Жил-да-был Хомяк. В великой и непонятной стране жил он, где хер за правду не считают, в Расее-матушке, уеби её Господь.
Везло Хомяку, жил в месте почитаемом, во граде Мосько, где разные люди важные жили рядом, ибо стольный сей град был и есть. Здоровались при встрече, иногда пили вместе.
Проживал недалече в славном домике с огромным подвалом храбрый рыцарь Онофрий Шноговняк, главный Землеед 1-го ранга, трижды герой генерального повторного осеменения, кавалер Великого треугольного ордена, почётный проебатель земли Русской.
И вот раз зима стояла на дворе, шёл неспешно снег. Шноговняк вовсе без охраны, положенной герою, гулял по Цокольникам. Изредка целовал особенно любимые деревья, пару раз вздрочнул в недоклёванные птицами кусты боярышника. Тишина стояла в лесопарке, only шум поездов, едущих на Хинь, порою мешал Великой зимней медитации Воздержания.
В ту же пору в лесопарк заглянул и Хомяк, бывший не особо трезвый уже продолжительное время и ныне имевший флягу коньяка для опохмела.
-Здравствуйте, сэр Онофрий, не виделись давно! – сказал Хомяк, увидев героя.
- День добрый, Хомяк, ты мне опять кайф обломал! – замрачнил старец. Был он преклонного возраста, старался казаться моложе своих лет. И уважали его, конечно, не за возраст, а именно за великие заслуги перед Отечеством.
Ощутил Хомяк свою пустопорожность. Задумался, типа, невзначай, да и расслабился занедолгим, ибо думать-то было нечем.
- Извините за сорванную медитацию, но Господу Богу угодно, дабы нам выпить коньяку однако!- взорвался он внезапно и по-доброму дал глотнуть герою…
- Простите, господин Шноговняк, - молвил Хомяк, также глотнувши, - fuck me загадка одна, жизни нет ваще никакой, но Вы один вправе ответ дать: что же делать, когда земля русская хуй не впускает для проебания, когда она морозом скована?
- Давно знаю тебя, а ты всё как младенец. Топором земельку наруби. Ту, в которую веришь сильнее. Отогрей потом в горшке цветочном размером побольше и еби, еби себе в удовольствие и земле на пользу, - мудро ответил Шноговняк, -  потом к весне станет она сильной, земелька эта, ешь её понемногу. Добавляй в блюда разные, обычные. Весь год сможешь правильно добро ото зла отличить, ежели хуйня какая приключится. Именно в этом зимою польза великая.
-А вдруг бляди про то узнают и давай за это вякать на меня на своих грязных судилищах?
-Сам знаешь, чем блядям рот затыкается. Пломба свинцовая хорошо помогает. Калаш на Тихом рынке не больше рубляки стоит, а до тридцати блядей враз образумит.
Шноговняк обнял берёзу и, поняв чего-то своё, рухнул возле неё на колени. Хомяк, чувствуя важность момента, глотнул из фляги и встал на колени рядом.
- Ваше Высоковсеёбство, - сказал Хомяк, - о чём Вы дереву молитесь?
- О чуде молюсь, чтобы стала страна наша твёрдой, как дерево, красивой, как листья весной, надёжной, как дубинка из ветки берёзовой. Неверно бляди правят страной, распустил их Президент. Не желают сердцем мир чувствовать.
Хорошо было друзьям рядом, благо милейшая погода была на Руси. Единились они сердцами и долго молчали возле старого дерева. Ещё пили коньяк, весьма понемногу. Шноговняк не любил резких возлияний.
- Правда ли, Онофрий, - сказал Хомяк, - что Вы когда-то были Премьер-магистром масонской муже-ложи?
- Какой мокрый червяк мямлил эту чушь? - ответил герой, - я хуею, как наш народ охуел. Ни один масон не достоин этой земельки Цокольнической, когда оттает она по весне, да хуило стоит что дубина дубовая… Ни одна крестьянская задница, то-есть жопа того, кто пашет землю, не сравнится с самой землёю. Нету счастья быть не рядом с землёю. Земля это и есть счастье, вот в чём смысл бытия. Землю надо любить, а не хер собачий. Сравни слова «земля» и «жопа», сам пойми, что являет собой настоящую ценность.
- Вижу глупость свою и отсутствие образования, господин Шноговняк. Мы так мало общаемся обычно. А позволите ли Вы мне приходить в Ваш дом на чашку чая, вечером, после работы? Могу по мере надобности презентовать тривиальное ёбово в виде обычненьких девочек. Да и коньяк почти всегда со мной.
-А что, буду рад. Посмотришь мой подвал, ты однозначно полюбишь его. Там низ подвала чистая земля, ебу я её круглый год в моменты желания. Обогреваю зимой теплодувами, иначе тошнит от морозной сырости. Там я зарезал несколько даунов, которых мне отдали ихние родители. Косточки в одном углу, кровушка по всему подвалу. Так же собачек резал бездомных, дабы не срали на земельку любимую. Побольше которых, грешен, ебал потом, зарезавши. Тушки просто в помойку выкидывал. Самое оно, также, когда придёт к тебе течная блудница, желательно не особо тощая, и можно – раз в землю, раз в неё – чтобы этой кровяки утробной поболее извлечь, землю угостить.
-Я уже влюбился в Ваш подвал, ещё не увидев его, - сказал Хомяк,  - стоит ли терять время, пойдёмте туда прямо сейчас! На Рижском проезде покупаю жбан сакэ, точно по пути и вкуснее, чем на улице Косматых.
-А в Ригу не уедем от твоего сакэ?- сказал Шноговняк, доставая свою флягу, - уж ты не побрезгуй, Хомяк. Только это большая тайна. И если скажешь кому, закопают верные люди не на два метра, а на километр, да никому не скажут где.
Хомяк выпил.
- Это кровища одного алкаша, - молвил Шноговняк, тот интеллигентный был человек, но спился, выпивал в день по семь водок. Зашёл надысь ко мне… И что-то не понравилось у меня его нетрезвой репе. Фрякал весьма громко какую-то непотребщину. Я удавил его верёвочкой для просушки белья, забытой на столе домработницей. Сразу всё слил, добавил фигню, чтобы не свёртывалось. Здесь градусов пять, не больше. Пей, дома есть ещё.
- Просто прекрасно, - сладко выдохнул Хомяк.
Тем временем по небу летели крылатые ракеты в сторону Леворуссии. Изредка в лесу встречались забавные Хиньцы с марихуаной или проповедями Ислама. На заснеженной лужайке несколько маленьких девочек спешили доставить друг другу оргазм. Их розовые тела резко выделялись на фоне чёрно-белого леса. Возле одинокой зелёной ёлки смачно блевал президент Расеи Втупякин, а сто двадцать пять охранников неприметно затаились за берёзами.
- Этот тоже любит мой подвал, сказал Шноговняк, - человек хороший всегда вхож в мой дом.
Охранники делали вид, что не замечают друзей и что ничего страшного, что они буквально на дистанции броска ножа до Президента. Шноговняк имел авторитет даже у самой верховой власти.
-Кабы не охрана, я бы ему коньяк предложил, - наивно промолвил Хомяк.
-Чушь! – воскликнул Шноговняк,  - он ваще не пьёт. По крайней мере с незнакомцами. Со мной-то, и то пару раз, может быть, что-то было, но он вряд ли помнит. Мудра голова его: всю хуйню забывает немедленно, но подвал, прямо скажу, забыть невозможно… Верховный умеет именно доброе помнить. Его охрана – моя охрана. Не могут его только охранить от главной беды.  Регулярный блёв у него от осознания сущности нашей страны. Понимает он, что к чему у нас, только среди леса способен себе облегчение найти…
От Цокольников в район застройки путь лежал через переход под путями Мосько-Хиньской железной дороги. В переходе нищий кинулся к старцу, роняя гавно и другие части одежды.
- Здравствуйте, Шноговняк!- сказал нищий.
- Привет, Бух! – ответил Шноговняк, сразу узнав его, - что, ты опять проверяешь, правильно ли твои янки шпионят в бывшей совдепии?
- Ох, это мне уже похую, - ответил Бух, - прости меня, что я здесь, но нет правды нигде в мире: ни в Америи, ни в Ирапе, ни, тем более, в жопопроёбном Вагистане… Один Ты надежда, дорогой Шноговняк! – это он уже по-америански добавил.
Хомяк влил Буху остатки коньяка и теперь втроём повлеклись они неспешно к дому Онофрия. В проезде купили-таки пару жбанов сакэ, у Буха оказался нехилый улов от подаяний весёлых лыжников. Проходя мимо некой лечебницы, весело смеялись над социальной рекламой. Там реяли весьма удачные слова: «Спасибо донору за доброе сердце!».
Бух сразу не понял, ведь Рашенской мове учил его забавный старик Отто Кац, бывший полковой священник, столетний иммигрант, бежавший от ужасов Первой Мировой в почти девственную Америю. Хомяк, как мог, пытался заставить зазвучать америанский язык, добавляя в него многие чисто русские идиомы.
Не прошло и часа, как началось милое действо. Шноговняк изготовил баню (всего в нескольких метрах от священного подвала), отмыл завалящего Буха. Хомяк тоже как следует промыл свою залупу. Конечно, пива у Хозяина было немеряно, да и сакэ употребляли для лучшего потоотделения. Сидели в парилке почти в темноте, но в небывалом уюте, но лампочка фиолетовая зажглась вдруг справа вверху. То звонил полномочный посол Америи. Он искал своего президента.
-Где Бух, fucking shit? Ты вечно мутишь воду на пустом месте! Щаз Втупякину позвоню, он твой рот задействует!
-Да ты сам быстрее и в охотку сучок лизать будешь ненароком, - ответил Шноговняк и бросил трубку.
Так сидели друзья в бане втроём. Было хорошо однозначно. Молчали подолгу, благо не хер было что-то говорить…
А через несколько колов времени встал Шноговняк и сказал:
-Хорошие вы ребята, только пока идите на хуй отсюда, а ублюдок-писатель продолжит нашу историю в следующий раз!!!