В детстве мама с папой мне говорили – наркотики это плохо. А еще они однажды выцепили меня во дворе, и отконвоировали домой на предмет серьезно поговорить. Я как раз играл с соседской девочкой в доктора, и вот уже уломал ее провести пальпацию пизды, но пришли родители. Поскольку оба они охуительные макаренки и докторы  споки в одном флаконе, они не стали ебать мне мозги на тему гигиены. Просто по страшному секрету они сообщили мне, что вот в газете написано, что, мол, мальчик-наркоман ковырялся по накурке у девочки-наркоманке в пизде, у нее начался некроз, и пизду ей вырезали. А мальчику руку на хуй ампутировали, да.
    Я в тот день плотно задумался – а если бы он не полез в пизду, то ведь все было бы нормально? Плоды того страшного просветления я пожинаю и по сей день – руками клитор не хватаю, языком не лезу, только и исключительно хуем. Есть, конечно, опасения, что отрежут, но пацаны говорят, что нет. Кажется, они правы.
    Или вот. Сидел я в ванне – я тогда еще не научился закрываться на щеколду – рассматривал яйца. Смотрю, вроде волосина из одного торчит. Круто, думаю, уже семь лет, а на яйцах волосы растут. Дернул за волосок раз, другой, прикольно, думаю, выходит. Но тут вошел папа, показал мне нож, и проинформировал, что если еще такая хуйня будет, эти самые яйца он мне отрежет. Подглядывал, что ли специально, сука?
    Вы спросите (ни хуя вы не спросите, но надо же с чего-то начинать): при чем тут наркотики? Да при том.
    После всех этих стремных переживаний у меня не стоит. Вот не стоит, и все. Дрочить можно, а насчет поебаться – никак. Сразу представляется отрезанные руки, пёзды и яйца, причем все это мое. Я поначалу думал, что пройдет. Вот поебусь, и пройдет. Когда в моей жизни наступил священный для каждого мужчины момент – то есть, когда я понял, что вот прямо сейчас мне дадут – я мысленно показал папе с мамой язык, взялся за хуй, и направил его в место биологически обоснованного пребывания. Но тут черт меня дернул глянуть в свое отражение в окне – надо же запомнить, как выглядит момент триумфа со стороны. И увидел я папу с мамой. Папа играл финкой, а мама смотрела в пол, укоряюще поджав губы.
    И пиздец.
    Эта страшная ситуация повторялась не раз. Точнее, три. Первый – тот, что я описал. Второй – я не смотрел в окно, зато посмотрел в зеркало. Что я там увидел? Ага. В третий раз был вообще трэш – не глядя по сторонам, я наконец-то выбросил свою невинность в какую-то случайно забредшую на наш концерт гирлицу. Радостно поглядел я ей в глаза. Блядь, увидел я то же, что и раньше, и повторяться не буду, но это было ужасно.
    С горя я прошествовал на кухню, где как раз «ряд граждан добровольно вводили себя в состояние наркотического опьянения путем внутривенного введения первитина», в просторечии, там ширялись винтом. Было ссыкотно сразу колоться, поэтому я выпил. И у меня встал. Я удивился, взял зеркальце, и пошел в сортир. Там я достал хуй, и подрочил, рассматривая свое отражение. Ни папы, ни мамы вместо себя я там не увидел. Удивившись, я вздрочнул еще разик. Тот же эффект. И я нашел ту прекрасную деву, с которой начался вечер, и закончил его утром, стерев ей пизду до костей, мстя за свои многолетние комплексы.
    Так и понеслось.
    Теперь все зашло очень далеко – я больше не пью винт, а колю его, как и те чуваки на кухне. Героин употребляю умеренно. Экстази не люблю, галлюциногены не долбаю - и так вижу слишком много; пару раз были нейролептики, чуть не сошел с ума, на дурдоме вылечили. Долбаю только видя в перспективе поебку. И вот что интересно – сколько лет прошло, а до сих пор никаких ломок. Наверное, дело в частоте употребления – абсолютно чего угодно.
    А когда я заведу детёнышей – что маловероятно при моем образе жизни – я не буду ебать им мозги всякой стремной хуйней про наркотики и наркоманов. Вдруг крыша съедет и у них.