Жила в Пыльном Городе женщина, возрастом чуть за сорок, по профессии учительница. Был у неё муж – безработный горе-пьяница, а вот детей не было. Потому и глаза её всегда оставались печальными. С этой-то печали и начала она вместе с мужем горькую пить. И чем дальше, тем больше. Уж и люди сторонние замечать стали.
Вот однажды на работе, в школе, вызывает её завуч и говорит:
-Вы,- говорит,- дорогуша, простите, но мы такого терпеть не намерены, а потому, увольняем вас. И запомните: с этих пор вам во все школы дороги закрыты.
Делать нечего, вернулась она домой к мужу.
День они пьют, два пьют… тут деньги и кончились.
Тогда муж ей и говорит:
-Ну что ж, жена, по всему видно, придётся тебе на паперть идти, милостыню просить. Я б и сам,- говорит,- пошёл, да кто ж мне подаст. Не вызываю я жалости. А ты надень тряпьё похуже, да отправляйся, может и наскребёшь чего на ужин.
Попыталась она, было, воспротивиться, да быстренько муж убедил её.
Одела она платье похуже (у неё их всего два и было-то), и пошла на улицу. Встала в ближайшем подземном переходе, протянула руку и стала ждать.
Через короткое время подъезжает к ней Полчеловека. Она сначала даже удивилась – верхняя часть есть, а вместо нижней – доска на колёсиках.
Полчеловека поглядела на неё снизу вверх и говорит:
-Что-то я тебя раньше здесь не видела. Ты новенькая что ли? Где твоя ксива?
-Вы меня простите,- отвечает женщина.- Да только я сегодня в первый раз. Никакой ксивы у меня нет.
-Вот как,- говорит Полчеловека, и по всему видно – жалко ей стало бедняжечку,- ты,- говорит,- вот что: сейчас домой отправляйся, а я дам тебе адрес офиса. Завтра с утра туда явишься, там тебя и зарегистрируют, и ксиву дадут, и обучат чему надо, а то ведь так ты на жизнь не заработаешь. Да и не положено так вот – по дикому.
И протягивает она ей адрес на сторублёвой купюре записанный. Та сначала брать испугалась, а Полчеловека улыбается:
-Ну, бери, бери, не бойся – разбогатеешь – отдашь.

На следующее утро пришла наша женщина, куда было указано. Здание перед ней кирпичное, а вокруг такая всё публика, что и в страшных снах ей не виделась. Стоят, о своём шепчутся.
Тут подъезжает к ней вчерашняя знакомая:
-Ага!- говорит.- Пришла, значит.
-Пришла,- пожимает плечами женщина.
-Ну, тогда слушай внимательно,- придвинулась Полчеловека поближе и начала объяснять.- Сейчас войдёшь в здание, там увидишь три двери. Сначала войдёшь в правую – там регистратор – держись с ним поскромнее, говори поменьше; затем в среднюю – там распределитель – он человек весёлый – бывший режиссёр, с ним можешь быть попроще; и наконец войдёшь в левую там… а там тебе и без меня всё объяснят. Запомнила? Не перепутай.       
Поблагодарила наша женщина Полчеловека и, перекрестившись, вошла в здание.

Там и верно была прихожая. Постучала наша женщина, как учили, в правую дверь и вошла. В комнатке за дверью за столом сидел человечишка – маленький да лысый, но с такими злющими глазками, что взял её испуг. А человечек и говорит тонким голосом:
-На работу к нам? Ага,- оглядел её и продолжает,- Ну что ж – имя, профессия.
Сказала она всё как есть: мол, так и так – Стебцова Марья Петровна, учительница истории, хотела и про мужнины проблемы рассказать, но лысенький махнул ручкой и говорит:
-Будешь ты зваться Телогрейкой. Так и запишу. Иди в следующий кабинет.
И уткнулся в свои бумажки, заскрипел пером, только капли на макушке заблестели.

Ну что ж, Телогрейка, так Телогрейка. Вышла Телогрейка из правой двери, подошла к средней, постучалась. А оттуда голос:
-Да-да, войдите.
Да так бодро, так весело, что сразу посветлело на душе её.
Вошла она и оказалась в просторной зале. И разбежались глаза Телогрейкины – чего здесь только не было. И тренажёры, и кресла какие-то чудные и всякие столики с вещицами непонятными. По полу целлофан расстелен, под ногой похрустывает. А посреди всего этого – мужчина высокий при усах закрученных.
-А! Заходите-заходите,- прокричал он радостно.- Мы только вас и ждали! Как, говорите, вас зовут?
-Телогрейка я,- представилась женщина, скромно потупившись.
-Вздор!- воскликнул он, и, подбежав к Телогрейке, взял её за руку.- Колобок обманул вас,- зашептал он ей прямо в ухо,- Вы не Телогрейка, вы… вы ДУШЕгрейка. Если б вы знали как стало тепло у меня на душе когда вы вошли. АХ… ну да ладно, Телогрейка, так Телогрейка. Ему там виднее,- махнул он в сторону соседнего кабинета. А затем, взялся за свой подбородок, вроде как, задумавшись, и стал Телогрейку разглядывать.
-Так, ну и кем же вас сделать?
-Я учительница,- тихо проговорила Телогрейка.
-Ну конечно! Вы будете «матерью»! Да-да, я вижу, женщина с несчастною судьбою, мужем битая… Да в вас даже исправлять ничего не надо. Этот синяк у вас под глазом говорит сам за себя. А ваши худоба и туалет, дополняют общий портрэт. Ха-ха! Вот что, милая моя, видите те стеллажи?- Телогрейка кивнула, глядя на два ряда шкафов возле дальней стены,- идите и выберите себе инструмент.
Боязливо подошла она к шкафам, очень уж слово инструмент её пугало. Инструмент это ведь что – топоры, ножи и вилы, да ещё скальпели, которые как она заметила, лежали на столах среди прочего. Но поглядев на полки, она замерла в изумлении.
Сложенные штабелями и посапывающие на все лады лежали там младенцы. И у каждого на пальчик ноги бумажка привязана. Взяла она одного, поменьше да побледнее и прочла на бумажке: «Гриша». И тут же сжалось её сердце женское, прижала она к себе ребетёночка и давай слезами обливаться.
-Ай, ты Гришенька мой, Григорий, буду я теперь твоей матерью.
Захлопал тут хозяин залы в ладоши, да за платком в карман потянулся:
-Верю,- всхлипнул он.- Ой, верю.

Вот и вышла Телогрейка из среднего кабинета не одна, а с ребёночком.
Ну что ж, думает, последняя дверь осталась, что-то там меня ждёт.
Постучалась, заходит, а там опять кабинет вроде первого. Только человек за столом в костюме строгом и со взглядом внимательным, а на столе его карта разложена.
Смотрит и говорит, задумчиво:
- Угу, новая «мать» пожаловала. Куда бы тебя?- поводил по карте пальцем,- Вот,- говорит,- езжай-ка ты в Автово, там люд всё больше рабочий, скупой. Если с ними справишься, то дальше только легче будет. Лучше начинать со сложного. Да, и вот тебе…
И достаёт он из стола удостоверение на манер милицейских, только цвета жёлтого.
-Ксива!- объявил он торжественно. Приняла Телогрейка ксиву рукою трясучею, прижала к сердцу и благодарит:
-Спасибо вам, добрые люди.
А человек усмехается:
-«Спасибо»,- говорит,- в сбербанк не принимают, так что вместо «спасибо», будешь каждый день по семьдесят процентов от выручки сюда приносить. И это,- ткнул он пальцем в Гришу-ребёночка,- инструмент когда износиться, придёшь, обменяешь на свежий.

И началась у нашей Телогрейки новая жизнь. И пить ей стало некогда – за день набегается (вид-то её настолько был жалок, что подавали даже скупые работяги из Автово), вечером за ребёнком ухаживает. А ребёнок, он ведь и есть хочет и в штаны ходит. Где уж тут пить. Всё, что от мужа упрячет, всё она на Гришеньку тратила. А вскоре муж и вовсе преставился. И зажилось ей тогда гораздо легче прежнего. И деньги появляться начали – на наряды, да на косметику.
Вот только одна беда: Гриша-то растёт не по дням, а по часам. И на младенца уж не походит – богатырь. А кто такому подаст. Это ж когда маленький был да тщедушный…
Знакомая Полчеловека говорит Телогрейке:
-Что ты с ним всё возишься? Сходи, да обменяй.
Да куда уж там… так он ей полюбился, как сын родной. А тут и он её мамой назвал. Ни за что решила не отдавать Телогрейка своего Гришеньку.
Строгий человек в кабинете ей говорит:
-Что-то от тебя доходу всё меньше и меньше. Вид у тебя больно цветущий. Смотри, отберу ксиву...

Но, как известно, не бывает юда без чуда! Повстречала она вдруг завуча из своей школы. Он её и узнал-то не сразу:
-Как вы,- говорит,- похорошели, Мария Петровна. И ребёночек, вижу, у вас припрелестненький. Чем занимаетесь?
Ну и стала она ему рассказывать. Обо всём как есть поведала. А он только головой качает:
-Не дело это,- говорит,- такой женщине как вы на паперти стоять. Вот что, возвращайтесь-ка вы в школу. Вижу, урок вы усвоили, пора и детишек на праведный путь наставлять.
Телогрейка обещала подумать.
Всю ночь она не спала – всё думала, а на следующий день пришла в гости к Полчеловека. Правда, теперь она была уже ни какая не Телогрейка, а самая что ни на есть – Стебцова Мария Петровна, учительница истории.
Полчеловека как увидела её, так и ахнула, и платье на ней модное и косметика строгая и Гриша в колясочке новенькой.
-Вот,- говорит Мария Петровна,- попрощаться я с тобой пришла.
А Полчеловека улыбается и отвечает:
-Знала я, что из тебя толк выйдет. В деньгах,- говорит,- ты, конечно, теряешь, но зато, статус у учительницы пока ещё выше. Да и Гришу ты усыновить решила. Так и для него лучше будет. Так что, дорогая, будь счастлива. А прощаться… так это незачем. Неужто ты думаешь, что я с учителкой дружить побрезгую.

Так и вернулась наша Мария Петровна в школу совсем другим человеком. А вскоре и замуж вышла – за нового учителя труда. Он мужик рукастый, а главное – непьющий. Да к тому же, детишек любит. С тех пор и зажили они одной счастливой семьёй. Стали жить-поживать, да… да, просто, жить-поживать…