В отделе винном магазина
Смотрю я как сверкают чинно
Бутылок стройные ряды...

Смахнув слезу, возьму воды,
И грустно поплетусь домой...
О днях прошедших опус мой.

Беда нечаянно подкралась.
Но, до того, как исчерпалась
На пития спиртного квота,
Я, как и все вокруг, бухал.

Жил не тужил, и бед не знал,
Ходил в запой, как на работу,
Пил всё, покрепче что кефира...

В тумане пьяного эфира
Парил, как демон, кувыркаясь
И, опьяненьем наслаждаясь,
Цветным я видел этот мир,
И каждый день был новый пир.

Водяра, виски, самогон...
А пива, так ваще вагон
(обычный железнодорожный)
Я выпил...
Это невозможно! -
Воскликнет тип неискушённый,
Блеснёт очами возмущённо,
Поправит под хвостом вожжу,
И заорёт, что я пижжу.

Возможно, друк - да ещё как!
И пился бочками коньяк,
Цистернами считалась водка,
И жадно поглощала глотка
Текилу, джин, вино, ликёр...
И как-то, помнится, на спор
Я выжрал четверть самогону,
От коего не впал чуть в кому.

Куда там Карле Кастанеде
С его вонючими грибами!
Бухнул бы он разочек с нами,
Зимой, в Твери - не в вечном лете
Страны, где кактусы растут,
А на Руси...
Тогда бы крут
Реально сделался старик,
И тайны сразу б все постиг...

Но, я отвлёкся.
Вот ведь хрень!
Настал один прекрасный день,
Когда спиртной пропал кураж.
И, несмотря на длинный стаж
Разгульного употребленья,
Пропало удовлетворенье.

Я водку разную как воду
В себя отчаянно вливал,
Но, я - увы! - не испытал,
Ни алкогольного «прихода»,
Ни философских откровений...

И тысячи стихотворений,
Чьи эфемерные тела
Всегда меня сопровождали,
Куда-то, сцуко, вдруг пропали.

Такая, братцы, вот беда...
Из подбородка борода
Растёт - кручу её на палец,
И как тупой пиздострадалец
Грущу о пьянках невзначай,
Курю и попиваю чай.