рот, закрой глаза. Как в детском саду, блин. Только вместо фантика от конфеты, письку свою норовят в рот засунуть. Мой еще обижается, что я ванну сразу иду – зубы чищу. Однажды пытался меня заставить, чтобы я сперму проглотила. Меня заранее чуть не вырвало. Такой скандал ему закатила, он потом целый месяц ни о чем таком не вспоминал. Я считаю, нельзя позволять им командовать в постели. Им волю дай – они и сзади пристраиваться начнут. Извращенцы.

– Ага. Я и про такое читала. Одна девушка писала, как у нее в первый раз было. Боль дикая, хоть и делали все по инструкции. Клизму поставили теплую, смазки использовали, с анальгетиками, даже. Короче, толи прибор у ее парня великоват оказался, толи жопа не достаточно хитрая, все закончилось анальной трещиной и недельным запором. Вот тебе, пожалуйста – смелый сексуальный эксперимент. Хотя, что удивительно, в комментариях многие девочки написали, что им очень даже нравится. Вроде как ощущения совсем другие. И в плане гигиены, как оказалось, анальный секс гораздо «чище», чем даже оральный.

– Да, ладно!? Там же, какашки! Из нее срут, извини за выражение, а ты предлагаешь туда член вставлять. Если оттуда что-то выходит, то входить ничего не должно, я считаю. Это как покакать наоборот. Б-р-р-р.

– Я тебе ничего такого не предлагаю, просто делюсь информацией, мало ли, что в этой жизни может пригодиться. Многие уверены, что в слюне гораздо больше микробов, чем в кале, хотя в это не особо верю. Из вагины, если ты забыла, дети появляются. И месячные. Но тебе не кажется странным, что туда вставляют мужской половой хуй.

– Олька! Ты чего?!

– Да так, сетевой жаргон, не обращай внимания.

– Ты знаешь, а ведь Леша мне предлагал несколько раз туда. Но я так боялась. Больно ведь, наверное. И противно. Я ему даже отомстила за это, чтоб глупости не предлагал. Когда он меня попросил в ротик взять, я ему показала, что такое посторонние предметы в заднице. Забыла, правда, что ногти нарастила. Когда кровь увидела, думала, он меня убьет.

– А он?

– Да ничего. Вроде, как и не заметил даже. Может, хотел показать мне, что это не больно? Вот интересно, если я решусь… ну в попку ему дать, он согласится вместо Лазаревского поехать в Скандинавию?

– Не могу гарантировать тура по Скандинавии, но если захочешь потренироваться с чем-то менее крупным, то я спрошу на кухне сосисок.

– Да ну тебя! Извращенка!!!

– Никакая я не извращенка. Просто мне немного не хватает… – Оля прищелкнула пальцами. – Черт! Забыла слово. Ну, гендерная роль, которую отводят женщинам…

– Феминность? – спросила  Ляля, менявшая пепельницу, снова думая, что вопрос адресован ей.

– Во. Точно! Девушка, заказ наш повторите, пожалуйста.


***
    

В бильярдной, тем временем, страсти накалялись. Алекс, выжрав большую часть коньяку, распоясался окончательно и нес уже полную околесицу. Андрей реагировал на происходящее спокойно. Даже с интересом. Иногда подкидывая реплики своему визави, чтобы тот не сбился с мысли.

– Представь в этой Зимбабве дешевле подтираться их валютой, чем покупать туалетную бумагу. – Алекса явно несло.

– Да ладно, – Андрей сделал вид, что удивлен. – Врешь, поди.

– Да я не шучу! Представь, чтобы за хлебом сходить, надо с собой чемодан денег тащить. А если хочешь затариться в «гипере» на неделю, готовь самосвал денег. Такие дела.

– И откуда ты все это узнаешь? Словечки эти. Информация.

– О, брат. Мне наш админ такой сайтик показал – закачаешься. Албанский не модно теперь – в обиход приходит лурчанка. Напористо и неудержимо. Через полгода-год весь рунет будет так общаться. Но это, ни разу, не доставляет, ибо школота опять убьет весь цимес. А пока что, есть возможность невозбранно троллить теток на работе этим жаргоном. ТГП, понимают в таких делах чуть менее, чем нихуя. Зато неиллюзорно заебывывают своими статейками о гламурной жизни звезд.

– Блядь, старик,  да я и половины не понял из того, что ты сейчас сказал. Говори нормально!

– Ладно, не кипятись. Ну, по нраву мне эти словечки. Вроде слова знакомые, а смысл в них новый. Классно ведь. Вспомни, как мы перлись с албанского, когда он только появился. Это же было охуительно просто! Нечто новое, придуманное на нашем с тобой веку, а не за стопиццот лет до нашего зачатия.

– Угу. Кстати о зачатиях. Что у вас с Викой? Вы же собирались ребенка заводить.

– Собак заводят и старые «копейки». С толкача, как правило. Да ребенка очень хотели. И сейчас хотим. Я ведь даже не выпивал несколько месяцев. Кучу обследований пришлось пройти. Сотни нефти и полимеров потрачены на услуги коновалов и анализы. Беда у нас, Энди. Беда пришла в мой дом с восточной стороны.

– Что, у Вики со здоровьем беда? Или у тебя, старый кобель, сперматозоиды кончились?

– Теща к нам переехала из Зажопинска. Живет теперь.

– Погоди, у вас же четырехкомнатная квартира. Отличный ремонт. Звукоизоляцию, я помню, ты заказывал специально. Мешок денег потратил на нее.

– Все так, ага.

– Ну и?

– И ну, блядь! Это не человек, Андрей!! Это даже не женщина!!! Это суккуб или что-то вроде того. У нее или отец врач-вредитель или бабка — ведьма. Я удивляюсь, в кого Вика такая... ну нормальная, спокойная, ласковая. А вот ее мамаша, Дарья Петровна – сущий пиздец всему живому. С ней невозможно ни наладить отношения, ни найти компромисс. С ней говорить нормально, категорически невозможно.

– Ну, она ведь вам с квартирой помогла. Потом с ремонтом. На машину тебе добавила – не на тазике с гайками теперь ездишь. В чем проблема то?

– Вся проблема в ней. В том то и дело, Энди. Она следит за мной как пионервожатая — когда ушел, когда пришел, чем от меня пахнет, нет ли где волос женских на одежде, не была бы такой тупой, еще бы и в мобильном шарилась. Вот кстати. – Леша громко икнул. – Подарили мы ей на день рождения детский мобильник.

– Детский? – Андрей поднял бровь.

– Да. Там четыре кнопки всего — соединить, положить трубку и две на быстрый вызов, мама-папа, типа. Зато, все просто и буквы на экране здоровые. Так она истерику закатила — «вы меня за маразматичку держите, пожилой маме игрушечный телефон подарили, когда же я умру, наконец» — ну и все в таком духе. Мы с Викой как дети перед воспитательницей стоим, краснеем, понять не можем ни хрена. А теща давай все подряд припоминать. Закончила тем, что ей самой непременно стоило сделать аборт, а моему отцу стерилизоваться еще до получения паспорта. Постоянно поучает нас, по любому поводу. Будто нам двадцать лет, а мы вчера женились по залету и живем у нее на шее. Короче, заводить сейчас ребенка, значит поломать ему жизнь заочно. Она ж его съест если не в прямом, то в переносном смысле. Ведьма, блядь. Как есть ведьма.

– Да, брат. Грустное говоришь. Все-таки людям разных поколений следует жить отдельно. Я вот, своих спиногрызов до универа дотяну, а дальше — плывете сами, ихтиандрики мои. Меня же родители выпустили в жизнь, как искусственный спутник. Никто особо не заморачивался. За что им мое большое нечеловеческое спасибо. Сидят теперь в своем селе, фермерствуют. Я даже не помню, когда был то у них.

– Люди разных поколений, говоришь? Да я вообще бы, блядь, стариков со старухами на хуй убрал, куда подальше! Чтобы поликлиники свои у них и магазины там, транспорт, блядь, отдельный. Чтобы не ебатились под ногами, как мыши полевые. Жили бы в отдельных районах себе. Друг с другом бы там гавкались. И, сука, чтобы не вылезали никогда наружу, блядь.

Леша нервно закурил и бросил зажигалку на стол, будто она была в чем-то виновата.

– А внуков, – продолжал он. – Видели бы только на КПП у въезда в свой район, и то, по согласию родителей! Вот это бы жизнь была. И школьников тоже выделить в отдельную касту. Со студентами и прочей молодежью. Ввести, блядь, экзамен на «взрослость» – пока не набрал нужные баллы – сиди, не рыпайся. Ни гражданских прав, ни водительских. И никаких, блядь, интернетов. А право голоса и у тех, и у этих отобрать. Один хер, наобум голосуют – старперы за коммунистов или ЕдРо, а молодняк просто жопы в бюллетенях рисует и похабщину разную.

– Опасно рассуждаешь, ты же тоже стариком станешь рано или поздно. А мама с папой твои? Ты же, фактически, предлагаешь всех в гетто согнать. Еще концлагеря предложи создать для тех, кто «Кривое зеркало» или «Дом-2» смотрит. Так ты и до разжигания дойдешь и даже дальше. Статья два-восемь-два тебе тогда будет корячиться или преступления против человечества.

– Да, до пизды! Если бы такой порядок установили, я бы в первый день пенсии уехал в это старческое гетто и не вылезал никуда. А еще лучше, дал бы своим детям штуку баксов на ТТшник, чтобы могли меня пристрелить.

– Ну, это полный пиздец, Леша. Тебе, похоже, хватит. Пойдем кофе выпьем…

***

– Предложить негру банан, это теперь дискриминация и шовинизм?! Братан, ты ничего не попутал? – Димон уже почти кричал, забыв, где он находится.

– Этим ты унижаешь его человеческое достоинство, – Кирилл снова забавлялся, сообщая Диме нечто новое.

– С хуя ли?!

– Послушай, весь мир знает, что протягивая кому-то банан, ты сравниваешь его с мартышкой. А если это чернокожий, то степень унижения, естественно, гораздо выше. Ты ведь и сам понимаешь – протянуть банан белому ребенку и чернокожему это два несопоставимых действия. Белого ребенка ты в данном случае угощаешь, а черному наносишь оскорбление. Но храни тебя Шива от того, чтобы проделать тот же фокус с чужим, незнакомым ребенком. Юристы могут слепить из этого все, что угодно.

– А что тут лепить то?

– Посмотрим на это со стороны. Ты взрослый, белый мужчина угощаешь бананом ребенка, не зная о нем ничего: ни его родителей, ни его имени или возраста. Социальное положение его семьи может быть настолько низким, что они не могут себе позволить, кормить ребенка бананами. Из этого следует, что ты, таким образом, унижаешь их достоинство и ставишь себя выше родителей этого ребенка. Если подключить сексуальный аспект, – Кирилл сделал характерное движение кулаком у открытого рта, – то, живи ты в Америке, недолго бы тебе на воле летать – судебный иск ждать себя не заставит.

– Ну, с детьми все понятно. Если бы моей младшей сестренке, какой-нибудь левый хмырь начал что-то предлагать на улице. Я бы ему еблет раскрошил без всяких судебных исков. Но негры то тут при чем?

– А ты слышал, что чернокожие не любят, когда их называют неграми? Это обращение допустимо только в том случае, если ты сам чернокожий.

– Эй, не грузи меня, а! Что я, по-твоему, фильмов пиндосских не смотрю? Слышал, конечно. Но мы ведь в России живем, да? И всех чернокожих всегда звали неграми. Это в Европе там, или в Америке не принято. Но сам посуди, где они и где мы. Вот назову я его афроамериканцем, например, а он не из какой не Америки, а из Бразилии или Конго. Или вообще — голландец эфиопского происхождения. Мне, что, сперва выяснять откуда он понаехал? А сколько их после олимпиады-80 народилось? В деревнях – под Тамбовом, Воронежем, Самарой. Там же есть свои афророссияне, но на лбу у них этого не написано. Я ж его не черным рабом зову, в конце концов.

– Сам дошел или надоумил кто? Такие пылкие речи задвигаешь, будто тебе на любимый мозоль наступили.

– Да наступили тут недавно. Прикинь, наша сборная едет на выезд, ответку катать, а эти ебаные макаки объявили, что российские болелы буду проходить алкотест перед проходом на стадион. Вот это, блядь, можно назвать национализмом и дискриминацией! То есть, негра бананом угостить нельзя, потому что это может задеть честь и достоинство отдельно взятого негра. А целой стране объявить, что они алкоголики и дебоширы это типа нормально?!

– Так ведь фанаты действительно дебоширят. Сколько драк в Москве и Питере было? Сколько их в качестве потерпевших или подозреваемых через милицию прошло? Электрички охранять приходится, чтобы на перроне поножовщину никто не устроил. Вспомни, что в Москве творилось в 2002-ом. Это ж дикость какая, проиграли японцам, а разнесли собственный город. Ну, ровно папуасы какие.

– Конечно, попадаются всякие мрази и неадекваты среди болельщиков, как в любом обществе или субкультуре. Но есть ведь нормальные болелы, которые просто любят свой клуб, глорят за него и на выезды катаются. Почему они-то должны страдать?

– И вот, опять ты вещаешь, как по бумажке. Свои мысли-то есть у тебя? Я же вижу, что ты это все на форуме вычитал, и – не попусти Говинда – еще наизусть заучил. Твое собственное мнение каково? Только, прошу тебя, без «полиграфовщины». Представляю, что ты можешь скомпилировать из обрывков форумных мессаг, застрявших у тебя в голове по недоразумению.

– Без чего? Я опять не вкурил что-то. Заебал ты издеваться уже!

– Был такой персонаж – Полиграф Шариков; отметился тем, что сделал неверные выводы из переписки Энгельса с Каутским, из-за чего книжку с этой перепиской бросили в печь. Это я к тому, чтобы ты мне рассказал, что ты думаешь по поводу всего происходящего, а не размазывал интернет-сопли по тарелке.

– Ну, я это… осуждаю, в общем, такой оголтелый расизм по отношению к русскому народу. Вот моя позиция.

– Да, дружище, в голове твоей просто адовый коктейль.


To be continued…