Веду я как-то часового с поста. Помахиваю цепочкой с ключом от оружейки, насвистываю что-то веселое, гражданское. При подходе к казарме говорит мне Крава:

- Шайба, не гони, давай покурим.

- А у тебя есть? – удивился я: наш тягач застрял в полку, и вся «точка» уже второй день сидела без курева.

- Бычок, - по-товарищески вывернул карман часовой.

- Давай, - обрадовался я.

Спичек у нас не было по той же причине, что и курева, и мы направились к кочегарке пристроенной к нашей казарме. Казарма у нас была маленькая – на тридцать человек. Кочегарка ей под стать – два метра в длину да полтора в ширину. Подойдя, заглянули внутрь. На стенах поигрывали отблески огня, но топку видно не было: кто-то сидел перед ней.

Уважающему себя человеку было западло не только топить печку, но, без особой надобности даже спускаться по двум заметенным ступенькам. Поэтому, заглянув внутрь, я и крикнул:

- Эй, урюк, дай полено прикурить!

Урюк даже не оглянулся.

- Эй, чурка, ты что, оглох? – заинтересовался я.

Сидящий у печки не двинулся с места. Мы с Кравой очень удивились.

- Ё-ё-ёй! Чурбан долбанный! – снова позвал я.

Чурбан не отвечал.

- Да, припухают братцы-урюки, - опечалился Крава, вынимая из груды дров у входа полено потолще.

- Дай я, - взял я у него полено. Потом, перехватив поудобнее, метнул в спину кочегара.

И тут случилось неожиданное. Спина стала разворачиваться, расти. Зашибленный «кочегар» встал, повернулся к нам и двинулся вперед. В свете открывшейся топки я разглядел лицо Юрика – заместителя командира второго взвода, перворазрядника по боксу, старшего сержанта Юрлова. Юрик, глядя на меня, как-то хищно и, вместе с тем, заинтересованно, улыбался…

Потом, в казарме Юрик с хохотом рассказывал приятелям:

- Пошел я в кочегарку – на огонь посмотреть, «щеглянку» вспомнить, а тут Шайба за спиной орет – эй, урюк, дай прикурить! Я молчу, думаю, что дальше будет? А он еще пару раз крикнул, а потом поленом как уебет!!!

Толпа заржала.

- Ничего, Шайба, бывает, - весело глянув на мой распухший нос, приободрил Юрик, - Не обижайся.

А я и не обижаюсь. Более того – благодарен Юрику за урок. Я уже отслужил в армии, давно живу на гражданке, но до сих пор помню, что нельзя обижать или оскорблять никого, даже самого последнего бомжа спящего в общественном туалете. Как знать, может, это ищущий острых ощущений миллиардер, а может – могущественное существо, не относящееся к миру людей и только притворяющееся человеком. Все может быть. Даже может быть, это я. Только в будущем. Ведь кто знает, кем и где я буду через год, через десять лет, в конце жизни или завтра?