Не верящим в сказки,
ценителям «стабильности»
с гнусной ухмылкой посвящаю.

В сто сорок солнц закат пылал ©, когда угрюмый дрочер вдоль русла Яузы шагал, алкая скорой ночи, когда на тихие брега, влекомы зовом плоти, придут, спеша вкусить греха, и дяденьки и тёти. Тогда, укрывшись в камышах, сжимая уд десницей, бойскаут этот, чуть дыша, боясь пошевелиться, все, что копилось для жены – дарил прибрежным травам…
(а вы – в подобном не грешны? Ваще? Да бросьте, право)
Итак, ночная пала мгла, повеяло прохладой, на мураву роса легла – пейзажик то, что надо. И вскоре дрочеровский глаз засек нагую пару, уже подвластную, как раз, любовному угару: там был и куни, и минет, и прочие изыски…
Ласкал дрочиле лунный свет набухшую пиписку, и кульминация уже была не за горами, как вдруг та пара в неглиже отозвалась словами:
- А где твой муж? – хрипатый бас воскликнул иронично.
В ответ контральто залилась девица:
- Мне-то, лично, ваще насрать, что он и как: пусть бродит, где захочет. Он у меня такой мудак – всегда ночами дрочит… Дрочить всегда, дрочить везде, тайком гоняя шкурку – так не бывать в моей пизде унылому придурку!
И свет над дрочером померк, и небо раскололось: узнал несчастный человек родной супруги голос! Буквально пять минут назад пылал в безумстве страсти, едва не вылезли глаза, и вдруг – такое «здрасьте»… Отмстить? Так поздно: этот бас мужик весьма нехилый – не ровен час, заедет в глаз со всей етитской силой. К жене рогами биться в дверь? Банально, неуместно. Одна лишь смерть его теперь избавит от бесчестья!
И дрочер, выбежав на мост, негодованья полный, метнул свой мускулистый торс в бушующие волны… ужасный крик прорезал тьму, смешавшись с воем ветра – была здесь речка в глубину едва-едва полметра…
И вскоре этот хладный труп, забвенью обреченный, прибило к берегу тому, где пара увлеченно в пучину страсти без конца бросалась, точно в море, и – не заметила пловца!
Sic transit drocher’s gloria.
Что ж? Скроет Яузы вода и этот жуткий случай.



Дрочить – пачотно, господа!
Но секас все же лучше.