Вася Бобриков никогда не ходил по газонам, обертки от мороженого бросал только в урны, в отношениях с женой и сослуживцами был всегда вежливый и предупредительный. Никогда на работу не опаздывал, в общественном транспорте всегда уступал место пожилым и инвалидам. Не пил, не курил. Пока однажды с ним не случилась эта история.
Пошел Вася выносить мусор в гололед, поскользнулся, упал и вернулся домой с синяком под глазом. Увидев своего примерного мужа с фингалом, его половинка Ольга охнула и с какой-то неясной надеждой спросила:
— Неужто подрался, Васенька?
— Еще чего, — буркнул Василий и осторожно потрогал распухший и лиловый глаз. — Поскользнулся на улице. Гололед, а никто не посыпает песком. Непорядок это!
Жена Василия враз поскучнела.
— Приложи что-нибудь холодное, — только и сказала она.
Утром Бобриков, несмотря на травму, был на работе.
— Хорош фингал! — первым увидев Бобрикова в коридоре, с удовольствием сказал Мазыкин. — Неужто ты, Вася, наконец-то застукал свою с этим… Ну, не прикидывайся шлангом, все же знают, с кем… Подрались, значит? Да, если у тебя такой синячище, представляю, что стало с рожей этого прохиндея! Молодец!
Бобриков, не зная, что сказать, ошеломленно потрогал вдруг занывший с удвоенной силой подбитый глаз. Что за ахинею тут нагородил этот балаболка Мазыкин?
— Это я упал, когда мусор выносил, — сказал он в спину уходящему Мазыкину. Но тот его уже не слышал.
— Я вэгда гаварил, что Бобриков еще тот фрукт! — обрадованно встретил Василия его сосед по отделу Гугнишвили. — А то: «Я нэ пью, у меня свои принципы!» Небось, наэлся вчера? И пачему ты пьешь в атрыви ат калликтива? Бил бы с нами, ми би тэбя в абиду нэ далы…
И тут что-то дрогнуло в душе морально устойчивого Бобрикова.
— Да, было дело, — нехотя сказал он под одобрительные смешки сослуживцев. — Иду я, значит, вечерком с одной. Тут подваливают трое. «Дай, — говорят, — закурить. И иди дальше. Без бабы. Она с нами останется». Ну, я им и дал. Прикурить… Надолго запомнят!
К концу дня Бобрикова вызвал к себе шеф. Плотно прикрыв дверь, он с нескрываемым любопытством осмотрел подчиненного.
— Ты, Василий, вот что, — сказал шеф. — Все понимаю. Сам, можно сказать, такой. Но зачем же так зверски избивать людей, ломать им руки-ноги? Поаккуратней надо быть, Василий. Ты меня понял?
— Понял! — гаркнул Бобриков.
— Вот и ладненько! Работник ты хороший. Да и мужик, я вижу, что надо. Иди, работай! Да, кстати, что в субботу делаешь? Приглашаю к себе — моя на неделю сваливает к теще. Да пару телок с собой не забудь прихватить. Чур, для меня — блондинку!
В тот же день вдрызг пьяного Бобрикова прямо из дома забрала милиция: сначала он во дворе избил управдома — за гололед, а потом и жену, не объясняя за что.
Теперь уже Ольга ходит с подбитым глазом и всем горделиво говорит:
— А моему-то пятнадцать суток дали. За дебош! Пусть только выйдет, уж я ему, алкашу, задам!..