У меня есть подружка Катька. Я ее очень люблю. На все готов ради нее. А она, сука, меня совсем не любит. Я так думаю, потому что она в жопу не дает. Как-то раз говорю ей /ласково очень/:
– Катюш, девочка моя, ну давай попробуем в попку, а?
– Ты ебанат? Там же… гавно! – отвечает. А я ей /вкрадчиво так/:
– Поговорим про это?
– Пашол нахуй.
Вот такая падла. Однажды она сильно напилась, а я попытался ей в гузло липкую сваю забить. Так она мне локтем по лицу как ебанула! Упитанная она у меня, – под центнер весит. Нос мне сломала, сука. Кровищей всю кровать тогда перепачкал.
И вот, наконец, Катька вроде бы созрела:
– Слышь, ну чо там насчет жопоебли? Не передумал?
– Я готов! – взволнованно отвечаю, не веря своему счастью.
– Но ты сначала должен кое-что для меня сделать…
Оказалось, что мой бегемотик, как я Катюшку ласково называю, затаил ненависть на свою бывшую подружку Зойку. Короче, Катька новые панталоны себе купила, и решила похвастаться перед подругой, а та ржать стала, обзываться. Бегемотик решил отомстить. Ну, вернее, предложил это сделать моими руками, так как Зойка не знает меня в лицо, а я видел ее фотку. Хитрая тварь. Я долго не мог уснуть той ночью. Много думал.
На утро я, предварительно зайдя в магазин, снова приперся к возлюбленной. Даже не поздоровавшись, я сразу вытащил из пакета сырую курицу, и стал победоносно трясти ею перед лицом подруги.
– Чо за поебень? – сонно прищурился мой бегемотик.
– Это называется «захуярить бройлером». Я твою Зойку курицей угандошу, чтоб синяков не осталось, а то еще в ментовку заяву накатает. Заебись я придумал? – объяснил я.
Катька заулыбалась, обняла меня своими лапищами, и нежно проворковала:
– Какой же ты у меня замечательный!
Вечером я уже дожидался Зойку возле ее дома. Я очень нервничал, периодически заглядывая в пакет с размороженной курицей. Тушка была синеватого оттенка, и выглядела весьма устрашающе. Наконец, показалась массивная фигура Зойки. Она, конечно, немного уступала габаритам моей возлюбленной, но очко у меня, тем не менее, предательски сжалось от страха. Неуверенно выйдя из кустов, я направился по аллее навстречу жертве.
Когда оставалось метра три, я вытащил из пакета курицу, срывающимся голосом крикнул: «Ах ты, сука!», и, коротко размахнувшись, ловко метнул увесистую тушку Зойке прямо в обрюзгшее щячло. От неожиданности она взвизгнула, уселась жопой на асфальт, и стала тереть свою рожу, пытаясь понять, что произошло. Я планировал тут же убежать, но, блять, наступил на отскочившую мне под ноги сраную курицу, поскользнулся и упал, больно ударившись подбородком о бордюр. Зойка мгновенно уселась мне на спину, едва не раздавив своими чудовищными ягодицами, и злобно спросила: «Ты что же это творишь, гад?». Я хотел позвать на помощь, но какой там! Дышать, – и то тяжело было под таким весом, поэтому я только невнятно захрипел в ответ. А жирная тварь схватила курицу, и методично стала наносить мне сильные удары по голове, ритмично приговаривая: «Уе-бошу! Уе-бошу! Уе-бошу!». Я был близок к смерти, как мне показалось. Спас меня проходящий мимо мужик, который увидел происходящее избиение, и осадил Зойку: «Что ж ты делаешь-то, сукина дочь? Совсем бабы озверели! И не жалко курицу ведь! Пожарила бы лучше…».
Бабища поднялась и, видимо, намереваясь повторить мой выдающийся бросок, со всего размаху попыталась влепить несчастного бройлера в ебло мужику. Но тот на удивление проворно увернулся, и побежал прочь.
– Козлы ебучие! – крикнула Зойка, и, напоследок пнув меня в живот, папецдовала домой.
Когда я грязный и побитый пришел к Катьке, она долго не открывала дверь. Войдя, я почувствовал, что в квартире попахивает калом, а мой бегемотик имеет какой-то озабоченный вид. Открыв дверь она ойкнула, и побежала в туалет, прикрывая жопу ладонью. Я подошел к двери сральной комнаты. То, что я услышал, напугало меня. Судя по всему, Катька невероятно мощно дрестала, причем жыдким гавном. Я не стал ее беспокоить.
Наконец, она вышла из сортира, и спросила меня, вымученно улыбаясь:
– Милый, ну что, ты отпиздил Зойку? А я вот тут клизмочку сделала, чтобы ты не испачкался. Абдресталась вся, – это пиздец просто. Пойдем в кроватку?
Я молчал, с нежностью разглядывая Катьку. Сердце мое трепетало. Какое все-таки удивительное чувство – любовь.