История произошла 31 декабря 1996 г.  Год заканчивался, год, в который я закончил универ, женился, год, в который я устроился на свою первую работу. Но, наверное, так и до конца не повзрослел. И случай стать взрослее представился мне именно в этот вечер. Вечер, когда люди делают оливье, охлаждают шампанское на балконах и в холодильниках, пьют водку и ждут чуда.
До этого случая Новый год был для меня самым лучшим в жизни праздником, я ему радовался и мне казалось, что радуются все вокруг. Начиная числа с 25 декабря люди в автобусах улыбались, поздравляли друг друга с наступающим, и в душе просыпалось предвкушение праздника, праздника с большой буквы. Чувствовалось какое-то единение со всеми людьми, чувство сопричастности всех чему-то доброму, радостному, чудесному. Увы ...

Всё началось с того, что у родственников 29 января случился пожар, пожарные успели спасти  непосредственно дом, но крыша, именно там произошло возгорание, сгорела окончательно. Поэтому 30 и 31 декабря мы провели на крыше. Как Карслсоны, блядь. Разбирали, обгоревший остов и сбрасывали на землю остатки шифера старой крыши, ставили стропила и прибивали листы кровельного железа, возводя новую. Для наших климатических условий температура декабря была сносная, градусов пятнадцать-двадцать ниже  нуля. Не тепло, короче, и не холодно. Средненько. Поэтому периодически мы спускались с крыши в дом, принимали граммов по 100-150 водочки под мясную закусочку и снова лезли на крышу. В новогодний вечер мы закончили работу часов в 6 вечера и пошли с папой домой. До встречи Нового года оставались считанные часы, было радостно, настроение было светлым и искрящимся, словно разлитое по бокалам шампанское. Легкое опьянение радости прибавляло, я предвкушал продолжение банкета, до этого момента оставались считанные минуты - мы уже подходили к нашему дому. И тут нас остановили какие-то крики. Метрах в 50 от нашей ограды кого-то били. Били сильно — хорошо было слышно, наносимые удары. Я сбегал в сарай и вернулся с двумя штыковыми лопатами. Одну отдал папе, и хотел уже рвануть в гущу событий, но он меня остановил. Кричали по-казахски. Папа сказал, если дерутся казахи, пусть дерутся между собой, зачем нам встревать. И тут раздался крик на русском: «Помогите, спасите». И снова звуки ударов. Я побежал. Когда меня отделяло от свалки метров двадцать, я совершил  ошибку, громко заорав: «Убью, сукиии!». От неподвижного тела в разные стороны прыснули две фигуры, которое только что это тело месили ногами и руками. Я побежал  за одним из них. Вообще, бегаю я достаточно быстро (точнее бегал в 96), в нашем классе, а потом в универской группе мне не было равных, поэтому я быстро догнал джигита, когда расстояние между нами достаточно сократилось,  я со всей силы опустил лопату на голову беглеца, удар был нанесен плашмя, сверху и с моей точки зрения достаточно мощно, но вопреки ожиданиям, что после такого удара боец ляжет на снег, он только прибавил скорости. Я снова нагнал его, второй удар был рубящим и направлен в область лопаток. Рубящий удар, нанесенный штыком лопаты со всей силы!!! И снова ничего. Чувак только скинул свой полушубок и развил ТАКУЮ скорость, что догнать его теперь было просто немыслимо. Пробежав еще метров 50 и поняв, что это бесполезно, я вернулся назад. Папа вёл избитого парня к нам домой. Дома, увидев его при свете, я ужаснулся, лицо было похоже на кровавую маску. Такого я раньше не видел (лет через 5 я увижу такую картину в зеркале, точнее более страшную картину, но это уже другая история). Женщины стали оказывать ему какую-то помощь, из его разговора я понял, что он студент, учится в Барнауле, приехал к родителям на Новый год. Воооо, блядь, как Новый год встретил, охуительно просто. Благодарил нас, грил, убили бы нехристи, если б мы не вмешались. Оказав первую помощь, мы проводили его до дома родителей, который был минутах в пяти ходьбы от нас, в рукав я положил свое давнее оружие — кусок стеклопластиковой лыжной палки со вставленным внутрь клапаном от «Москвича». Но испытать это оружие в этот вечер уже не представилось возможности. К сожалению.  Вернувшись, мы начали продолжать встречу Нового года. Но радости, праздника уже не было. Какой, нахуй праздник, если в этот вечер есть люди, готовые убить непонятно ради чего, какой нахуй праздник, если человеку в пятистах метрах от нас сейчас плохо и больно. А на его месте мог быть любой из нас. Водка в ту ночь меня не брала. А мне так хотелось напиться и забыться. Но нет. Даже излюбленный коктейль водка плюс шампанское в эту ночь не смог меня свалить. Я пошел спать трезвый и злой.

С тех пор Новый год перестал для меня обладать волшебством, чудом, теперь это обычная ночь, когда люди жрут в неимоверных количествах водку, шампунь и оливье. Трахаются и убивают друг друга. Это обычная ночь. А чудес и волшебства просто нет. Наверное, в ту ночь я окончательно повзрослел. И стал таким же бездушным уродом, как те два казаха, которые хотели Новый год отметить убийством русского парня. Что-то умерло у меня в душе тогда, что-то нужное, что-то, что делало жизнь интересной, полной радости, веселья и чуда. Действительность жестока и ей нет дела до праздников и Новых годов, она разбивает нашу веру в чудеса и тыкает носом в дерьмо. В дерьмо, которым до краев наполнено существование в этом дерьмовом мире...

ЗЫ XX век я провожал, обжигая водкой, лохмотья разбитых 30 декабря губ, ныло, заштопанное в трех местах тело, болела душа. Сходил в гости к «другу», называется. А «не друг» — боец спецподразделения «Улан», добавил еще и прикладом калаша по голове. После того, как я сказал, что думаю о нём, его маме и папе и  их совместной захватывающей сексуальной жизни.
Шли последние минуты 20 столетия, все радовались этому событию и только я не радовался, а тупо жрал водку, несмотря на боль и жжение в разбитых губах.  А какого хуя радоваться? Что изменится? Думаете, станет лучше? Миру наплевать на наши века и тысячелетия. Миру наплевать на нас.