Джек
Джек тосковал. Он, положив тяжёлую морду на передние лапы, изредка тяжело вздыхал, провожая глазами снующих мимо него Чужих да ещё иногда  скулил. Он уже и сам не помнил когда последний раз скулил. Где-то глубоко в щенячьем возрасте. Скулить взрослой собаке стыдно. Признак слабости. А слабость и ротвейлер четырёх лет от роду слабо сочетаются.
Пёс  впервые в жизни осознал, насколько хорошо было с Хозяином, и насколько пугающе-непонятно теперь будет без него. Хозяин не встал на ежедневную утреннюю прогулку, лежал и не двигался. Вообще не реагировал на пытавшегося разбудить его Джека.  И мир изменился. Изменился навсегда. Джеку было не то чтобы страшно – тревожно. Скулёж вырывался у него самопроизвольно и Джек ничего не мог с этим поделать. Лишь лежал на своём месте в коридоре, положив голову так, чтобы запах Хозяина, исходящий от его обуви ощущался полнее. Запах Хозяина успокаивал. И можно было не думать о том, другом запахе Хозяина, который Джек уловил, когда осознал , что Хозяин не встанет со своего лежбища.  Джек тогда позвал Старую Суку. Пришлось орать, а потом тащить эту глупую, ничего не чующую старуху к Хозяину.  Старая Сука, которая жила с ними и называла Хозяина «сынок» , всё поняла, как только прикоснулась к нему. Прикоснулась и громко заскулила. И вот с этого момента Джек окончательно понял – пришла беда. И избавиться от запаха беды он мог только запахом Хозяина.
Джеку было плохо.

Игорь.
- Тёть Люсь, вы главное не волнуйтесь.  Я что-нибудь придумаю! – Игорь, заглядывая в глаза матери своего друга, старался выглядеть как можно убедительнее. Когда твой друг детства умирает в тридцатидвухлетнем возрасте  сложно найти слова успокоения. Особенно для его родителей.  Просто нужно быть рядом на случай, если родным умершего получится хоть чем-то помочь.
Тётя Люся, мать Женьки, переживала смерть сына очень тяжело. Да и как может быть по-другому, если хоронишь своего собственного ребёнка? Но тут, что называется, был полный набор. Женьку она растила одна.  Её родители умерли, когда она была ещё совсем юной. Может потому и не разглядела в отце Женьки предателя, боящегося трудностей и что-то липко шепчущего про аборт.  Но было уже поздно. Женька уже был.
Так сын стал смыслом её жизни. Повторно замуж она не вышла,  так и жила одна, воспитывая сына.
Женька с детства бредил собаками. Квартира не позволяла держать большую собаку, а на маленькую он не соглашался. Упёртый был. Вырос. Женился. И за год до развода купил щенка, не знал же что всё так выйдет. После развода, перебрался обратно к матери, но уже с постояльцем – Джеком. Потешным и озорным ротвейлером.
И вот… сказали, какой-то сосуд в голове лопнул. Мгновенная смерть. В тридцать два года.  Здоровый и крепкий парень лёг спать и не проснулся. Лёгкая смерть… для Женьки. И огромной тяжести удар для матери.
И не только. Джек был подавлен.  Ведь именно тот самый щенок, выросший в здоровенного пса, и обнаружил Женьку мёртвым. Женька не встал утром на прогулку. Джек в таких случаях стягивал одеяло и тянул хозяина с кровати. Умудрялся разбудить его даже с похмелья. При любых обстоятельствах вечера, утром Женька был обречён выгуливать Джека. Это право на утреннюю прогулку Джек себе отбил целым годом, настойчиво вытаскивая хозяина на улицу. Пока Женька уж и сам не привык. 
И вот не добудился.
Гладить  себя Джек не давался. Убирал голову и укоризненно смотрел. Даже ворчал.  Пока совсем не распоясался.
-  Игорёк, ты понимаешь, это же ведь его собака… я смотрю на Джека и Женю вижу…. – тётя Люся не удержалась и, прикрыв рот ладонью,  мелко затрясла плечами. Слёзы последнюю неделю лились по собственному графику. Она могла заплакать в любой момент, даже обсуждая насквозь прозаические вопросы. Любая тема напоминала ей о сыне, а уж его собака… Но она действительно не знала что делать с Джеком. Она неожиданно поняла, что … боится! Боится этого огромного пса, вдруг ставшего чужим и агрессивным.
Игорь положил руку на плечо убитой горем женщины:
- Тёть Люсь, да вы что? Это же наш Джек. Вон он сидит смирненько – на её слёзы Игорь смотреть не мог. Самому было паршиво от потери, а уж вид убивающейся матери Женьки подавлял ещё больше чем боль собственной потери.
Джек, услышав своё имя, изобразил вежливое повиливание задницей и заинтересованно вывалил язык.
- Это он при тебе такой – тётя Люся, вытащив дежурный платок, вытирала глаза. Взяв себя в руки, говорила уже увереннее. – Он сначала начал лаять по утрам. Никогда такого не было, он всегда шёл Женю будить. А ко мне даже не зашёл ни разу. Хотя, может потому, что ему Женя вообще запрещал ходить в мою комнату? Женя его строго воспитывал. Говорил, что его постоянно нужно держать в тонусе, а то на голову сядет. Кто ж его теперь держать-то будет? Не знаю. Но лает он громко, а у меня ведь соседи… ну ты ж знаешь. И у Савкиных, из семьдесят четвёртой, – тётя Люся потыкала в потолок пальцем – вообще,  детё ещё совсем маленькое. А Джек наш как рявкнет – стёкла трясутся. Я начала раньше вставать. Чтобы не лаял. А  на улице не справляюсь. Он здоровенный. Тянет меня, а я за ним по всем газонам только и успеваю ноги переставлять. Даже упала позавчера – теперь тётя Люся тыкала себя в  правую коленку. – Хоть не ходи с ним – сплошные мучения! Так ведь нагадит тут. Рычит. Я его боюсь уже! Только Игорь, я тебя прошу… - тётя Люся бессильно-умоляюще посмотрела на друга своего сына. – Не убивай его, пожалуйста. Я же знаю, мне подруги усыпить посоветовали. Но Джек… он ведь Женькин. А Женечка не дал бы его усыплять.
- Тёёёёть Люсь, ну хватит вам, в самом деле, о смерти-то! Никто больше не умрёт! Прекратите! Пёс просто сам не свой! У него тоже горе, вот и переживает… неадекватит.
- Да, да – закивала тётя Люся – я всё понимаю, но мне-то каково!? Итак… господи… - и она опять расплакавшись полезла за платком.

Джек.
Запахи Чужих (Хозяин его приучил к тому, что Чужие – все, кроме Старой Суки.  У старой суки можно было брать еду. этим она и отличалась от Чужих. И  ещё почему-то нельзя было ходить в её конуру.  Ну нельзя - так нельзя. Гулять приходилось звать голосом. И это злило. А её неповоротливость на улице  даже мешала.) Джек еле терпел. После того как Хозяин не встал со своего лежбища  чужих в конуру Хозяина приходило много. Потом Хозяина унесли и опять приходило много Чужих. Одних он знал, потому что часто видел, как Хозяин общается с ними. Других еле помнил по запаху. Но всё равно… это были чужие запахи. Никто из них не пах так же как Хозяин или хотя бы как Старая Сука. Джек спасался тапками, которые лежали у самого его коврика. Пока Старая Сука не попыталась их забрать. Это был первый раз. Когда Джек не сдержался и зарычал, оскалив клыки. Тапки Хозяина он отдавать не хотел. Хозяина больше не приносили, и ему хотелось к нему. Бывало же, что Хозяин долго не вставал. Попробовать потормошить его ещё!
Тапки Сука всё же забрала, когда он ел. Оставалась куртка на вешалке, но её уже лёжа не понюхаешь.  Джек попытался потребовать обувь Хозяина назад, но Сука ушла в свою часть конуры Хозяина и больше не выходила. Ходить к ней хозяин запретил. Строго. Туда ходить было нельзя. Поэтому Джек так и остался со своим неудовольствием без тапок Хозяина. Теперь приходилось вставать со своего коврика и тянуться к куртке.
А потом пришёл… тот самый Чужой. С этим Чужим Хозяин чаще всего виделся. И приходил он гораздо чаще. Может он знает, где Хозяин? Джек хотел пойти с этим Чужим, потому что если кто и знал где сейчас Хозяин, так этот Чужой. Джек старался понравиться этому Чужому. Никогда не вилял перед ним, а тут… откуда только что взялось?
Старая Сука всё скулила, а Чужой успокаивал. Но его имя в их разговоре то и дело  звучало. Джек слышал.
А потом всё случилось так, как он и хотел. Чужой взял поводок и указал на дверь. Джек аж дрожал от нетерпения. Дал одеть поводок и шумно втянул воздух прочищая нос. Он не мог себе позволить пропустить даже слабый намёк на запах Хозяина.

Игорь.
- Ты его как поведёшь заодно и выгуляешь. Гулять он привык два раза в день. Утром и вечером. В семь. – суетилась тётя Люся – Я не понимаю к чему такая спешка?
- Так вы ж сами сказали, что боитесь… Переночует у меня, а за завтра я что-нибудь с ним решу.
- А ты не боишься?
- Да ну – отмахнулся Игорь  - что он мне сделает? Он же пёс, а я-то человек! Царь Природы!
-  Ладно уж, царь природы, идите… - улыбнулась - Такой же болтун как мой… - на секунду тётя Люся скривилась прямо из улыбки, как от зубной боли и тут же переключилась – Игорёк, я тебе пока соберу тут его миски… хоть помою… и подстилку его. – кивала  тётя Люся – отведёшь Джека и назад приходи.
- Я мигом, тёть Люсь, вы ж знаете, тут в соседнем дворе.
Пса пришлось забирать. Игорь больше не мог смотреть на плачущую мать друга. Да и действительно, как её оставить один на один с Джеком, если она его боится? Сам Игорь Джека не боялся. Не было повода. Джек всегда вёл себя пристойно и отстранённо-вежливо. Ластится не подходил, но и ни разу не проявлял по отношению к Игорю агрессию. Женька держал пса в ежовых рукавицах. Попрошайничать категорически запрещал. У пса просто не было надобности ни перед кем заискивать. Да и на пьянки Женька его не брал, после того как Джек порвал руку одному из приятелей. Года два назад сидели, выпивали во дворе. Джек крутился рядом. И вот этот приятель хлопнул Женьку по плечу. Тут же хлопнул челюстями и Джек.  О той истории Игорь уже успел позабыть, а вот теперь вспомнилась отчего-то. Пёс шёл рядом вынюхивая по дороге что-то чем интересуются все собаки на улице. Минут пять ушло на его дела у подъезда, а потом Джек сам потянул его в сторону его дома. Оказывается, он помнил дорогу, хотя Женька всего два раза заходил к нему с собакой. Жена Игоря не терпела животных. Аллергия.
А пёс тем временем уверенно вёл его к дому. Вот и подъезд.
Коврик и прочее «приданое» принёс второй ходкой, как и договаривался с тётей Люсей.
Потом сел обзванивать друзей. Никто ничего вразумительного не сказал. Куда деть такого здорового пса никто не имел ни малейшего понятия. Круче всех вышел разговор с Андрюхой, бывшим одноклассником.
- Ты ебанулся??? Ты этого крокодила к себе домой припёр? Я где-то читал, что у них на клыках семь атмосфер! Он тя сожрёт и даже не пёрнет. И чё те Ольга сказала?
- Она не знает. Уехала с Лялькой к матери. А чё мне было делать?  Тёть Люся его боится, он на неё рычит. А ко мне сам пошёл.
- Гарри, ты всегда был мудаком.  Откуда тебе знать, что у него в башке происходит? У него хозяин умер – «Вожак», понимаешь? Он теперь сам себе вожак. Звони живодёрам! Без вариантов.
- Сам ты мудак, я к тебе как к человеку, может, посоветуешь чего, а ты как последняя…
- Звони живодёрам, говорю – не слушая оскорблений, перебил Андрюха – Помнишь Митяя? Ну, Косого? Этот крокодил ему чуть руку не откусил два года назад. Ты вообще чем думал, когда эту херь домой тащил?
- Да пошёл ты! – Игорь в сердцах дал отбой и бросил трубку на подушку.
Пошёл проведать пса. Тот спокойно лежал на своём коврике. Игорь покосился на наполненные и нетронутые миски.
- Ты чего не ешь?
Пёс повёл ушами, но даже не повернул голову. Он лежал носом к двери и потешно шевелил им. Во всей его печальной фигуре был жив только этот нос. Джек лежал с закрытыми глазами.
Игорь попытался ободряюще  потрепать собаку по загривку и был вынужден быстро отдёрнуть руку. Пёс огрызнулся и рыкнул, только громадная челюсть клацнула в сантиметрах от Игоря. Мол, отвали, не мешай! Не видишь? Я занят.
С собакой действительно нужно было что-то решать.
Игорь завёл будильник на без пятнадцати семь и оставил все заботы до завтра.
Ночь прошла относительно спокойно. Джек признаков жизни не подавал. Утреннюю прогулку проводили в Женькином дворе. А потом Джек потянул Игоря к своему подъезду. Игорь впервые ощутил силу этой зверюги, но и себя показал. В итоге бычились оба минуты три. Затем Джек неожиданно сдался, и они вернулись в квартиру Игоря.
Убедившись, что миски полны водой и кормом Игорь ушёл на работу.  А там с головой ушёл в насущные проблемы, которых всегда больше чем их решений. Во второй половине дня полазил в интернете, но ничего путного не нашёл. Надобности в ротвейлерах четырёх лет от роду ни у кого не наблюдалось. Сетевые шутники посоветовали обзвонить корейские ресторанчики, и что неприятно удивило Игоря, многие придерживались мнения Андрюхи. Ну не объяснять же им причины появления такого геморроя? Что им, про тётю Люсю рассказывать? Или про дружбу с Женькой? Про то, что этот пёс – собака его умершего друга, которую он просто не в силах отдать живодёрам? Эмоции? Да! Эмоции. Именно они делают нас людьми. Существами, отличающимися от животных. Делающих людей выше животных. Ведь в мире существует не только целесообразность, но и элементарная справедливость! Зачем убивать здоровую собаку? Только потому, что умер её хозяин? Смерть хозяина обязательно приговор питомцу?
Игоря коробил цинизм советчиков. Вполне возможно, не касайся этот вопрос напрямую его самого, он бы точно так же зубоскалил. Но тут был другой случай. Что делать с собакой ему было не понятно. Всё сводилось к тому, что Джеку выпадало ночевать вторую ночь у Игоря. Но длится так, до бесконечности, не могло. Скоро вернётся Ольга с дочерью. И так, как бы не учуяла, что в доме был пёс. Скандал обеспечен. И не только. Лекция об аллергии, причём затяжная… недели на две. И обязательная генеральная уборка всей квартиры. Как только Ольга начинала чихать и чесаться, то сразу хваталась за пылесос и начинала драить квартиру.
Потом была пара чёрных мыслей о возможных последствиях общения здоровенного ротвейлера с его дочерью и настроение вконец испортилось. Домой он возвращался в тяжёлой задумчивости. Кроме трусливого вывоза за город ничего путного на ум не приходило. Да и то… вон сколько случаев, когда собаки по полстраны за хозяевами преодолевают. А ну как вернётся?

Джек.
Чужой привёл его в свою конуру. Хотя это ещё вопрос кто кого привёл, Джек отлично чуял его следы. Он сразу понял, что конура пуста. Хозяина в ней нет. Есть куча запахов знакомых и незнакомых ему Чужих. Есть слабый запах Хозяина. Особенно из той части конуры, где есть еда. Джек решил не отвлекаться. Он решил ждать Хозяина у входа в конуру Чужого.  Благо его подстилку Чужой потом принёс и постелил недалеко от двери. Если держать нос чуть левее дверной щели, то запахи из подъезда сами летят в него, и если Хозяин только войдёт в дом, Джек его точно учует.
В животе бурчало. Очень хотелось есть. Но нельзя. Еду от Чужих брать нельзя! Джек с тоской вспомнил Старую Суку, но её тут не было. Значит и  есть было нельзя. Можно было только ждать Хозяина. Джек разрешил себе попить, тем и ограничился.
Чужой подходил к нему, что-то говорил, а потом решил взять за загривок, как щенка. Пришлось поставить его на место. При этом Джек неожиданно обнаружил, что этот Чужой его боится. Это придало ему уверенности в себе, и он настроился на долгое ожидание. Помешать ему в этом не мог никто. Даже этот Чужой, в чьей конуре он теперь был. Пока он здесь ждёт Хозяина, он никому не позволит себе мешать.
Но прошла ночь, а Хозяина всё не было. Опять появилось самопроизвольное поскуливание, но уже гораздо тише.
А утром Чужой ходил с ним гулять. Джек хотел забежать к Старой Суке, чтобы поесть, но Чужой неожиданно упёрся. И звал. Джек так хотел увидеть Хозяина, что в итоге сдался и пошёл опять в конуру Чужого. Хозяин за эту ночь  в свою конуру не возвращался. Следов не было, это Джек знал наверняка.
Чужой вскоре ушёл и Джек остался один. Есть хотелось так, что он выпил всю воду из миски. К еде же так и не притронулся. Хозяин всё не приходил. Джек пробовал звать и его и Чужого, но безответно. От тоски он даже завыл было, но потом передумал. Решил посмотреть, что это там так пахнет Хозяином в конуре Чужого.  Долезть к этой вещи у окна оказалось не так-то и просто. Всё время что-то падало и опрокидывалось с каждым движением Джека. Наконец он достал то, что хотел. Это оказалась та смешная тряпочная миска, которую Хозяин одевал себе на голову время от времени. Эту вещь Джек отнёс к себе на коврик, а потом обследовал конуру чужого как следует. Больше вещей Хозяина он не нашёл.

Игорь.
- Здравствуй, Игорёк – дверь соседа снизу открылась, когда Игорь спешил к себе домой и проходил нижний этаж. Сам он жил на третьем, а Николай Семёнович, старик, обратившийся к нему, на втором, как раз под ним.
- Драсте, Николай Семёнович. – этого старого хрыча Игорь не любил. Старик был человеком старой закалки. Попросту говоря, стучал в милицию по делу и без дела. Бывало, что вызывал и к Игорю. Типа мешают спать, музыка громко играет. Старик жил одиноко и имел массу времени, чтобы портить жизнь окружающим, особенно соседям по подъезду.
- А ты чего? Собаку штоль завёл?
«Чёрт. Теперь точно жене сдаст, козёл старый»
- Да нет, попросили подержать пару дней. Завтра-послезавтра заберут. – стараясь говорить ,как о ничего не значащем пустяке, отмахнулся Игорь.
Старик поджал губы.
- Хорошо бы чтобы завтра. Брехала весь день и выла. И там не дворняжка  какая. Там у тебя зверюга. Вон по телевизору ужасы каждый день показывают… Не питбуль?
- Да не… колли – зачем-то автоматически соврал Игорь.
- Колли вроде миролюбивые – согласился старик. – Но всё равно, либо пусть не гавкает, либо увози туда, откуда взял! Житья никакого нету, то топочут, то телевизор на всю катушку, совсем совесть по… - дальнейшее в тираде Николая Семёновича заглушила захлопнувшаяся за ним дверь.
Игорь, предчувствуя беду, рванул домой в ускоренном режиме, прыгая через три ступеньки.
Предчувствия не обманули. Пёс встретил его в дверях кухни. Игорь закрыл за собой дверь и уставился на разгром. Кухня была вверх дном. С обеденного стола всё было сметено. На полу валялась расколотая сахарница, повсюду валялись какие-то баночки. С подоконника на кухне тоже всё было сметено на пол и частично на диванчик кухонного уголка. В общем, везде, куда мог дотянуться пёс  - он дотянулся. Сам Джек стоял, чуть склонив голову вправо, и внимательно смотрел на Игоря.  Игорь, не разуваясь, бросился в квартиру.
Полный масштаб разгрома просто ошарашивал. Казалось, что собака методично и со вкусом разносила квартиру. Игорь, поняв сколько ему привалило работы, пришёл в ярость.
- Ты чё тваришь, сука?!!!
Впрочем, пса можно было и не спрашивать, он всё равно бы не ответил. Но настрой Игоря Джек уловил. Ротвейлер оскалился и угрожающе зарычал в ответ. Широко расставив передние лапы и чуть присев, он клокотал  постепенно усиливая голос.
При виде готового кинуться на него Джека Игорь завёлся ещё больше. В его (!) доме какая-то шавка  (огромный ротвейлер ) пытается его же и запугать?  Да и, по сути, отступать было некуда, он итак был дома. Ну, не кидаться же бить ( ногами ?) огромную собаку!? Да и зачем? Он же человек, а это просто собака. Неужели «венец творенья» не справится с каким-то там животным? Да легко!
Вдруг Игорь увидел Женькину шляпу на собачьем коврике. Надо же… женька её как-то оставил и всё не мог зайти забрать. Теперь вот и не зайдёт. Игорь хотел было её взять, но тут собака сорвалась на лай и даже обозначила сближение с ним.
- Да что ж такое!!?
Игорь пошарил глазами по наименее пострадавшей от внимания Джека прихожке, быстро обнаружил необходимое. На обувной тумбе лежала стопка газет, на которой красовался молоток. Ольга, уезжая, сказала, чтобы поправил вешалку, и даже вон молоток приготовила. Но молоток в данном случае Игоря не интересовал. Бить собаку молотком? В каком больном воображении это может привидеться? Конечно же ему нужна была газета.
Игорь свернул её трубочкой, чиркнул зажигалкой и … вуаля! Вот он – Красный Цветок, оружие человека. Все эти манипуляции он проделывал под рычание Джека, а в момент появления огня Джек опять перешёл на мощный лай.

Джек.
Чужой, вернувшись в свою конуру, повёл себя агрессивно. Впрочем, Джека это интересовало меньше всего. Чужой заслуживал трёпки. Он так и не привёл Джека к Хозяину. И Хозяин не шёл к Чужому. И Джек хотел есть, а не мог. Нужна была Старая Сука. Чужой закрыл Джека в своей конуре, и Джек был очень зол. Да ещё Чужой начал рычать. Волны угрозы отчётливо докатывались до пса, и тот сам заводился ещё больше. А потом Чужой попытался взять вещь Хозяина и Джек еле сдержался, чтобы не кинуться на него.
И Чужой сделал Огонь.
Тут сказалось всё. И долгое ожидание Хозяина и голод. Но последней каплей стал Огонь. Джек знал, что Огонь опасен и к нему лучше не приближаться, потому что Огонь кусает, а в ответ его укусить невозможно. Однажды, ещё щенком, Джек заинтересовался вонючей дымящейся палочкой, которую на его глазах выкинул какой-то Чужой. Память от ожога осталась навсегда.
И тут Джек понял, что Чужой хочет его убить этим Огнём. Заманил к себе в конуру. Стоит так, что сбежать нельзя. Дверь-то закрыта! Да и она у Чужого за спиной. А Чужой приближается и… приближает Огонь. Джек отчаянно звал на помощь Хозяина, но уже понимал, что никто не придёт. Что теперь ему придётся защищать себя самому. Джек подал назад, в комнату с запахом еды. Там было чуть побольше места для манёвра, а в узком коридоре Чужой мог укусить Огнём. Но и тут этого места было отчаянно мало. Чужой размахивал огнём отрезая все пути к манёвру.
Джек продолжал звать на помощь и отступал. Один раз попытался прорваться справа от Чужого, но был встречен Огнём, метнулся влево и там Огонь. Чужой рычал и в его рыке Джек слышал превосходство победителя. И это его злило больше всего. Он метался но не находил выхода. Опрокинул табурет, отскочил, ударился о стол и в итоге прижался к большому белому шкафу с едой.
Чужой неожиданно убрал огонь и сунул его под воду. Лучшего момента могло больше и не представиться, и Джек прыгнул.

Игорь.
Как только в его руках появился огонь, всё встало на свои места. Пёс  испугался и с лаем отступил вглубь кухни. Игорь вдруг ощутил сказочное удовольствие от своего превосходства.
- Чё, сука, нравится? – Игорь очередной раз ткнул горящей газетой в сторону Джека, преграждая ему путь для обхода – Нравится? Ах ты падла! Я тебе порычу, пидор! Ннна! Что? Ссышь? Ссышь, когда страшно? – мстил Игорь собаке за собственный испуг. – Всю хату мне раскурочил, сука!
Но газета, к сожалению,  очень уж быстро горела. Игорь решил не дожидаться того момента, когда начнёт жечь пальцы, и сунул догорающую газету в мойку, включив воду.  Она с шипением врезалась в огонь, выпуская облако пара. Игорь повернул голову, чтобы насладиться эффектом, произведённым на собаку, и тут же был сбит ею с ног. Пёс просто начал рвать человека в клочья. Он схватил зубами руку Игоря, сдавил и  принялся отрывать, мотая жертву всем своим весом.
/Женька так хвастался, что его Джека порвал в клочья колесо от трактора, то-то он был бы доволен!/
Игорю, с которого чудовищной  болью тут же  сорвало спесь превосходства, впервые в жизни пришлось защищать себя всерьёз.  Потому что понял, что его … убивают.
Джек сначала вцепился в левую руку. Предплечье.
Просто так само получилось, когда пёс его сшиб с ног. Джек целил в лицо (горло?), а Игорю больше нечем было его останавливать. Пришлось сунуть руку прямо в открытую пасть (только сейчас до Игоря дошло, что эти зубы могут его УБИТЬ… и убить прямо ЗДЕСЬ и СЕЙЧАС). Ему казалось, что он даже слышал хруст ломающихся в пасти Джека костей. Его костей! А потом он пытался отбросить от себя озверевшую собаку и сбежать… куда угодно. Хоть из окна выпрыгнуть! Третий этаж всего, не убьёшься! Но оторвать от себя пса было невозможно. Так они и выкатились кубарем в коридор. Только тут из него наконец-то вырвался крик.
Игорь инстинктивно пытался пробиться к двери, а Джеку было всё равно где рвать ненавистного Чужого. Игоря  с самого начала немного спасала куртка, но она уже висела лохмотьями. Повсюду была кровь. Его, Игоря, кровь. Левая рука вообще не слушалась, правой  он сначала бестолково лупил собаке по морде и вообще куда попало. А потом додумался до того чтобы ткнуть собаке пальцем в глаз. Пёс отпустил руку, коротко взвыв отскочил, Игорь брыкнул собаку обеими ногами, но это никакого эффекта на Джека не произвело. Теперь он вцепился в ногу, но получив ощутимый удар в голову второй ногой, тут же извернулся и ухватил бьющую левую ногу… чуть выше ноги. Вцепился в жопу, погрузив в неё клыки на всю длину, а затем рванул.  Игорь, ударив Джека ногой по голове, получил ещё одну секундную передышку и потянулся за молотком, именно в этот момент Джек и атаковал его задницу. Но молоток Игорь схватить успел.
Дальнейшее он помнил смутно, а Джек это дальнейшее просто не пережил.

Джек.
Кровь! Кровь! Кровь! Страх ! Чужой боится! От него смердит отчаяньем жертвы! Он слаб! У него нет когтей! У него нет клыков! У него нет запаха Хозяина! Он никто! Пища! Кровь! Еда!!
Он даже сопротивляться не способен! Слабак. Слабые должны умирать и давать место для жизни сильных. Джек сильный. Чужой слабый. Чужой должен умереть.  Так мог бы думать Джек, но он вообще ни о чём не думал. Всё это он знал всегда. С рождения. И теперь он был сосредоточен только на действии.
Но Чужой бился за свою жизнь отчаянно и даже сделал больно глазу Джека. Это сбило настрой, но всего на секунду. Чужой весь был перед Джеком, как будто шевелящийся кусок мяса и костей в огромной миске. Кусать можно было практически на выбор. Куда захочешь. Вялые трепыхания чужого почти не ощущались Джеком. Если бы не вот эта неожиданная боль в глазу, то практически Джек был без повреждений. В то время как Чужак уже истекал кровью. Вкусной кровью. Сладкой кровью. Джек схватил сначала одну ходячую лапу Чужого и даже почувствовал вкус кости, но Чужой что-то уж очень сильно начал бить второй лапой и пришлось… вот тут-то Джек и вцепился в мякоть. МЯСО!  И даже успел почувствовать, как дрогнула всем телом жертва и взвыла особенно отчаянно. Всё! Конец….

Игорь.
Он, наверное, сорвал голос, когда заорал от боли из-за последнего укуса Джека. Потом, во всяком случае, он орать уже не мог. Только сипел. И ещё ушла боль. Как будто её взяли и выключили. Весь мир окрасился в красное, и дальше он только бил, бил и бил.
А потом уже ничего не помнил. И того, как отпихнув то, что было Джеком, пытаясь позвать на помощь, вывалился на лестничную площадку перед своей квартирой. И как  кто-то накладывал ему жгуты, останавливая кровь. Как причитал над ним Николай Семёнович.
- Что ж ты паря? Какая нахер колли?
Как приехали менты и скорая. (Старый хрыч вызвал ментов как только услышал шум наверху, а уж когда из квартиры сверху донеслись вопли Игоря перезвонил дважды и ещё вызвал скорую, с МЧС) Как его увозили в больницу.
Врачи сделали всё что смогли. Гарантировать нормальную работу левой руки никто не брался. Предплечье было изжевано в кашу. Джек успел основательно поработать с его рукой. Перекусил правую ногу и практически вырвал кусок мяса из задницы. Сомкнув на ней челюсти, он уже их так и не разжал.
Игорю говорили. Что ему ещё повезло. Видимо первым же ударом он проломил собаке голову, но как было на самом деле, уже никто не мог сказать. Голову собаки Игорь размолотил в месиво, да и туловищу досталось. Бил, не разбирая куда, и из всего, вдруг ставшего огромным, желания жить.

Приходила Ольга, плакала.  Она разругалась с тётей Люсей в прах. Тётя Люся, оказывается, считала, что Игорь сумасшедший живодёр и кричала, чтобы ноги его на Женькиной могиле не было. Обещала подать в суд за жестокое обращение с животными. Но Игоря уже не интересовала могила умершего друга, теперь его всецело занимали вопросы собственного здоровья и глупости.
Ведь это не Джек, а он сам чуть себя не угробил!
И ещё заезжал Андрюха. Говорил, что есть завязки на пару хороших докторов, обещал помочь с рукой. Правда, говорил, дороговато будет, но и с этим обещал помочь.
- Не, ну ты мне скажи, ну на хрена ты вписался в этот блуд? Ну, сразу же было понятно, что это пиздец!
- Да пошёл ты, - вяло огрызнулся Игорь (благо голос постепенно возвращался) и немного помолчав, добавил – Я думал, я справлюсь… ведь я человек, а он.. всего лишь собака… - тут Игорь как-то неловко повернулся и даже зашипел от боли.
- Да я уж вижу… всего лишь собака. Да он с телёнка был. Как ты его только умудрился грохнуть?
- Молотком.
- Чем- чем? Правда что ли?
- Угу.
- Ну, ты даёшь.
- Мне там выбирать не приходилось. Чем было, тем и убил. Хорошо, что хоть молоток был.
- Знаешь , – Андрюха стёр с лица свою обычную глумливую улыбку, как будто снял маску цинизма – я извиниться заехал. Ты тогда трубку бросил. А я не стал перезванивать. Забычил. А ведь знал, что будет хуёво. Надо было помочь. А я мимо прошёл. А друзей у меня, Игорёха, с каждым годом всё меньше. И других таких не будет. Женька вот.  Теперь  тебя чуть его собака не сожрала. Ты прости, брат. Надо было …  да хули теперь говорить!?  -  Андрюха махнул рукой.
- Всё нормально, Дрон, мы же все люди… все ошибаемся…
- Даааа…. – Андрюха опять хитрО прищурился в своей обычной манере и выдал – И всё-таки ты его уделал!
Игорь хмуро глянул на друга. Но не выдержал и ухмыльнулся в ответ. Андрюха тут же развил тему:
- Ну чем не Царь Природы, а? – Андрюха широким жестом обвёл замотанного  в бинты, лежащего в раскорячку Игоря. И заржал первым. Спустя несколько секунд рассмеялся и Игорь. Но вскоре опять зашипел от боли, шевелиться ему ещё долгое время предстояло с осторожностью.