«Петя, главное в нашей работе – результат. Недостача или излишки – тебя волновать не должно…
Хотя излишки приятнее, конечно. И слёз меньше, и навару больше. Чем аптека крупнее, тем лучше. Правда, тут нужно поосторожней. Из центральных аптек бабки идут к нам в управление, а оттуда ещё выше. Не зарывайся. Впрочем, ты щас на мелкую точку едешь, там сильно не пожируешь» -
говорил мне в полупустом вагоне электрички старший инспектор-фармацевт Владимир Журба, лимитчик из западной Украины. Я направлялся по распоряжению аптечного управления проводить внезапную инвентаризацию небольшой аптеки в посёлке Тайнинская. В первый раз самостоятельно. С Володькой нам было по пути. Его командировали в Пушкино. Он запросто хвалился своими невиданными успехами – то кожаный плащ ему подарят, то ковёр три на два:
- Но это – высший пилотаж, Петя.… Теперь – основное. Ты для начала азы освоить должен. Как только аптеку прикроешь – спирт проверяй. На него даётся трата – три процента, но, как правило, трату за год не используют, экономят на всякий случай. Всё, что выше остатка, можно поделить поровну с заведующей. Понял?
- А как делить?
- Ну, посоветуешь ей - давайте не станем в отчёте лишнее показывать. Наври, что настойки делаешь из пиона, или мумиё растворяешь, короче, придумаешь…. И заберешь половину. Вот ещё.… Из аптеки не выходи. Даже на обед. Ты, как председатель комиссии, всегда там обязан быть. Каждую таблетку и ампулу с ними считай. А то они нашуруют… День закончится – пломбируй все входы и выходы. Печать латунную получил в управе?
- Ага, выдали…
- Ну, давай, действуй.

Быстро разыскал аптеку. Предъявил распоряжение и закрыл её на три дня. Через час я определил, что спирта мне достаётся четыреста пятьдесят миллилитров. После того, как я убрал бутылку в портфель, трудиться расхотелось. Вопреки инструкциям, тут же обратился к комиссии:
- Я вам доверяю, проводите инвентаризацию, а мне домой срочно… в Быково… завтра утром прибуду.

Недалеко от платформы нашёл автомат с газированной водой. Три копейки с сиропом, копейка – без. Сполоснул стакан, налил сто граммов спирта, бросил в щель потёртую монетку. Спирт слегка помутнел от разбавления и углекислого газа. Даже зашипел немного, предупреждая – осторожно Петя, это тебе не Хирса или Агдам. Тут деликатней надо. И с закуской.
Но закусить было нечем. С трудом втянул в себя тёплый напиток. Покрутил головой и, сжав зубы, постоял пять минут у поилки. Вскоре горячая тяжесть приятно обожгла мой голодный желудок, и я побрёл к платформе Тайнинская. Закурив, осмотрел расписание. Электрички останавливались редко, следующая только через сорок минут. Ну, и ладно, ничего страшного, подожду.
Уселся на лавку, с удовольствием затянулся «Дымком» и, внезапно осознал, что мысли в голове становятся всё проще и яснее. И я спросил себя - Петя, зачем ты думаешь о кожаном плаще и шерстяном ковре? Брось…. Иди назад. К заветному автомату…

***

Утром капитан Быковского отделения милиции, возвращая мне печать и шнурки от ботинок, улыбаясь, сказал:
- Значит так, аптекарь, или сегодня вечером привозишь пузырёк облепихового масла, и я рву у тебя на глазах протокол, или отправляю его на твою работу.
- Знаете, это лекарство практически невозможно достать… Я только по телевизору видел…
- Ну, сам смотри.
- Я что, преступление совершил?
- Совершил. Нехуя по улицам пьяным ходить.
- Понятно…

***

Похмелье и так вещь тяжёлая. Мысли путаются и внутри гадко. Тут ещё мент этот…
В аптеке, что проверял, даже не имело смысла узнавать о его заказе. Позвонил в Пушкино, Журбе:
- Володя, тут дело такое… Мне «облепиха» нужна, один флакон.
- Это вещь дефицитная.
- Я знаю. Червонец упаковка стоит на чёрном рынке. Только сегодня найди, пожалуйста. В получку разберёмся.
- Хорошо, постараюсь.
- Да, ещё… Ты трояк не дашь взаймы? Перебрал вчера немного.
- Ладно. В четыре часа встретимся в Мытищах.
- Спасибо, выручил!
Всё-таки нормальный мужик этот Журба. Хоть не пьёт и не курит. И приехал вовремя. Даже раньше на десять минут. Я благодарно принял от него деньги, попросил подождать и убежал за вином. Гастроном рядом оказался,  восемь минут быстрым шагом от станции. Только в винном отделе - ни одной бутылки со знакомой этикеткой.
Деревянные полки были забиты одним и тем же армянским портвейном. Айгешатом. Ноль семьдесят пять. И цена – почти трояк! Дорого, но купил, конечно.
На станцию примчался, электричка подходит, билет некогда брать. Да и не на что. Как в тамбур зашли, я пузырь вскрыл, из горлышка сделал пару глотков… Сладковатое, зараза. Только об этом и успел подумать, вдруг – контролёры!
Двое.
Один тамбур пролетел. Тот, что помоложе. А другой, лет пятидесяти, сначала Володьку проверил. Потом ко мне:
- Ваш билет!
Я в шоке несколько секунд прибывал. Замер с открытой бутылкой в руке, и портфелем с «облепихой» между ног. Ну, думаю, твою мать! Ещё и опохмелиться не успел, а щас с початым пузырём по вагонам потащат, и на Ярославском в контору сдадут.
Но, присмотрелся - у ревизора морда опухшая, с бодуна тоже, кажись… Молча вместо билета, вино протягиваю. Он портвейн принимает, в глаза мне заглянул, и так, по-честному, граммов восемьдесят отпил. Ни слова не проронил, бутылку вернул и из тамбура вышел…
Володька помню, удивился сильно.

***
Года через два после этого случая мне самиздатовскую книжку «Москва – Петушки» принесли. На один день. Прочитал вечером, а ночью заснуть не смог…

Сильная книга!

И правдивая очень.