Осень встретила Витьку Рыбникова на улице Вучетича, напротив Городской клинической больницы №50, где Витька навещал свою больную глубокой гинекологией сослуживицу Марину Александрову (на работе ее звали, естественно, Александрой Марининой, что, впрочем, не добавляло ей таланта графомании). Витька купил газету «Советский спорт» в ларьке, напротив больницы, раскрыл ее на странице, посвященной футболу, и тут на газету упал одинокий березовый лист цвета заходящего солнца. Так они и встретились, Осень и Витька.
«Вот и осень», - подумал Витька, вдохнув полной грудью свежего воздуха, чуть холодного, пахнущего только начинающей падать листвой, бензином и курицей гриль. Тридцать восьмая осень в жизни Витьки, так и не ставшего к своим годам Виктором Павловичем.
Как идти до метро он прекрасно знал. Лет, эдак, десять назад была у него любовь большая с одной студенткой стоматологического университета, который находился, как раз на этой самой улице. Много вечеров было проведено в округе университета, в Тимирязевском лесу, Савеловском парке и прочих окрестностях. К станции метро «Тимирязевская» надо идти от больницы все время прямо, в итоге приходишь прямо ко входу в подземелье.

Закурив сигарету, двинулся он в направлении метро, как вдруг услышал звуки музыки в осеннем воздухе. Музыка раздавалась не из какого-то окна, она была повсюду, как будто разносилась по воздуху вместе с опадающей листвой. Витька удивился изрядно и направился в предполагаемом направлении звука. Зайдя во двор, он увидел хоккейную коробку, вокруг которой стояло человек десять народу. Музыка разносилась с площадки. Что там происходило, было скрыто бортами коробки. Витька подошел ближе, чтобы разглядеть само действие, которое порождало музыку, не сказать, впрочем, что хорошую, просто Витьке было любопытно, что за мероприятие может происходить двадцать третьего сентября, в среду, в четыре часа дня во дворе дома на улице Вучетича, напротив ГКБ № 50.
Подойдя ближе к коробке и заглянув на поле, Витька остолбенел. На площадке, выстланной грязно-красного цвета синтетическим покрытием, под аккомпанемент синтезатора CASIO вели представление несколько клоунов. Вокруг клоунов стояло человек тридцать детей, возрастом от трех до десяти лет и взрослых, от тридцати и выше. Один из клоунов с намалеванной на лице улыбкой и естественно, носом, показывал фокусы, а детишки смотрели на это раскрыв ротики, и охотно хлопали, когда этого требовал раздухарившийся артист.

«Вот это дааа!!!», - такого Витька не видел не то что давно, никогда!!! Витька помнил цирк, но его цирк был другой. На «Университете», большой и праздничный, весь в огнях и со многим количеством народа вокруг, который суетился, постоянно сверяясь с билетами и ища нужный вход, держа за руки своих детишек. В этом цирке Витька заворожено смотрел за парящими под куполом гимнастами, отчаянно хлопал медведям, разъезжающим на велосипедах, и до упаду хохотал над вечно спотыкающимися и поскальзывающимися клоунами. А также праздничные фотографии с клоунами и мартышками в фойе, молочный коктейль и сахарная вата, которые ему покупала мама и красный нос, который одевал на его, тогда еще маленький носик, папа. Потом он ехал в метро с этим клоунским носом, а пассажиры смотрели на него и улыбались, а Витька, немного смущаясь от такого внимания, исподлобья смотрел на сидящих пассажиров и плотнее прижимался к маме.
Сейчас же клоуны танцевали и развлекали детвору прямо во дворе, на площадке перед домом. Будто во сне, Витька зашел внутрь коробки и встал чуть поодаль от основного скопления детишек и стал смотреть на представление.
Весьма упитанный клоун зычно объявил выход нового артиста: «А теперь встречайте артистку московского театра – Анжелину Шор!!! Она покажет номер с дрессированной обезьяной!!!». На импровизированную сцену, ограниченную линией центрального круга поля, задорно выбежала артистка московского театра, лет сорока, в короткой, много выше колен, красной юбке, расшитой блестками, белой блузке и красной же жилетке, едва сходившейся на внушительного размера груди. Целлюлит на ногах скрывали прозрачные колготки, разошедшиеся на правой ноге. Артистка ослепительно улыбалась ровным рядом металлокерамических коронок и несла в руках обезьянку, ростом сантиметров тридцать и неопределенного возраста. Обезьянка профессионально осматривала потенциальную аудиторию, аудитория же от восторга не могла вымолвить и слова. Один из клоунов весело гаркнул про аплодисменты, тем самым, выведя из оцепенения детишек, которые тут же радостно захлопали в ладоши.

В последующие десять минут обезьянка ловила разноцветные кольца, махала платочками, одевала платочки себе на голову, считала до трех, прыгала и кувыркалась. Детишки смотрели на это представление и хлопали удивленно глазами. Витька мало чем отличался от детворы и также, замерев, наблюдал за кульбитами маленькой обезьянки. В этот момент он ощущал то же самое, что и маленькие зрители вокруг него. Чистый восторг!!! Вот такие подарки порой преподносит жизнь. Островок детства посередине суетящегося, вечно спешащего, никогда не останавливающегося большого города.
В конце представления артистка московского театра посадила обезьянку на небольшую платформу, закрепленную на шесте, метра полтора в длину и подняла шест на вытянутой руке. Обезьянка привычно сидела на платформочке о смотрела на всех с высоты. В этот момент артистка неудачно наступила своим каблуком в выщерблину покрытия поля и палка с платформой резко качнулась, чего обезьяна явно не ожидала и, неудержавшись на высоте, полетела вниз. Такого поворота событий не ожидал никто. Включая Витьку. Обезьяна летела прямо на него, времени на принятия решения практически не было, но за микросекунду он успел оценить ситуацию и, прямо как Зидан в финале Кубка Чемпионов 2002 года против ливеркузенского Байера с разворота, красивым ударом с лета отправил обезьяну за пределы площадки. Обезьяна удачно легла прямо на подъем стопы, поэтому удар получился смачным, и мартышка с визгом пулей взмыла в осеннее небо. Метрах в пяти над землей она врезалась в дерево, отскочила и потешно крякнув, запуталась в ветвях уже начавшего опадать клена. Цепочка на ее ошейнике зацепилась за ветку и обезьяна, побарахтавшись в листве, повисла на ней, видимо потеряв сознание.
Артистка московского театра громко закричала, закрыв лицо обеими руками, и рванулась к своей питомице.
Дети застыли в изумлении, потом раздался одинокий всхлип. Через секунду уже вся площадка рыдала в голос. Витька увидел, как к нему на всех парах несется тот самый клоун, который объявлял артистку московского театра, позади него бежало еще двое клоунов. Выражения их лиц, несмотря на развеселый грим было весьма свирепым. Первым же ударом клоун повалил Витьку на землю. Затем подоспели и другие клоуны. Последним, что успел разглядеть Витька, была прыгающая артистка, пытающаяся достать покачивающуюся на ветру обезьяну. После чего на него обрушился град ударов.
Клоуны с намалеванными улыбками на физиономиях и с красными носами вдумчиво избивали Витьку ногами, а он в это время думал, о том, какая же неожиданная, порой бывает жизнь и как меняется с течением жизни ее оценка. Теперь он понимал, куда девается детство, и почему взрослые не любят цирк?