«Страницы дневника,
Лолиты на плакатах.
Застенчивые, голые.
Ты любишь David Bowie...» ©

Девственник-извращенец и по совместительству электромонтер-гиперсексуалист всю свою жизнь в одиночку доказывал советскому режиму, что секс у нас есть (хотя и не у него лично). Каждое утро этот невысокий рахитичный, сгорбленный человек в синих трикошках, заправленной в них белой рубахе, и коричневых сандалиях на босу ногу выходил из подъезда и держал путь на родной завод, где в поте лица трудился электриком. За феноменальное сходство физиономии с Константином Райкиным его так и прозвали… Райкиным.
Райкин был 40-летним девственником, помешанным на сексе. Был он ущербным малым, а потому никто не спешил ему отдаться. На этой теме крышняк у Райкина снесло давно и бесповоротно.

Часто мы, дворовые пацаны, звали Райкина и просили его продекламировать свои стихи. Да, Райкин был поэтом, невольником чести. Он улыбался фирменной улыбкой известного артиста, доставал из-за пазухи общую тетрадь, слюнявил указательный палец и бережно листал драгоценный фолиант. К сожалению, я не могу процитировать вам Райкина, прошло уже много лет, но бьюсь об заклад, Шура Каретный – это стишки для младшего школьного возраста в сравнении с эпической поэзией электромонтера. Любимым произведением маргинала была лирическая история о том, как юную русскую красавицу-целку поймали ночью в парке кавказцы, заставили сосать хуй, а потом отъебали анально. Действо происходило на фоне березок, аромата сирени и есенинских мотивов, девчушке понравилось и она стала блядью. В конце стихотворения звучал совсем неполиткорректный призыв к межнациональной розни, из чего Райкин делал вывод: «Только русские должны ебать русских». Сейчас, кстати, эта фраза кажется мне преисполненной скрытого философского смысла.
Запомнились также произведения, как тимуровец выеб подшефную бабушку, лично знавшую Ленина, а охотники и рыболовы – заблудившуюся в лесу Машеньку (с особым цинизмом)… И бабушке, и Машеньке (которая, как и героиня первого стиха, стала блядью) случившееся очень понравилось, в поэзии Райкина вообще всем жутко нравилось, что их брутально ебли. Кроме того, стихоплетство Райкина изобиловало такими мерзкими словами и словосочетаниями как «малафья», «вонь пиздятины», «пиздорванка» и т.п. Мне становилось противно и хотелось пойти помыть руки, к тому же с нами часто были дамы в возрасте 13-14 лет, некоторые видели Райкина впервые и пребывали в полнейшем ахуе от его творчества, покраснев и открыв ебало.
- Закрой рот, вафли не летают, – с видом знатока говорил Райкин и продолжал свое повествование.
Обычно я, самый культурный из нашей компании, прерывал эту гадкую декламацию. Меня трясло и я нервно орал: «Заткнись, Райкин! Пошел на хуй! А-то я тебе щас пизды дам! Ты женщин не знаешь и не уважаешь!» .

Представляю, какое Райкину было бы раздолье сейчас! Тонны и гигабайты порнографии, тусующиеся вдоль дорог продажные беззубые хохлушки и казашки, эскорт-услуги, секс-шопы и стриптиз-клубы… Но в брежневские времена – всего этого не было. Райкин не жил, а мучился, покупая за бешеные деньги фотки голых баб. Да и для этого нужно было взять купейный билет и ехать в соседний город. Озираясь, в купе просовывалась голова псевдонемого, посматривая по сторонам, будто вражеский шпион, «немой» заходил внутрь и раскладывал на столике между звенящими в подстаканниках стаканами буклетики с черно-белыми фотками из «Плейбоя» и «Хастлера», книжицы с рецептами тортов «Птичье молоко» и «Улыбка негра», средствами народной медицины и гороскопами, то есть всем тем, что советская полиграфия по каким-то причинам печатать не хотела. Сейчас это кажется смешным, но тогда псевдонемому грозило от пяти лет общего режима…
А вот Райкин залез на крышу купалки родного завода и с подзорной трубой разглядывал теток, смывавших мазут с бескрайних телес. Прибывшая милиция пыталась его снять, но Райкин стал убегать по крышам как Бэтман, однако ебанулся и сломал ногу… Вот милиция выводит Райкина из районной библиотеки, где он пытался спиздить какую-то книжку про живопись голландских мастеров хуй знает какого века и какой школы… Само собой, художники рисовали обнаженную натуру. Вот неожиданно включается свет в кинотеатре на сеансе «Табор уходит в небо», девочки визжат, пенсионерки падают в обморок – Райкин дрочит… Товарищеский суд на заводе не состоялся, то ли стеснялись говорить о произошедшем, то ли всем стремно было признать себя товарищем Райкина.
Скоро Райкин придумал себе новые секс-утехи. Он обнажался и вставал на подоконник, выходившего в переулок окна, благо жил на первом этаже, хотя и достаточно высоко от земли. Завидев спешащих по своим делам особей женского пола, Райкин стучал в окно, обращая на себя внимание. После чего начинал принимать эротические, по его мнению, позы, потрясал залупой и гладил себя рукой по впалой груди – в общем, использовал весь арсенал трюков, которыми нынешние стриптизеры развлекают школьниц после выпускного и офисный планктон женского пола на корпоративах. Нельзя сказать, что Райкин часто это делал, но иногда баловался. Только вот реакция увидевших этот стриптиз была всегда не такой как Райкину хотелось бы. Никто почему-то не восторгался, не закрывал смущенно рукой лукавую улыбку, не кидал воздушные поцелуи и не бежал к нему в квартиру с букетом цветов. Наоборот, почти каждый раз поднимался кипиш с непременным вызовом милиции. Но сделать ничего стражи порядка не могли, ссылаясь на процессуальные препоны и отсутствие доказательной базы в виде фото и кинодокументов. А после того как менты оштрафовали за мелкое хулиганство тетю Наташу, которая став свидетельницей сеанса, разбила камнем окно Райкина, он уверовал в свою безнаказанность.

А потом Райкин исчез. Тихо и незаметно. Просто испарился. Сказать, что кто-то был обеспокоен его судьбой, а милиция вела активный поиск, значит, солгать. Никто не помянул Райкина добрым словом. И лишь пять лет пустовавшая квартира изредка напоминала о нем измученным жилищным вопросом гражданам.
Жил в моем доме еще начальник таксопарка и видный деятель местного отдела КПСС. Утром он занимался вверенным автохозяйством, днем в горкоме толкал речи о верном пути советского народа и скорой победе коммунизма, а вечером выходил за гаражи – на пустырь с устроенной там свалкой и принимался истреблять кошек как его видный партайгеноссе Шариков. Он проделывал с ними невероятные вещи, специально не рассказываю, ибо это может навредить психике даже отъявленного поддонка. И никто об этом, кроме нас, детворы, не знал. А расскажи мы об этом взрослым, вряд ли они поверили бы в подобные шалости партийного активиста. Жена ответственного товарища часто закрывала шею, то платком, то воротником водолазки, но несколько раз я отчетливо видел на ее шее огромные синичища. О природе этих синяков я догадался лишь став взрослым…

Или вот другая моя соседка – продавщица-красавица тетя Марина. Сочная загорелая брюнетка с пухлыми губами и выдающейся выпрыгивающей из лифчика грудью, колыхавшейся на ходу и совсем уж порнографически пружинившей, если тетя Марина ускоряла шаг. Мариночка ужасно любила ебаться, и как не скрывай сей факт, о нем знали все жители района, включая стариков и детей младшего школьного возраста. Она успевала предаться плотским утехам иногда с двумя разными мужчинами в течение рабочего дня, благо тишина и низкая проходимость ювелирного магазина тому способствовала.
Когда ее каблучки цокали по асфальту, у мужских особей в возрасте от 12 до 62 лет, находящихся в радиусе 50 метров, наблюдался уверенный стояк. Аналогичный эффект случался с мужчиной даже просто разговаривающим с тетей Мариной по телефону. Такой вот блядски-вожделенный у нее был голос. Так и жила бы тетя Марина в сексуальной гармонии с миром, если б ей не трепали нервы собственный муж, не разделяющий прогрессивные идеи фри лав и многочисленные ревнивые соседки, считавшие секс-бомбу исчадием ада и угрозой их бестолковой и серой, но отчего-то ценной семейной жизни. Скорее всего, они тете Марине просто-напросто завидовали. Их-то половая жизнь давно свелась лишь к ежедневному мытью полов в квартире. За постоянными уборками, готовками, детьми они давно обабились, потеряли товарный вид и привлекательность, а потому особенно любили рассуждать о морали и нравственности. И не понять им было, что Мариночка была Музой целого микрорайона, она дарила любовь и пробуждала тягу к жизни, с мыслями о ней просыпались, с мыслями о ней трахали опостылевших жен и ложились спать. Магнетизм, исходящий от этой женщины был таков, что многие благоразумные вроде бы люди мечтали бросить семью с детьми и повести эту блядь под венец, если б она только согласилась…
Муж Мариночки не видел фильм «Эммануэль» и не понимал, с какой уникальной личностью делит кров. Было бы верхом несправедливости, если такое сокровище тупо принадлежало одному человеку. Друзей у него не было. Говорят, однажды Мариночку трахнули в ванной, в пяти метрах от мужа, чинно сидевшего за праздничным столом по поводу своего юбилея. Здоровенный мужик как в песне Макаревича, «рыдал, пил ночами горький чай». И не только чай. А в это время тетю Марину, натанцевавшуюся в кабаке, перли в два смычка молодые парни на берегу Волги… Тетя Марина предусмотрительно продала охотничье ружье мужа, старательно поддерживала все ножи в доме в тупом состоянии, заменила мужу лезвия электробритвой и радовалась, что живут они на втором этаже. Не помогло, муж ее бросился под поезд…

В 90-е годы она была уже хозяйкой ювелирного салона и ездила на новеньком BMW. Баварский моторный завод и погубил красавицу. И я почему-то склонен думать, что спешила она на свиданье. И вот ведь какое дело: не натрахалась дама. И каждый представитель сильного пола из нашего двора и района в этом отчасти виноват…
P.S. Предвижу комментарии как в предыдущем опусе о дураках моего двора, типа «Афтар, убей свой ибланский двор и сибя заодно», и вот что хочу сказать. В моем дворе дураков не меньше, чем в вашем. Более того, число их в разные годы, думаю, остается неизменным. И число это близится к 100%. Ведь никто до сих пор не знает, что такое психическая норма. У каждого из нас своя придурь. Свои странности. Вот разве может нормальный человек написать все это? А читать это нормальный человек станет? Думаю, да… Но дело даже не в этом. Просто детское любопытство вкупе с врожденной наблюдательностью иногда заставляют замечать многие факты, на которые во взрослом возрасте наплевать.