Мы идем уже час. За кормой размеренно и негромко пыхтит дизель, временами посылая сигаретные простыни дыма, медленно плывущие в утренней тишине. Я курю, осоловело рассматриваю воду ,как будто она несет какой то вселенский смысл и пытаюсь проснуться. Рейс ранний. Буксир скользит по маслянистой воде, какого то неопределенно серого цвета. Она вздувается волдырями, вместо привычной пены.  Их легко решет нос баржи, плетущейся за нами.

- Алик, курить есть?- Сашка ежится и зевает  являя золотую фиксу, выправленную тестем - зуботехником.
- На.. держи..-  сую ему мятую пачку «Космоса». Он зарывается в нее,  зубами выуживая сигарету.
- Спасибо,.. Брониславыч сказал, что в Улючинск на обратном зайдем?- Саня нарушает целостность  тишины раннего утра. Отвечать мне особо неохота и так понятно, что потеряем час. Кэп непременно посетит свою многочисленную хитровыебанную родню. Все его двоюродные, сводные и еще фигпросышкакие  братья обычно засирали палубу мешками, вязанками, сетками, уклунками, ящиками, свертками, бутылями, банками и прочей невероятной хуйней, в последствии продававшейся крупногабаритной Брониславчихой на колхозном рынке.

- Ага… Опять грузить будем… Готовься..
- Сссука – Сашка с растяжкой выдыхает дым. Он не особо огорчен. В рокот дизеля вмешивается скрип оргазмирующей помпы, через минуту на палубу выкатывается Петрович. Из матни , художественно торчит  кусок не очень свежей клетчатой рубашки.

- С облегчением, Петрович. Как сходил?- Саня паясничает от безделья. Мех аккуратно ковыряется в носу  и внимательно изучает добычу  на предмет полезности, для каких нибудь целей. Щелочки глаз сосредоточены и безмятежны как у Будды. От него веет густым, нереальным перегаром.
- Балаболка, мля- наконец грустно выдыхает он, щелчком отправляя бесполезный улов за борт – Что там  суньхуни? – этот вопрос адресован мне. Баржа, которую мы тянем, населена дружной колонией корейцев, как экзотические грибы виднеющихся на горах лука. Все они загорелы до черна и высушены солнцем.  Главный кореец одет в синий двубортный костюм и белые носки, на голове его угнездилось нелепое борсалино.

- Да нормально вроде – я бросаю взгляд на  рядок пассажиров и представляю себя, где- то в осажденной крепости, разглядывающего  осаждающих монголов в пестрых халатах.  Сквозь бойницу видно, что монголы бесстрастно медитируют.- За час, ни один не пошевелился.

Петрович хмыкает и исчезает куда-то по направлению к ходовой, его комбез  в масляных пятнах, растянут сзади  и висит  мешком, создавая впечатление, что мех в него только что навалил.

- К Кэпу похмеляться пошел – Сашка гыгыкает – Вчера корейские деньги осваивали.. Еще осталось, наверное..
- Воны, что ли?
- Что воны? – Саня непонимающе глядит на меня
- Ну, деньги корейские.. воны вроде..
- Ну да… вроде.. Слушай, а ты ту телку на дискаче того? Оксану или как ее?...

Сказать ему про Оксану, все равно, что показать жопу на  рынке. Зона поражения Санька простирается от нашего городишки вдоль всей реки и захватывает места, куда он только может попасть. Сказать ему правду, это столкнуться с невероятными траблами с ее шкафообразными братьями браконьерами.

- Не… -
- Ну вы же вместе тогда…
Дальше я не слушаю. Прервав сидение на корточках один из потомков Тхэджо, пристраивается на фальшборт  и начинает срать.  Он сосредоточен, как и пару минут назад, разглядывая пеньку буксира. Только теперь он медитирует на лук.
Его соплеменники по-прежнему невозмутимы как истуканы острова Пасхи, старый кореец с интересом читает районную газету. 
- …. Витька тогда ебало разбил, помнишь? – Саня по-прежнему фонтанирует подробностями.
- Не помню я, пьяный был- развивать тему мне не хочется, я с интересом разглядываю стадо коров на берегу. Мимо, звеня, проносится рейсовая Ракета, с палубы нам машут. Машу в ответ. Волна, поднятая теплоходом, мерно качает наш кораблик. Хлюпает в скулы.  Саня хватается за серьгу.
Кореец, мирно срущий с борта баржи, падает в воду. На удивление, никаких признаков жизни он не подает и бездумно дрейфует в воде, как некий антропофорфный катях рожденный судном. Я иду в ходовую, Саня суетится с спаскругом. Наши пассажиры продолжают наблюдать.