I

Пять часов продолжалась травля,
Триста долгих минут.
Крови оленьей черные капли
Мягкую землю жгут.

Яма, настил и дубовый кол,
Вбитый вверх острием.
Камень, как волчий коготь, вспорол
Брюхо в один прием.

Шкуру –  на плечи, мясо –  в костер.
Дети к костру сползлись.
С рук человек равнодушно стер
Туши парную слизь.

Ночь наползает на каждый звук
Сетью прозрачных рек,
Череп с рогами на ближний сук
Вешает человек.

Чаща ж не спит, и глядит, и жжет
Зраком полной луны.
В чаще олениха-мать ревет,
Стоны ее страшны:

“Черное небо, омой мое
Горе красным дождем!
Вспорото, как и у сына, твое
Брюхо Млечным Путем!

Сколько пасла олененка я
И сберегла от всего!
Сына ни рысь, ни волк, ни змея
Не тронули моего!

Спорота шкура, сломан хребет
И не срастется вовек!
Сына куски моего кладет
В угли костра человек!

Мести прошу.  И любой ценой
Я за месть заплачу!
Убить –  вместе с детьми и женой –
Я человека хочу”.




II

Олениха духов лесов и воды
Молит за горе свое,
Но молчит Земля, на Полярной Звезды
Нанизанная острие.

И, пав на колени, склонив рога,
Глухо мать говорит:
“Я клана свободу за жизнь врага
Тебе подношу, Танит”.

Месяц мигнул, и по лесу стук
Прошел как дрожь, семеня.
Вышла из ночи Танит на луг,
Держа в поводу коня.

Светятся бусины – бирюза –
Блеском неба зимы,
Молча Танит поднимает глаза
Цвета зеленой тьмы.

Mолвила дева: “Oдин удар
В твоей позволю судьбе.
В тот полдень смерти мгновенной дар
В рога я вложу тебе.

Но если замедлит тело бросок,
И промахнешься ты,
Вечно будет тебя кусок
Частью его еды.

Орешник там у воды растет,
Будешь за ним стеречь.
И ворон, каркнувши, принесет
О человеке речь.

В чаще стоит, за рощей дубов,
Скала, холодна как лед.
На ней удар ты своих рогов
Пробовать будешь влет.

День, когда брызнет красный гранит,
Срезом слюды блестя,
Будет знаком, что я, Танит,
Благословляю тебя”.

И ветер промчался сквозь древний бор,
С ветром фантом пропал,
Умчался к подножьям Подлунных Гор,
И к окоему скал.

Ш

Сон вместе с тусклой луной уплыл
В призрачную страну,
Из олененка убитого жил
Вяжет жена струну.

Гладкий и крепкий выходит жгут,
Вьется в смуглых руках –
Нитка и леска, канат и кнут,
Сети рыбацкой взмах.

Вьется веревка –  длинна, тонка,
Вяжется, не гниет.
Будут будущие века
Нанизаны на нее.

Поможет она в миру, в бою,
Средь жарких и стылых дней...
И пра-пра-правнучку, дочь твою,
Как ведьму, вздернут на ней!

IV

В яме красным кишки блестят;
Ладонью солнце прикрыв,
Видит крылатую тень дитя,
Садящуюся на них.

Трава не дрожит, не дрожит лоза,
Бездвижен лист на ольхе,
И смотрит ворон в оленьи глаза,
Лежащие в требухе.

Ворон клюет, и глотает, рвет,
В крыльях стынет жара,
И в руки ребенку, поев, дает
Два хвостовых пера.

Высь на ладони детской лежит
Сгибом двух плоскостей,
И вздрогнула под кустом ракит
Оленьих груда костей.

Если примет ребенок дар,
То человеку полет
Придет после тысяч веков труда,
Но все же придет... Придет...

И оторвется от тверди твердь,
Воздух вспоров крылом,
И даст пропеллер первую смерть
Ворону в небе том.

И тело закружится в в высоте,
И время польется вспять,
И кто-то в руки поймает те
Два черных пера опять.

V

Бухает буря черным слоном
С молниями бивнЕй,
И пялит череп под дождь и гром
Глазницы еще черней.

Близкий гром подкрался, как тать,
Поднял над костром золу –
Это в лесу олениха-мать
Бьет рогами в скалу.

Первый удар.  Но стоит скала.
Первая капля дождя
По красной гранита скуле стекла,
Как первая крови струя.

Снова олениха тело в полет
Влагает, воздух вспоров,
И гром, отвечая, из тучи бьет,
Густеет дождя покров.

Третий разбег –  с небес сверкнув,
Вспышка змеей летит.
И разметалась скала как пух,
Градом летит гранит.

Хлещет гром драконьим хвостом,
И у пещеры с сука
Череп сшибает на землю он,
Отламывает рога.

Ворон слетает из темноты,
В клюве приносит весть.
Каркает: «О олениха, ты
Свою заслужила месть!

Через три дня к роднику пойдет
Враг твой сквозь леса тишь.
Там, у струи сокровенных вод,
Ты ему отомстишь.

Молча тебе за орехом ждать
Там указует рок».
И, замолчав, стал ворон счищать
С клюва куски кишок.

VI

После дождя набухла трава,
Речка журчит, блестя.
В чащу идут собирать дрова
Женщина и дитя.

“Мамочка, страшно, постыл, как яд,
Орех этот в свете дня.
Девы леса на нем сидят
Манят к себе меня!

Целит в сердце ветками, жжет
Листьями, как огнем.
Темная смерть, притаившись, ждет,
Скрытая за кустом!

Мама, боюсь, где раньше была
Гранита в лесу стена,
Смотри, на кусочки теперь скала
Ударом разнесена!

Мама, мне страшно и плохо мне –
Там, у лесных болот,
Женщина на вороном коне
Нас неподвижно ждет”.

“Не бойся, сынок, золотинка моя,
Я тебя охраню,
С куста сушняк обломаю я,
Духов леса сгоню.

Молнией эту скалу убил
Бога ночного рог,
И на осколки всю раздробил,
Вот, подбери кусок.

Мстится тебе, никого вдали
Нету, сыночек мой”.
И по тропе обратно пошли
Сын и жена домой.

VII

В вечера ветре зевает ад,
Мертвый череп луны
Видит  –  у ног человека лежат
Предметы – темны, странны:

Ветка ореха.  Бечевки моток.
Два вороных пера.
Два рога.  Острый гранита кусок.
Желтый язык костра.

VIII

Следующий –  гнева день – настал,
И по лесной тропе
Идет по болоту и между скал
К своей человек судьбе.

Хочется пить; лесная вода
Жажду ему утолит,
И прикоснулась к рогам тогда
Мягкая длань Танит.

Ореха куст расплескался водой
И снова застыл как лед.
Темный ужас перед тропой
Делает шаг вперед.

Черное тело закрыло свет –
Черное в синеве.
Не оставляют копыта след
В темной лесной траве.

Шерсть-чешуя и глаза-огни,
Каждый конец рогов
Сверкает силой смерти Танит –
Жжет бирюзой богов.

Давится лес болотом, рыча.
Уходит зенит в надир.
Что-то рвет человек с плеча,
И остановился мир.

IX

Дымкой нисходит на чащу Страх
За оленихой вслед,
У человека в его руках
Странный зажат предмет:

Переплетены два рога струной
Жил оленьих мослов,
И скреплены врастяг бечевой
Два острия рогов.

С каждым ударом сердца дрожит
Смертным сном наяву,
Тонкая ветвь, что в руке лежит
Жёлобом в тетиву.

С одной стороны человек полет
Вклеил пером в торец,
Камня осколок жалом вперед
Врезан в другой конец.

Так первый лук из рогов и жил
В тайном, меж скал, долу
Взял человек.  И согнув, вложил
Первую он стрелу.

На полмгновенья сокрыла мгла
Солнца полдневный жар.
Звон тетивы.  Наносит стрела
Жалящий свой удар.

Шерсть разрезает и в горло бьет.
Дальше – белая кость.
Пересекает хребет вразлёт,
Нижет тело насквозь.

Зверя мертвое тело лежит.
А человек, кругом
Вдруг повернувшись, видит Танит
Перед своим лицом.

“Встали созвездья на новый путь, –
Тихо рекла она, –
Эта стрела изменила суть –
Ту, что Земле дана.

Сделай сыну лук своему
Из этих костей и жил,
И передай ту стрелу ему,
Которой сейчас убил.”

Миг – и исчезла.  Но Страх сковал
Болота, луга, леса.
Знает вода, знают пики скал,
Знают и небеса.

Знает Земля и помнит звезда
Солнце, туман, Луна –
Той оленихи будет мольба
Удовлетворена.

Лук человек из рогов согнет,
И через двадцать лет,
Взяв его, сын за отцом пойдет
Тропке по той же вслед.




Отец к воде нагнется. Лосось
Прыгнет.  Склубится мгла.
И в сердце, смертно, сзади, насквозь
Вонзится отцу стрела.

баллада начата в марте 2003
закончена в апреле 2011